Шри Ауробиндо. Эссе о Гите – II - Шри Ауробиндо

«Таким станет ваше совершенство в мире и теле. За пределами же этих миров временного рождения вы будете обладать высшим вечным сверхсознанием и неизменно пребывать в высочайшем бытии Верховного Духа. Циклы перерождения и воплощение в смертном теле не испугают вас; ибо в земной жизни вы достигнете полного проявления Божества в вас, а ваша душа, даже нисходя в пределы ума и тела, будет жить в неизмеримых просторах Духа.

«Таким образом, главное в этой Йоге – полная отдача всей вашей души и природы Божественному, который является вашим высочайшим «Я», замена всех дхарм его волей и абсолютная устремленность всего вашего существа к высшей духовной природе. Если вы сможете однажды осуществить это, произойдет ли это в начале или на более позднем этапе пути, то, какими бы вы ни были в своей внешней природе, вы обязательно пройдете его и неизбежно обретете совершенство. Высшее Присутствие внутри вас возьмет процесс вашей Йоги в свои руки и, принимая во внимание особенности вашей свабхавы, приведет вас насколько возможно быстро к ее высочайшему завершению. А после этого, каким бы ни был ваш образ жизни и характер деятельности, вы будете сознательно пребывать, действовать и двигаться во Всевышнем, и каждое ваше движение, внутреннее или внешнее, будет совершать через вас Божественная Сила. Таков высший путь, так как он является величайшей загадкой и высочайшей тайной и в то же время внутренним процессом развития, который постепенно могут осуществить все. Это глубочайшая и самая сокровенная истина вашего подлинного, духовного существования».

БХАГАВАД-ГИТА

Представленный перевод Гиты в основном составлен из фрагментов работы Шри Ауробиндо «Эссе о Гите». Впервые он появился в книге «Послание Гиты», изданной в 1938 году Анилбараном Роем. Шри Ауробиндо одобрил публикацию этой книги; впрочем, в одном из своих писем он ясно дал понять, что его переводы в Эссе «более соответствовали духу, нежели букве произведения и не выдерживались в определенном литературном стиле». Многие отрывки – это, скорее, парафраз, нежели точный перевод. Шри Ауробиндо также писал, что ему бы не хотелось, чтобы эта компиляция «воспринималась, как мой перевод Гиты». Об этом нужно помнить при чтении и использовании этого перевода, играющего роль моста между Гитой и Эссе.

Глава I. Отчаяние Арджуны

1. Дхритараштра спросил: Сойдясь на поле Курукшетра, поле, где вершится Дхарма, что делали, о Санджая, битву ждущие с нетерпеньем, мои воины и Пандавы?

2. Санджая ответил: Окинув взором армию Пандавов, построенную в боевом порядке, принц Дурьодхана подошел к своему учителю и молвил:

3. «О Ачарья, взгляни на эту рать могучую сынов Панду, построенных сыном Друпады, твоим мудрым учеником.

4—6. Есть в этой армии могучей герои и искусные лучники, в битве равные Бхиме и Арджуне; Ююдхана, Вирата и колесничий великий Друпада, Дхриштакету, Чекитана и доблестный принц Каши, Пуруджит и Кунтибходжа и Шайбья – нет средь людей им равных; Субхандры сын (Абхиманью) и сыны Драупади; все отваги полны, все бесстрашны.

7. Также знай, о лучший из дважды рожденных, первых воинов нашей рати, моей армии полководцев; имена я тебе назову их.

8—9. Это ты и Бхишма, и Карна, это Крипа непобедимый, Ашваттхаман, Викарна и сын Сомадатты, и других много здесь героев, для меня не щадящих жизни, их колчаны стрелами полны, их оружье разнообразно, в ратном деле они искусны.

10. Бесчисленна армия наша, вперед ведомая Бхишмой, их же войско поменьше, Бхима – их полководец.

11. Пусть же каждый боец нашей рати, где бы ему ни пришлось сражаться, помнит прежде всего о Бхишме, пусть он Бхишму всегда охраняет».

12. Чтоб воспрянул Дурьодхана духом, затрубил Старейшина Куру, затрубил старец могучий (Бхишма), и ристалище огласилось ревом раковины его.

13. Тогда раковины и литавры, барабаны, кимвалы и трубы разом грянули, и все поле оглушительный звук наполнил.

14. Сидя в огромной колеснице, запряженной четверкою белых лошадей, Мадхава (Шри Кришна) и сын Панду (Арджуна) затрубили в свои божественные раковины.

15—16. Хришикеша (Кришна) трубил в Пачаджанью, а Арджуна в свою Девадатту (богом данную); Врикодара, воитель страшный, дул в гигантскую Паундру; сын Кунти, король Юдхиштхира трубил в Анантавиджаю; близнецы Сахадева с Накулой в Манипушпаку и Сугхошу.

