Два гения и одно злодейство - Соболева Лариса Павловна

– Нет, я живу там, – в ответ улыбнулась она. Тимур отметил, что она очень привлекательная женщина, с эдаким зовущим огоньком в глазах.

– Правда? – обрадовался он. – А я собираюсь работать там, имею приглашение, но немного страшно одному в чужой стране. Не скажете ли свой адресок? Я докучать вам не буду, обещаю. Просто хоть иногда мы встретимся и поговорим.

– Понимаете, – замялась она, – я меняю квартиру, поэтому сама не знаю, где буду жить. Но вы меня можете найти в русских ресторанах. Я бываю иногда в «Балалайке» у Марка де Лучека и в «Петрушке». Оба в Париже довольно известны, вы легко их найдете.

– Простите, а как вас зовут?

– Лина.

– А меня Тимур.

– Очень приятно, – улыбнулась Лина. – Ой, извините, мне пора. Еще раз спасибо и до встречи в Париже.

Тимур к автомобилю бежал, как юный любовник к богатой вдовушке:

– Ай, Тимур-джан, ты просто маг, ты… ты божественный Тимур! Как? «Петрушка» и «Балалайка»? Ну, Ставров, ты обязан выплачивать мне пожизненную пенсию.

Особенное удовольствие Тимур получил во время своего упоительного рассказа, видя рожу Лехи, которая замерла на стоп-кадре. Ставров тоже был немало потрясен, впрочем, это понятно. После доклада о проделанной работе и тех «непереносимых трудностях, с которыми пришлось столкнуться» Тимуру во время слежки, все долго молчали, первым ожил Леха, наехал:

– Надо было ее сюда привезти!

– Таран, думай, что говоришь, – обиделся Тимур. – Я не той комплекции, чтоб завернуть мадам в бурку и кинуть во чрево железного коня. Она, как я понял, не из тех, кто позволит себя украсть.

– А почему не позвонил? – зверел Леха.

– Забыл, – честно признался Тимур, чем обезоружил Леху. – Вылетело, что мобильник в машине, как назло, забыл в карман положить. И потом, я слишком был поглощен преследованием, я ел ее глазами без перерыва. Когда вспомнил про телефон, находился вне машины.

– Как же она проникла в квартиру? – вышел из задумчивости Марк.

– А вот ее ключ! – Тимур бросил на стол ключ на цепочке. – Прежде чем ехать к вам, я на квартиру заскочил переодеться. Извините, но я могу ходить только в свежем белье. Вдруг смотрю – ключ на столике в прихожей. Я и захватил его с собой, этим ключом она дверь и открыла.

– Это ключ Алисы, – потускнел Ставров. – Она носила его на этой цепочке. Значит, мы не ошиблись, она у них. Что за документы были у мерзавки?

– Так, мура всякая на иностранном языке. В паспорт я не заглянул, он у нее в руках был, но из паспорта вытащил какую-то бумажку, там была фамилия «Глазкова». На русском и на иностранном. Я прочел только фамилию. Представляете? Кажется, она действительно живет во Франции. Интересно, сколько бабок отвалила за постоянное местожительство?

– Стало быть, босс, прячутся они в Париже. Не хило, – хмыкнул Леха. – А сюда ездят наскоками, потому ни мы, ни милиция не могли их засечь. И милиция на след поэтому не нападает. Сделали свое грязное дело, сели в автобус – и «прощай, Россия».

– В таком случае, – сказал Ставров, – оформляйте оба документы, вы поедете в Париж искать их там.

– Босс, – испугался Леха, – как искать будем? Этот даже армянского не знает, я тоже ни в зуб ногой по-французски.

– Почему не знаю? – ухмыльнулся Тимур. – Бонжур – знаю, еще мерси, оревуар. А ментов у них называют ажанами. Чувствуете, мент – ажан? Звучит.

– Потрясные знания, – съязвил Леха. – Считаешь, этого хватит?

– Но ты забыл! – И Тимур торжественно встал. – Там есть русские рестораны. Она сама мне их назвала, я думаю, найти их не проблема.

