Да, я там работал: Записки офицера КГБ - Е. Григ

Однажды я получил от Ник. Ник. указание отправиться к одному из ведущих разработчиков, Борису Ш., и выполнить его «просьбу».

Мне выдали чеки Внешпосылторга, на которые в магазине «Березка» на Большой Грузинской улице, притворяясь иностранцем, я должен был купить несколько бутылок спиртного и через магазин отправить на дом одному из диссидентов — П. Якиру, сыну расстрелянного в 1937 году известного военачальника.

Ш., как и некоторые из моих коллег, почему-то считая меня похожим на иностранца, решил использовать в одном из своих мероприятий мою квазизарубежную внешность. Ему хотелось, видимо, лишний раз подчеркнуть и задокументировать связи Якира с зарубежьем хотя бы в такой форме.

Я пробормотал, что никогда не бывал в «Березках», не спросят ли у меня там паспорт, захотят ли отправить покупку по домашнему адресу?

— Да ничего у тебя не спросят. И посылку отправят. Они предупреждены…

Ну что ж, дело нехитрое. Скромными средствами, имевшимися в моем распоряжении, я придал себе вид «иностранца» и, оставив своего «жигуленка» подальше от «Березки», развязно ввалился в магазин.

Сложив в корзину несколько бутылок, показавшихся привлекательными, я (с сильным зарубежным акцентом) спросил администратора, нельзя ли отправить купленное моему приятелю домой.

По знаку администратора вокруг меня сразу засуетились трое продавцов в белых халатах, которые, перебивая друг друга, принялись убеждать меня, что можно, все можно, не нужно беспокоиться, все будет отправлено, доставлено, вручено и т. д. Расплатившись и оставив в магазине адрес Якира, я последний раз окинул взглядом многоцветье этикеток, развратные груды деликатесов и покинул «березовый» рай. Задание было выполнено. Я внес свой посильный вклад в дело подавления диссидентского движения в СССР.

Вернувшись в «Дом», я доложил Ш. о проделанной работе. Внимательно осмотрев меня, он усомнился в тщательности подготовки — его представления о том, как выглядят иностранцы, явно расходились с моими. Я заметил на это, что при подготовке следующей «операции» готов загодя слетать на неделю в Лондон или Рим и при наличии достаточных оперативных средств приобрести подходящий для посещения «Березки» гардероб. Посмеялись, пошутили. Я рассказал Ш., как полировал тротуары вокруг дома Якира еще в «наружке», выслеживал иностранцев, которые его посещали.

Борис Ш. был разработчиком чудовищной работоспособности и невероятной хитрости. Возвращаясь к себе в комнату, я вдруг подумал, что по пути из «Березки» к адресату купленные мною бутылки очень просто можно и «подшприцевать»… Но тут же остановил ход своих размышлений. Додуматься можно было черт знает до чего…

Плохо вот так, в виде подставного болвана участвовать в чужих разработках, не имея представления о ходе дела.

Но если что не так —Не наше дело.Как говорится, Родина велела.

Ведь точно так же в моих разработках принимали участие коллеги, понятия не имевшие об общей картине. А уж об агентуре и говорить не приходится. Я сам, всегда предпочитая, чтобы «солдат знал свой маневр», часто вынужден было либо маскировать перед агентом смысл задания, либо приоткрывать его лишь отчасти. Это делается для того, чтобы информация агента не была «окрашена» его видением предмета, эмоциями. А иногда это нужно и для безопасности агента, чтобы он не «лез на рожон», не проявил свой интерес к чему-либо слишком открыто.

Хорошо помню, как только что пришедший к нам в отделение Игорь П., сначала мой ученик, а потом — начальник, услышав какой-то разговор в нашей комнате, удивленно спросил:

— А разве мы агентов обманываем?

В ответ раздался взрыв добродушного смеха.

— Бывает, что и обманываем, Игорек, для дела и для их же пользы. Так же, как и нас часто наши начальники обманывают по тем же причинам.

Только штатские думают, что КГБ, мол, знал все. В общем и целом, «наверху» знали немало. А каждый из нас в отдельности знал в идеале только то, что положено и, как правило, не так уж и много.

