Унция надежды - Софи Джексон

– Прости меня, – прошептала Грейс, глядя на плитки пола.

– Не за что извиняться. Слышишь? – резко спросил он. – Ты не должна мне подыгрывать. Поняла?

Грейс покусывала нижнюю губу и молчала.

– Грейс, ты что?

Неужели у нее возникло ощущение, будто она должна доставить ему удовольствие? Неужели она до сих пор не поняла, что он не из таких мужчин? Макс не хотел себе врать: да, ему было досадно. Но член – только часть его. Член не может управлять его действиями.

– Грейс, мне ничего не надо без твоего согласия. – Макс приподнял ей подбородок и улыбнулся, когда она не дернулась. Она больше не вздрагивала от его прикосновений. – Грейс, забудь, не кори себя. Попробуешь снова, когда будешь готова.

– Хорошо.

В ее глазах блеснули слезы.

Макс взял ее за руки:

– Пойдем поплещемся вместе с нашей милой придурочной компанией?

– Ты иди. Я здесь посижу.

Макс прикусил щеку изнутри. Ему было невыносимо видеть этот приступ уныния у Грейс. Он успел отвыкнуть от этого грустного зрелища. И вот опять, причем не где-нибудь, а здесь.

– Нет, милая девушка, мы приехали сюда веселиться, а не кукситься в четырех стенах. Идем.

Макс почти силой вывел Грейс из ванной. Удивительно, но она не сопротивлялась. Наоборот, даже улыбнулась:

– Макс, честное слово, меня сейчас что-то не тянет плавать. И потом, мой новый купальный костюм не до конца прикрывает…

Он понял. Не до конца прикрывает шрамы. У Макса сдавило грудь.

– Грейс, они хоть и придурки, но в чужую жизнь не лезут. Это же могла быть и спортивная травма.

– Знаю, – ответила Грейс, теребя волосы.

– К твоему сведению, это даже добавляет тебе обаяния.

Макс не лукавил. Для него шрамы Грейс были еще и символом ее стойкости.

– Я все это знаю, – улыбнулась она. – Просто… Может, завтра поплаваем. Чем еще здесь можно заняться?

Решение созрело почти мгновенно. Довольный Макс заулыбался:

– Ты захватила свой «Никон»?

– Куда же я без него?

– Тогда идем.

Почти два часа Макс водил Грейс по самым красивым местам. Иногда для этого нужно было продираться сквозь густой кустарник и подниматься на склоны гор. Но усилия стоили того. Грейс едва успевала охать от очередной захватывающей панорамы. Страха не было. Она послушно следовала за Максом, делая снимки цветов, деревьев и узоров светотени. Грейс успела несколько раз щелкнуть и самого Макса, когда он не видел, увлеченный рассказами о приключениях детства.

Руби была права: в загородном доме ее отца Макс стал другим человеком. Все лучшее в нем осталось, но исчезло напряжение. У него распрямились плечи, а с губ не сходила улыбка. Он зримо помолодел, став более открытым и раскованным. Макс рассказывал, как они с отцом рыбачили на озере. Эти рассказы были живыми и очень веселыми. Наверное, в баре или пансионате они звучали бы по-другому. Но здесь, у костра, в сочетании с жареным мясом и гамбургерами… Потом включился Винс. Макс смеялся до слез, хлопая себя по бокам и животу. Историй было много. Их рассказывали все. Чем-то это напоминало игру в «горячую картофелину». Грейс потягивала вино. Ей давно не было так легко и спокойно. Во многом благодаря Максу.

– Макс, а помнишь, как ночью мы с тобой залезли в гаражный холодильник и налопались мороженого? – спросила Руби, озорно глядя на него сквозь стекло рюмки. – Папа думал, что это медведь, и все грозился пристрелить негодную тварь.

Макс со смехом кивал:

– Да, было дело. Мы еще жутко боялись, что дядя Винс поймет, кто настоящий воришка.

– Не детишки, а два кошмара наяву, – усмехнулся Винс.

Подросшие «кошмары» хлопнули друг друга по ладони. Чувствовалось, что и сейчас они были горды своей проделкой.

– Папочка, с пай-детками ты бы заскучал, – сказала Руби.

– Это точно, – нарочито серьезным тоном добавил Макс.

– А почему мороженое лежало в гаражном холодильнике? – полюбопытствовала Грейс. – И почему вам его не давали?

Ответом ей был взрыв смеха. Хохотали Винс, Ферн, Руби. Макс тоже смеялся, но его щеки стали пунцово-красными.

– Ты что-то натворил? – спросила его заинтригованная Грейс.

– Я кое-что слышал, – сообщил Бак, отрываясь от гамбургера. – Не из-за того ли случая с голой полицией?

В темное небо взметнулись новые волны смеха.

– Голой полицией? – недоверчиво спросил Кейлеб, сидевший рядом с Винсом. – Это как?

– Эти картинки навсегда застряли у меня в мозгу, – призналась Руби. – Их оттуда уже не выцарапаешь.

– Можно подумать, что ты согласилась бы избавиться от таких воспоминаний! – подмигнул ей Макс, отрываясь от бутылки «Доктора Пеппера».

– Так что тогда приключилось? – не выдержала подружка Бака, которую звали Карлой.

У девицы было кукольное личико, светлые крашеные волосы, грудь с заметной добавкой силикона и ослепительно-белые зубы, скорее всего тоже не свои. Грейс не обратила бы на нее особого внимания, если бы не заинтересованный взгляд, который эта кукла бросала на Макса.

Макс вздохнул:

– Руби подбила меня устроить флешмоб для семьи, чей дом стоял на другом берегу озера.

Руби начала бурно протестовать.

– Это была твоя затея, – повторил Макс, указывая на Руби пальцем. – Не отпирайся, все равно дело прошлое. Но вина целиком была твоя.

– И ты согласился? – со смехом спросила Грейс.

– Разумеется. Я не хотел ей уступать. Если бы я отказался, Руби считалась бы выигравшей!

– А как здорово было задумано, – мечтательно произнесла Руби. – И все погубила мелочь. По нашему замыслу, мы должны были подплыть поближе к берегу, остановиться и потом… потом Макс должен был на мгновение снять трусы и напугать то семейство. Но в это время по берегу проезжали местные полицейские. Они увидели Макса, а он со страху сиганул в воду!

– Знаешь, как я тогда испугался?

– Полицейские выловили его из воды, привезли к нам, – добавил Винс. – Зрелище было знатное: стоит наш парень на крыльце, совершенно голый, и полицейской шляпой прикрывает причинное место!

Собравшиеся опять взвыли от смеха.

– А куда делись трусы? – спросила хихикающая Грейс.

– Остались в лодке! – ответила Руби. – Я увидела, что на меня никто не обращает внимания, и быстренько, бочком, погребла обратно.

– Отец устроил мне шикарную взбучку, – вздохнул Макс. – Не разрешил выходить из дому. Меня не то что без мороженого, даже без ужина в тот день оставили.

Он улыбался, и в его темных глазах отражалось пламя костра.

– И сколько же лет тебе было?

– Четырнадцать.

– Не с этого ли начались твои многочисленные столкновения с законом? – спросил Кейлеб.

Вопрос был задан вроде бы без насмешки и подвоха, но Грейс стало не по себе.