Молодость без страховки - Анна Богданова

Во-первых, из-за жалости. Если из жалости можно полюбить человека, то уж привыкнуть терпеть этого самого человека и подавно возможно научиться, а привычка, как известно, вторая натура. Да, я утверждаю, что Аврора не любила Эмина Хосе, но привязалась к нему всем своим сердцем. Почему? Ну, это очень просто. Видите ли, наша героиня испытывала катастрофический дефицит любви. Любви со стороны родственников, самых близких людей по отношению к ней с самого раннего детства.

Ею никогда не интересовалась мать – Зинаиде Матвеевне было достаточно Гени: все свои чувства она отдавала ему, а потом Арине. От Гени нашей героине не досталось ничего, кроме ненависти и издевательств, более того – в глубине души он жалел, что она вообще появилась на свет. Отец только и делал, что бегал за каждой юбкой, изменяя сначала первой супруге, потом второй, да время от времени ложился по собственной инициативе в психиатрические лечебницы. Метёлкин тоже не дал ей того, что она заслуживала. Даже дочь и та вела себя как неродная.

Поэтому Аврора без труда могла различить истинную, неподдельную любовь к себе и, что самое важное, ценила её больше всего на свете, поскольку человек ценит то, в чём катастрофически нуждается.

Существовали и другие причины, по которым Аврора долгое время ещё позволяла любить себя Эмину Хосе (разумеется, исключительно платонической любовью), о которых будет сказано впоследствии, по мере того как будет развиваться странный роман этих двоих. Роман, который, кроме опыта, принесёт Авроре немало горечи, обид, разочарований, предательства со стороны коллег. Немало он, этот служебный роман, попортит ей крови.

Но сейчас речь пойдёт не об этом. Ведь в настоящее время Аврора Владимировна Дроздомётова пытается подвести третий том своих воспоминаний к концу, и по возможности счастливому, оставив описание своих отношений с послом на самом интересном моменте, дабы, заинтриговав читателя, заставить его прочесть следующий, ещё не написанный ею, четвёртый том.

Как бы ни пыталась ваша покорная слуга оставить Аврору Владимировну наедине с её текстом и повествовать о её жизни самостоятельно, незаметно просачиваясь в её мысли и воспоминания, выуживая из них самые интересные, забавные и ключевые, но, право же, не могу ведь я лезть, как говорится, вперёд батьки в пекло – то есть первой описывать то, что ещё и самой мадам Дроздомётовой-то на ум не пришло, не всплыло из глубин её памяти! Простите! Вот такой уж перед вами оказался подневольный человек, целиком и полностью зависящий от собственного персонажа.

Так что ничего мне больше не остаётся, как кротко и смиренно последовать за ходом мыслей Авроры Владимировны, опуская иной раз что-то второстепенное и малоинтересное, акцентируя внимание на значичельных событиях её жизни.

В середине ноября Аврора получила ордер на новую квартиру. Наконец-то сбылась её мечта, наконец-то она станет самостоятельной, ни от кого не зависящей и свободной! И неважно, что её новое жильё находится в спальном, унылом, только что отстроенном микрорайоне на окраине города, немного печальном, где крыши домов впиваются в небо и, казалось, поддерживают его, чтоб оно не упало. А внизу, под ногами столько грязи, что ногу переставить порой было весьма затруднительно... Всё это неважно. Нипочём Авроре эти гигантские, давящие на сознание и психику серые двенадцатиэтажки, месиво глины вместо асфальтированных дорожек, неработающий лифт – всё это ерунда в сравнении с участившимися домашними скандалами, с вечным недовольством Зинаиды Матвеевны и истериками Ариночки.

Да! Аврора наивно думала, что у неё начинается новая жизнь. И, конечно же, она ошибалась.

Как только дело коснулось переезда, заказа машины и т. п., Зинаида Матвеевна вдруг оживилась и принялась бойко собирать свои вещички – в основном то, что не смогла бы перетащить самостоятельно – никому не нужную чепуху: трёхлитровые банки, старую цигейковую шубу, в некоторых местах проеденную молью, замызганную, закопчённую деревянную хлебницу, пару огромных кастрюль с облупившейся кое-где эмалью, старую тумбочку, которую Геня всё порывался выбросить...

– Что это? – спросила Аврора, придя с работы и непонимающе кивнув на гору хлама в коридоре.

– Как что? – Гаврилова выпучила маленькие глазёнки и встала в угрожающую позу «руки в боки». – Вещи в новую квартиру. Что ж ещё-то!

– А зачем тумбочка? Мне она не нужна.

– Ха! Не нужна она ей! Скажите пожалуйста! Тебе не нужна, а мне нужна! Я туда свои лекарства складывать буду! – разъяснила Зинаида Матвеевна, надув свои хомячьи щёки то ли от важности, то ли от обиды на дочь. Скорее всего, всё-таки от ощущения собственной значимости (мол, без письма Валентине Терешковой, первой женщине-космонавтке, нацарапанного ею не без помощи Ларисы Николаевны, главного бухгалтера с часового завода, никакой квартиры бы и не было вовсе) – Гавриловой даже в голову не приходила мысль, что она-то к этой самой новой квартире не имеет никакого отношения, что её место тут, где она прописана, рядом с любимым сыном, который неделю назад разорвал все отношения с Ириной Стекловой и вернулся в отчий дом.

– Да? – кроме этого «да», Аврора не знала, что и сказать.

– Да! А что такое?

– Послушай, ма, давай-ка поговорим, – начала Аврора, несмотря на то что хорошо представляла, чем закончится этот разговор. – Мне эта тумбочка не нужна. Тебе нужна. Значит, ты собираешься жить у меня? – в лоб спросила она.

– У тебя?! – от удивления и негодования Зинаида Матвеевна чуть было не проглотила собственный язык. – Нет! Вы только посмотрите на неё! – нечеловеческим голосом завопила она. – У неё я буду жить! А не я ли тебе с квартирой помогла? Ах ты, свинья ты неблагодарная! Не я ли письмо писала?! Не я ли... – и Гаврилова принялась долго и визгливо перечислять всё, что она сделала для дочери за свою жизнь, нагло приписывая себе то, чего никогда не делала. Она и слушать не хотела, что её письмо ничего, в сущности, не значило (быть может, его и не читал-то никто), поскольку Аврора пробивала эту квартиру сама, мотаясь по самым различным инстанциям, описывая свою безвыходную ситуацию и строча бесчисленное количество всевозможных заявлений и прошений.

– Вот именно! – поддержала бабку Арина.

– А ты не встревай, когда взрослые разговаривают! Иди в комнату! – сказала Аврора.

– Не трогай девочку! – загородив своей пышной грудью внучку, прогремела Зинаида Матвеевна. – Только и можешь, что робёнка обижать! – заокала она.

– Вот именно! – крикнула Арина, чувствуя себя в полной безопасности за бабкиной спиной.

– Иди, моё солнысько! Ступай, поиграй в кукольки! Сейчас бабушка с твоей мамой разбираться будет! – заявила Гаврилова.