Как Игорь — выпускник МАИ, оказался на работе именно у нас, в «пятерке»? Ему, технарю, заниматься бы технической разведкой в ПГУ (о работе там он мечтал не меньше моего), либо во 2-м Главке — технической же контрразведкой. Но у нас ведь все не как у людей…

Он был необыкновенно трудоспособен и скоро начал удивлять нас успехами. То ли у него был какой-то особый подход к людям, то ли удачная для спецслужбиста внешность (по-моему, похож на комиссара Катттани), то ли абсолютная преданность идеям Ордена — но он быстро стал крепким агентуристом. Он рос и рос по работе, а месяца за четыре до августа 1991 года стал генералом, одним из заместителей начальника Управления. Существовали и другие мнения о его карьере, но я думаю, что это редкий случай удачного сочетания преданности работе и умения ладить с начальством. Редкий случай для КГБ, когда человек добивался того, что хотел, заслуженно.

Жаль было, когда эта карьера оборвалась из-за ошибки, допущенной во время августовских событий.

И вдруг грянула новость: руководство предложило мне новое назначение — уйти в действующий резерв, «под крышу», в ВААП.

Я немного удивился выбору начальства — недавно разведенный, я должен был, по традиции, какое-то время побыть в париях, а переход «под крышу» сопровождался небольшим повышением в должности. Видимо, сыграли роль знание языка и репутация книжного червя. В Агентстве мне надлежало занять скромную должность заместителя начальника Протокольного отдела Управления международных связей.

В создании Всесоюзного агентства по авторским правам КГБ, очевидно, принимал деятельное участие. ВААП, о целях, перспективах и возможностях которого многие имели тогда весьма приблизительное представление, для Комитета выглядел очень привлекательно. Разведка сразу нацелилась на контакты с интересными иностранцами, на представительства ВААП за рубежом, 5-е Управление рассматривало Агентство как серьезную возможность выходов на творческую интеллигенцию, как шлагбаум для «тамиздата».

…Бегство и предательство разведчиков ПГУ, да и военных, становилось чем-то привычным. Никто из крупных начальников не был наказан, никто не подал в отставку. Бывало, поступали негласные распоряжения, запрещавшие обсуждать эти «происшествия». Чего этим хотели добиться — непонятно.

Рассказывали, что разведка ГДР захватила одного из своих изменников за рубежом и вывезла в багажнике белого «мерседеса» в ГДР. Личный состав Управления был выстроен во дворе здания, на предателя напялили мундир, сорвали погоны, прочитали приговор и расстреляли…

В работе «под крышей» есть и масса положительных моментов — для тех, кто собирается там работать, а не отбывать рабочее время. Во-первых, возможность жить хотя бы частично в другой, как правило, небезынтересной среде.

Во-вторых, возможность научиться чему-нибудь новому, а учиться я очень любил и люблю до сих пор. Для работы в ВААПе необходимо было овладеть для начала хотя бы азами авторского права, о котором во всей стране имели четкое представление едва ли с полсотни человек. Кроме того, мне давно хотелось выучить еще хоть один язык, а совсем втайне — написать и защитить диссертацию по научной фантастике — я продолжал увлекаться этим жанром. Я знал нескольких «подкрышников» из ПГУ, которые, прекрасно выполняя основную работу, умудрялись делать великолепные репортажи для ТВ, писать книги, вести научную работу. Они становились все более независимыми от КГБ и от своих начальников. Начальников это раздражало — независимость в КГБ не любят больше чем где бы то ни было.

Ни шатко, ни валко потянулись оформление, сдача дел и участка работы. С этим мне повезло меньше всего. Сменщик мне достался вялый, апатичный, видно было, что хороший опер из него вряд ли получится. Он не внушал симпатии, не мог заинтересовывать людей, привлекать их к решению наших задач. Жалко было отдавать в такие руки полностью «закрытый» объект, а уж об агентах и говорить не приходится. Я чувствовал, что никто из них с моим сменщиком по-настоящему не сработается. А делать было нечего — служба.

Те, с кем я прощался в «подвластных» мне ведомствах, сожалели о моем уходе, как мне казалось, вполне искренне. Жаль было расставаться с ними и мне.

Особенно меня удивила подготовка моей «легенды». Я по наивности думал, что этим занимаются какие-то специальные люди, но нет, «легенду» мне предложили составить самому, а все остальное проходило на достаточно примитивном уровне. Впрочем, в этом был определенный смысл. Дело в том, что «легенда» — вымышленная биография спецслужбиста, должна максимально приближаться к подлинной — это дает возможность меньше врать, запоминать, придумывать и, следовательно, меньше попадаться.