Серебряные яйцеглавы - Фриц Лейбер

Ворвись Зейн без предосторожностей в каюту, он был бы мгновенно парализован замыкающим лучом, направленным на него все предвидящим Гарроте. Однако робот нес перед собой медную сеть, сработавшую как решетка Фарадея. Увидев пятна на оболочке Полпинты, выеденные кислотой, он одним захватом вырвал щелочь, которую Гарроте держал наготове для нейтрализации кислоты, и с криком «Бандюге за заслуги!»— смазал другим предводителя гангстеров по физиономии, выбив тому половину зубов, снеся часть щеки и подбородка, половину верхней губы и кончик носа.

В тот же момент Зейн вылил нейтрализатор на Полпинты, подхватил его и, пролетев мимо обескураженных катастрофой гангстеров, прыгнул в море там, где были привязаны его реактивные двигатели. Сомневаясь в способности яйцеглава выдерживать давление воды, робот заскользил почти у самой поверхности, держа того одним захватом в воздухе…

— Что за поездка, ребята, — вставил последний и добавил со свистом: — Я почти чувствовал эту воду.

— Должно быть, это действительно было фантастическое зрелище, — заметил Зейн. — Таинственное серебряное яйцо мчится над верхушками волн…

— Не надо, у меня от этого мурашки по коже! — оборвал Флэксмен, дергая плечами и крепко зажмуривая глаза. — Извини, Полпинты.

…Выйдя из пятимильной зоны, Зейн научил по радио мисс Блашес, как опустить флайер, а Флэксмена — сбросить веревочную лестницу. Первое, что сделал робот, поднявшись на борт, — заменил Полпинты футляры…

— Не верю я в эту восьмичасовую чепуху, — прокомментировал яйцеглав. — Насколько помню, мы просто притворились бессознательными, чтобы попугать няню.

— Скажи мне одну вещь, Зейн, — заинтересовался Гаспар. — Что бы случилось, откажи твоя реактивная установка?

— Я бы, несомненно, пошел на дно, — невозмутимо ответил робот, — и лежал бы сейчас там, сжимая в руках Полпинты. И, если бы мой корпус и фонарь отказали, мы любовались бы красотами геологических отложений и глубоководной жизни. Или, зная свою натуру, я попытался бы достичь берега.

— Это заметно, — произнес конгрессмен окрепшим голосом, после того как плеснул себе в стакан ещё виски.

— В самом деле, сэр? — эхом отозвался Зейн.

— Что ж, в любом случае ты можешь возвращаться к проекту «Л» с чистой совестью, — резюмировал Гаспар.

— Это правда, могу, — согласился Зейн с разочаровывающей лаконичностью.

— Глядите, берег, — показала мисс Блашес. — Как удивительны огни Ныо-Анджелеса! Похоже на звездный ковер. О, меня обуревают романтические чувства.

— А что такое проект «Л»? — спросил Флэксмен у Зейна. — Он имеет отношение к Рокет Хауз?

— Да, сэр, в некотором роде.

— Одна из девочек Каллингема? — нажимал Флэксмен. — Вы знаете, это меня очень беспокоит. Девчонка Ибсен может вытянуть из него все соки начисто, он засохнет, как мертвый кузнечик, а нам придется брать на себя все, что делал он.

— Нет, проект не имеет к мистеру Каллингему никакого отношения, — заверил его Зейн. — Но, если вы не возражаете, я не хотел бы обсуждать это сейчас.

— Самовольный проект, а? — недовольно поморщился Флэксмен. — Что же, для героя — все что угодно, и поверьте, я говорю совершенно искренне.

— А я знаю, в чем секрет, — отозвался Полпинты.

— Заткнись, — оборвал его Зейн и выдернул динамик.

40

Оставив загульного конгрессмена объяснять удивленным контролерам, как он умудрился вести служебный флайер из Могана к морскому игральному притону и обратно в абсолютно бессознательном состоянии, компания из Рокет Хауз поехала домой на такси. Однако обнаружила гам очередной полнейший разгром, среди которого ошеломленно бродил Охранник Джо вместе с двадцатью игроками-луноболистами из детской лиги, одетыми в синюю униформу.

Самый толстый из них подскочил и пролаял Флэксмену:

— Дорогой сэр, мы — фаны и верные последователи вашего сериала «Внешние игры и Космические новички». Наша команда по луноболу была выбрана президиумом фанов, чтобы…

— Это правильно, это великолепно, — прорычал Флэксмен, ероша волосы мальчика и тревожно оглядываясь по сторонам, будто ожидал обнаружить огромные дыры в стенах дома. — Гаспар, купи этим юным героям мороженого. Я поговорю с вами позже, мальчики. Джо, брось все это и скажи мне, что произошло. Мисс Бишоп, позвоните в Инкубатор. Зейн, осмотрите склады. Мисс Блашес, дайте мне сигару.

— Здесь воцарился хаос, мистер Флэксмен, и нет сомнений в том, — хитро начал Джо, — что это правительственный рейд. Они ворвались через все двери и через крышу. Здоровенный увалень, которого другие звали мистер Меарс, хватает меня и спрашивает: «Где они? Где эти штуки, что собираются писать книги?» Ну я показываю ему троих яйцеглавов в кабинете Каллингема. Он саркастически смеется и говорит: «Я не имею в виду этих — они безнадежные идиоты. И кроме того, как они смогут делать работу словомельниц, если такие маленькие?» А я отвечаю: «Они не идиоты. Наоборот очень умные, аж страшно». И говорю Ржавому, чтобы подтвердил.

Поверите, это идиотское яйцо не говорит ничего, кроме «Гу-гу-гу!» Так после этого они просто разнесли все вдребезги, пытаясь найти спрятанные словомельницы. Даже проверили наши большие пишущие машинки. А еще забрались в бухгалтерию и порубили старый компьютер. А предел всему — конфисковали мой скунсовый пистолет, сказав, что это оружие ужасов запрещено навсегда вместе с медными пулями дум-дум, штыками с зазубринами и аэрозольными ядохимикатами.

— Я говорила с мисс Джексон, — доложила няня Бишоп. — Она благополучно вывезла тех троих, и все двадцать девять братков в наличии. Все еще требуют бумагу. У Попа посталкогольные конвульсии, но он тихо отдыхает. А сейчас прошу прощения.

Она поспешила в женскую уборную в сопровождении мисс Блашес, которая минутой раньше вручила Флэксмену сигару, с отвращением держа ее подальше от себя.

— Извините меня, няня, — затараторила розовая роботесса, когда они оказались в священном убежище, — но я умираю от желания задать вам один личный вопрос. Надеюсь, вы не будете возражать.

— Валяй.

— Ну, до этого утра я все время отмечала, что вы были гораздо более красивой девушкой, если вы понимаете, что я хочу сказать. Но сейчас… — Она взглядом показала на заметно уменьшившийся бюст няни Бишоп.

— Ах, это! — няня Бишоп задумчиво нахмурилась. — Я вот что скажу. Я просто решила отделаться от них. Они были слишком сексуальными.

— Как это смело! — Мисс Блашес задрожала. — Я, конечно, слышала об амазонках, но какой решительный шаг! У вас гораздо больше смелости, чем у меня. Я даже побоялась покраситься в черное, когда умер святой Вилли. В глубине своих схем я всегда была трусихой. Няня, вы так отважны, скажите мне, неужели женщина, жертвуя ради прихоти возлюбленного честью, благопристойностью и невинностью, при этом аж кипит от злости?