Степан Разин - Андрей Николаевич Сахаров
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
13. И ВОССТАЛ СТЕПАН РАЗИН
В один из майских дней 1670 года, когда Волга разливается так широко и кажется, что нет ей ни конца ни края, на необозримой водной глади неподалеку от Царицына из-за прибрежных островов один за другим стали появляться длинные узконосые струги. Они вылетали на самую стремнину, где течение было особенно сильным, и неслись в сторону Царицына. Вот их прошло уже десять, двадцать, тридцать, а за ними выплывали все новые и новые струги — стремительные и легкие.
Так во второй раз за последние три года появился Разин на Волге.
Но, прежде чем случилось это, много еще пришлось потрудиться казакам.
Вернувшись в Кагальников городок после расправы над Евдокимовым, Разин все силы положил на окончание подготовки к походу. Днем и ночью работали казаки. Горели костры, горячий смоляной дух тянулся по берегу Дона, казаки готовили к спуску на воду свои струги и лодки. Табуны лошадей паслись в отдалении, отъедаясь на свежей майской траве перед будущими тяжелыми переходами. Звон стоял над Кагальником, во всех кузницах кипела работа, днем и ночью ковалось оружие для ново-прибылых людей. А люди эти все шли и шли. Казалось, что всю отчаянную голутву прибрал к себе Разин, но проходили дни, и верховые городки выталкивали к Кагальнику все новых воинов. Прибежал в Кагальник н конце апреля крестьянский сын, беглый человек Исачок. Бежал Исачок издалека, из патриаршего села Пушкина. Гнул Исачок спину на десятинной пашне, возил камень на плотину, косил сено на патриарха и рыл пруды, убирал урожай и молотил хлеб. А своя пашня лежала в забросе. Пробовал Исачок поберечь своего коня на господской пашне, еле-еле нажимал на соху, но застигли его конюхи, промерили глубину вспашки, а потом били кнутом нещадно здесь же, на меже. С тех пор решил бежать Исачок на Дон, долго ждал он случая и однажды в зимнюю ночь ушел из села. А до этого поговорил с крестьянами, обещал вернуться и учинить расправу над приказчиками. Шел он, хоронясь, ночами, а днем отлеживался в стогах. Пришел в начале весны в верховые городки, сидел там, опухая от голоду, наг и бос и, как заслышал, что прибирает к себе Разин бедных людей, тотчас подался в Кагальник, пришел туда из последних сил, был накормлен и напоен, одет и обут, дали ему есаулы саблю, а ружье не дали, потому что не умел Исачок стрелять. Принял Исачка сам атаман, говорил ласково жалел Исачка, осмотрел битую, всю в рубцах спину, пообещал за все отомстить обидчикам, положил руку на плечо. И стал крестьянский сын разинским казаком, без оглядки пошел за своим новым батькою, хоть и был тот младше Исачка лет на десять.
Незадолго перед выходом на Волгу Разин второй раз за эту весну появился в Черкасске. Пришел туда со многими своими казаками. Был зол и решителен. Со старшиной не встречался вовсе, только приказал войсковому атаману собрать круг.
Круг был собран, но пришли на него лишь небольшие люди; домовитые же казаки укрылись по своим дворам, войсковая верхушка стояла в стороне, наблюдая, кап Разин верховодил казаками. А заговорил Разин на кругу лишь об одном: куда идти походом.
Как всегда, Разин сказал короткую речь и отступил в сторону, — пусть казаки покричат, поспорят. Давно уже решил он с есаулами в Кагальнике ударить по волжским городам, все кагальницкое войско рвалось на Волгу подталкивая туда и своего атамана. О Персии и не заикались. Но не любил Разин решать дела в обход круга. Пусть приговор будет общим, и не только его, Степанова войска, но и всего Войска Донского, пусть Черкасск сам пошлет его в поход на Волгу. Тем самым Разин получал бы одобрение всех казаков, связывал по рукам и ногам домовитую верхушку и, что самое главное, проверял желания всего черкасского круга.
Поначалу разговор шел вяло. Не готов был черкасский круг подниматься этой весной куда-либо; будоражил Разин казаков, а они, получив государево жалованье, хлебный запас, не торопились. Но и молчать было нельзя, пообещает Разин казакам невесть что, уведет за собой, а потом беды не оберешься, навлечешь тем самым опалу на все Войско Донское.
Первыми выступили черкасские есаулы: раз поход, так пусть поход будет по старинным казацким путям и, на потребу Российскому государству — против Турции либо Крыма. Заговорили есаулы про Азов, про тот самый Азов, куда не пустили домовитые казаки казацкую голытьбу весной 1667 года. Теперь и Азов был хорош, лишь бы отвести удар «голых» людей по русским городам к уездам. Много и хорошо говорили есаулы про Азов, а Разин молчал. Не знали есаулы, что, пока был Разин в Кагальнике, работали его люди в Черкасске, шныряли по дворам и торжищам, шептали местной голутве про Волгу, дышали в самые уши про боярские и монастырские вотчины, про дворянские поместья. Не просто так пришел в Черкасск на круг Разин, ждал он от круга своих решений: затем и отправлял всю весну людей в Черкасск, готовил местных казаков.
Кончили говорить про Азов есаулы, и промолчал круг, И тут же выскочили в круг неведомо какие люди и закричали, что надо идти на Русь, на бояр. И встрепенулись казаки, завопили: «Любо! Любо!» Но и не этого ждал Разин. Идти по старорусским уездам по следам Василия Уса, через Воронеж к Москве было опасно. Это значило появиться в незнакомых местах, где никто его, Степана, даже не знал в лицо и не ведал. Это значило сразу столкнуться с белгородскими полками Григория Ромодановского. И хоть много сил было у Разина, но идти против Ромодановского было пока невмочь, да и ни к чему. Другое дело Волга. Здесь все знакомо, проверено. Сидят по городам свои люди, только ждут сигнала. Стрельцов на Волге меньше, а города богаче, да и от Москвы подальше. Чуть что повернется не так, можно и на Дону укрыться, и за море уйти, и на Яике спрятаться.
А в круг уже