– Найдете, – согласился с Тимуром Ставров. – Они же не живут там затворниками. И не подозревают, что мы напали на их след. У вас есть ее фотографии. Знакомьтесь с людьми русского происхождения, общайтесь, угощайте по-русски щедро, застолье делает людей словоохотливыми. Как только найдете, сразу мне сообщите, сами ничего не предпринимайте. А я приеду и… там посмотрим. Ты, Тимур, молодец. Да, ребята, узнайте расписание чартерных автобусов всех агентств, которые возят туристов во Францию. Сделать это нетрудно, далеко не каждому по карману такое удовольствие, следовательно, автобусов туда и назад ходит мало. Здесь мои люди будут встречать каждый рейс, вдруг они прибудут сюда. Ну, а вы с завтрашнего дня займетесь оформлением документов. Сегодня седьмое? Значит, в первых числах января поедете, на праздники там столпотворение. Теперь они от нас не уйдут. На сегодня все.

Часть пятая

УИК-ЭНД В ПАРИЖЕ

ПАРИЖ, СЕРЕДИНА ДЕКАБРЯ

Володька, отправляясь на день рождения Софи, приоделся, купил букет. И попал в сплошной чад от сигарет, за пеленой которого трудно разглядеть кого бы то ни было, а за шумом услышать. Гости примостились кто где: на полу, на креслах и диванах, на тумбочке, одна девчонка умостила зад на телевизор, стоявший на маленьком возвышении. Володька переступил через чьи-то ноги, оглядывался в поисках Софи. Его окликнули три девчонки из балета, помахали ручками и принялись стрекотать дальше. Володьке они нравились, симпатичные и шебутные. Вдруг ему любезно сунули бокал с шампанским, он поблагодарил и попытался отпить. Облился, потому что с другой стороны кто-то панибратски стукнул по спине, обращая на себя внимание. Открыл было рот для знакомства, а его потянули за руку.

Наконец-то Софи! Вручил ей «веник», до того покоившийся под мышкой. Она увлекла его на балкон, где он с удовольствием вдохнул свежего воздуха. Но Софи не дала насладиться прохладой, прижала его телом к стене, говорила проникновенно и быстро, а о чем – неизвестно, не успевал в уме переводить. До чего же трудный язык, никак не давался! Володька знал уже много слов, складывал их в предложения, но медленно это проделывал. Не успел опомниться, как целовал Софи. Или целовала она его. Короче, они целовались. Как это получилось – сам недоумевал. А почему, собственно, нет? Клин клином вышибают. Софи очаровательная девушка, давно одаривает его вниманием. Володька смелее обнял Софи.

На балкон ворвалась Одетт с гитарой, не подумала извиниться, а потащила Володьку назад в комнату, призывая общество к тишине. Когда гости мало-помалу утихли, поведала, что перед ними стоит самый настоящий «рюс Володья» и сейчас он будет петь «шансон рюс». Делать нечего, раз тебя так представили, пришлось петь. Надо отдать должное, слушать они умеют. Не то что наши ребята, которые в таких случаях ведут себя на вечеринках наплевательски по отношению к певцу. Свет погасили, горели свечи, курились индийские благовония, что-то сверкало, обдавая комнату огоньками. Пили вино и шампанское. Закуски почти никакой, так, бутерброды толщиной с пергаментную бумагу и пирожные. Володька спел пару песенок из русской попсы, романс, песню Высоцкого, в общем, репертуар разнообразный. И поражался: ни хрена не понимали по-русски, а просили еще.

Позвонили. Одетт на цыпочках ушла открывать, он пел как раз романс «Очи черные», ему даже нестройно вторили, и вдруг… Полин и Влад! У Володьки разом все оборвалось. Кажется, и они не ожидали его здесь увидеть, Влад помрачнел, Полин разнервничалась, а Володька все же допел. Его просили еще спеть. И он пел, что давалось теперь с трудом. И не смотрел в сторону Полин, хотя тянуло. Она же тихонько переговаривалась с Одетт. Володьку хвалили, а похвала на любом языке вещь доступная и приятная, он принимал восторги и восхищение с нарочитой скромностью, подставлял щеку девушке, желавшей облобызать его. Наконец поднял руки, мол, не могу больше, гитару тут же подхватил танцор из кабаре, а Володька с бокалом ушел на балкон. Ждал, что и Полин придет, чувствовал, что придет, хотя бы дежурно полюбопытствовать, как дела. В комнате толкались друг о друга пары, то есть танцевали, но Полин не приходила. «Ну и не надо!» – сказал себе и решил потихоньку слинять. Все – значит, все. И нечего встречаться даже случайно.

Он протиснулся между танцующими парами, отыскал куртку и очутился на площадке. Постоял, все-таки не теряя надежды, что Полин соизволит выйти. Не вышла. Разозлившись на нее, галопом сбежал вниз.