17—18. Кашья, отменный лучник, колесничий великий Шихандин и Вирата и Дхриштадьюмна, с ними Сатьяки непобедимый, Драупада и сыны Драупади, о Владыка земли, и сын мощнорукий Субхадры – разом все они затрубили в свои раковины боевые.

19. Сжались сердца у сынов Дхритараштры при звуках этих ужасных, сотрясающих небо и землю.

20. Затем, о Владыка земли, когда в воздухе засвистели первые стрелы, обратив взор на сынов Дхритараштры, стоящих в боевых порядках, сын Панду (Арджуна), на чьем знамени обезьяна, поднял лук и так обратился к колесничему Хришикеше:

21—23. Арджуна сказал: О Ачьюта (безупречный, невозмутимый), меж двух армий ты поставь мою колесницу, чтоб увидеть я мог шеренги тех, кто жаждет ринуться в битву, тех, с кем встречусь на празднике бранном, кто пришли сюда, чтобы помочь Дхритараштры коварному сыну.

24—25. Санджайя сказал: Выслушав Гудакешу (одолевшего сон, Арджуну), о Бхарата, Хришикеша поставил лучшую из колесниц меж двух армий, как раз напротив Бхишмы, Дроны и всех владык, и сказал: «Узри, о Партха, этих Куру, собравшихся вместе».

26—27. Тут увидел Партха, что в ратях враждебных стоят дядья, деды, двоюродные братья, сыны, внуки и тести, наставники, братья матерей, друзья и благодетели.

27—28. Увидев всех этих родичей и близких, стоящих в боевых порядках, Каунтейя опечалился немало и в отчаянии и скорби такое слово промолвил:

28—30. Арджуна сказал: «При виде родичей и близких, о Кришна, изготовившихся к битве, члены мои слабеют, во рту у меня пересохло, все тело мое дрожит, волосы встают дыбом, [лук] Гандива из рук валится, все тело огнем пылает.

30—31. Разум мой помутился, ноги меня не держат, предзнаменованья дурные вижу еще, Кешава.

31—32. Разве доброе это дело, родных сразить в сече; ни услад, ни победы, ни царства мне не нужно теперь, о Кришна.

32—36. Что царство для нас, о Говинда, что радость, что сама жизнь? Те, ради которых мы жаждем царства, радости, услад, здесь стоят, к битве готовы, жизнь презрев и богатство – отцы, сыновья, гуру, а также дядья, внуки, тести, шурины, свекры и другая родня; да за власть над тремя мирами, а тем паче за царство земное, я б не стал, о Мадхусудана, убивать их – лучше мне самому быть убитым. Не прибудет нам радости, о Джанардана, от убийства сынов Дхритараштры.

36—37. Хоть они на нас ополчились, грех великий в этом убийстве. Нет, не гоже сынов Дхритараштры убивать нам – родичей наших; как, Мадхава, мы счастливы будем, коль убьем соплеменников кровных?

38—39. Пусть им жадность ум помутила и не видят они преступленья в разрушении нашего рода, в нарушении дружеских связей, но ведь мы-то все понимаем, видим зло в разрушении рода и должны, о Джанардана, не участвовать в деле греховном.

40. Ибо с гибелью рода гибнут все его вековые устои; как приходят устои в упадок, беззаконье весь род поражает.

41. А коль, Кришна, оно торжествует, развращаются женщины рода, а раз женщины пали, Варшнейя, начинается варн смешенье.

42. А смешение это приводит в ад сам род и губителей рода, ибо предки их, оставшись без пинды (рисовых подношений) и без жертвенных возлияний, в преисподнюю катятся тоже.

43. Из-за дел губителей рода, к нарушенью ведущих порядка, перестают соблюдаться вечные законы расы и моральный закон рода.

44. А люди, о Джанардана, презревшие ценности рода, вечно в аду пребывают. Так издревле нас учили.

45. Что за грех великий, о горе, совершить приготовились все мы! Ведь родных мы убить готовы, вожделея услад и царства.

46. Для моего же собственного блага мне лучше безоружному и покорному (так как я не буду сражаться) быть убитым вооруженными сынами Дхритараштры».

47. Санджая сказал: «Промолвив речь такую, глубоко скорбя душою, Арджуна упал на сиденье, божественный лук отбросив и колчан свой неистощимый (подаренный ему богами именно для этой битвы)».

Глава II. Санкхья-Йога

1. Санджайя сказал: Мадхусудана так ответствовал охваченному жалостью, рыдающему и впавшему в уныние и отчаяние Арджуне: