Жертва любопытства - Светлана Ивановна Черных
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— А вы кто? Спросила Яна хриплым голосом, но, не дождавшись ответа, снова уронила голову на подушку и закрыла глаза.
Лана и Тао переглянулись, но тут с улицы послышался шум расходящейся толпы и недовольные возгласы, и свист зрителей.
— Выступление закончилось. Сказала Лана и почувствовала, как у нее по спине побежали мурашки.
— А что это зрители так шумят? Случилось что-то? Спросил шепотом Тао и заерзал на пластиковой табуретке.
— Ну, иди, сходи, посмотри и послушай, только пальто правильно застегни. Улыбнулась Лана китайцу, стараясь не показывать свой страх и беспокойство. Тао посмотрел на себя сверху вниз и вскочил со своего места, расстегнул пальто и почти бегом направился к выходу, но в брезентовой лазейке столкнулся с Камиллой. Он отошел в сторону, чтобы пропустить ее и карлика с маленьким коричневым чемоданчиком в руках.
— Ты куда? Спросила цыганка китайца.
— Я? … Да так воздухом подышать, а то Лана тут накурила, голова кружиться! Зачем-то соврал Тао и поспешил выйти на улицу.
Карлик улыбнулся Лане во весь свой огромный рот лошадиной улыбкой. Лана кивнула, и чтобы не выдать своего волнения взяла в руки бутылку и разлила остатки водки по стаканам.
— Ну, где ты пропадаешь? Водка остывает! Обратилась Лана к Камилле и протянула ее Камилле.
— Да вот, няньку себе на смену привела! Ответила Камилла и кивнула в сторону карлика.
— Давай по последней, да пойдем, а то Софочка нас уже заждалась.
— Давай… Кеша ты справишься? И женщины повернули головы в сторону раскладушки, где сидел Яшка. Карлик, который после выступления еще не успел переодеться, а снял только фрак и цилиндр, но переобул концертные ботинки на черные кроссовки. Он уселся рядом с мальчиком и, открыв свой дерматиновый чемоданчик с железными набалдашниками на углах, не глядя на женщин, ответил:
— Конечно! Не волнуйтесь! Можете идти! И взмахнул перед Яшей пушистой палочкой, которая на глазах у всех вдруг превратилась в бумажный цветок. Лана и Камилла уставились на фокусника, в ожидании следующего чуда, но карлик замер на несколько секунд и неожиданно бросил цветок в чемоданчик и, прикрыв свою руку крышкой, посмотрел на женщин взглядом затравленного зверя.
— Что-то, как-то тихо стало, вам не каже…
— Счастливчик! Сука! Ты меня сдал! Влетел в палатку клоун. Без парика и поролонового красного шарика, его бритая голова с размазанным гримом выглядела слишком маленькой и нелепо завершала уже изрядно испачканный желтый клоунский костюм. — Убью, падла! Найдя глазами карлика и не обращая ни на кого внимания, клоун ринулся на фокусника, на ходу подтягивая рукава с рюшечками на манжетах.
— Ты, что, Лука, я здесь не причем! Испуганным голосом сказал карлик, резко откинув крышку своего чемоданчика, и в его руке оказался пистолет, направленный в сторону разъяренного клоуна.
— Ты — жадная скотина! Меня обложили! Да, я тебя голыми руками порву, тварь продажная! Процедил сквозь зубы клоун и сделал еще шаг в сторону Счастливчика.
— Не подходи! Убью! Заорал карлик. Лана зажмурилась. И тут со стороны, где был, натянут шатер, раздались звуки выстрелов. Все замерли, Лана открыла глаза и тихо сказала:
— О, Боже! Случилось что-то!
— Всем не двигаться! Счастливчик, брось оружие! Лука, руки вверх! Услышала она родной голос Гарри. Гарри в один болевой прием, заломил и выкрутил правую руку Луки.
— Все! Все, командир, отпусти! Больно! Кричал Лука. И Гарри не составило труда уложить преступника на пол, при этом, не спуская глаз с карлика и держа его на прицеле.
— Я не опоздал? Практически влетев, в палатку спросил Алекс.
— Как раз вовремя! Упаковывай эту сволочь! Ответил Гарри и отшвырнул ногой Луку в сторону Алекса, на долю секунды выпустив из вида карлика, который не упустил этот момент и с ловкостью мартышки, мгновенно вскочил на свои коротенькие ножки и подтянул к себе маленького Яшку. Он уперся стволом пистолета в его кудрявую головку, которая доставала фокуснику как раз до подбородка. Ребенок, словно тряпичная кукла, никак не отреагировал на то, что им прикрылись как щитом, он даже не выронил ни одной карты из своих ручонок. Все присутствующие в ужасе замерли. Первым пришел в себя Гарри:
— Счастливчик, брось пистолет и отпусти ребенка! Не усложняй свое положение!
Алекс, уже надев наручники на Луку, тоже направил свое оружие на карлика.
— Гражданин Лебедев! Советую вам сдаться по-хорошему!
— Как же! Или вы дадите мне уйти, или я пристрелю этого цыганского выродка! Видимо, карлик надавил на ствол пистолета, потому что лицо ребенка исказилось от боли, но он не издал ни звука.
Клоун-Лука, пытался подняться с земляного пола с, застегнутыми за спиной наручниками, руками. Он громко кряхтел и сквозь зубы ругался матом. Камилла, схватив себя за волосы, не сводила глаз с племянника. Со стороны казалось, что она боится даже моргнуть. Гарри и Алекс, держа карлика на прицеле, начали медленно приближаться к нему, не говоря больше ни слова. Лана старалась взять себя в руки, она понимала, что сейчас любой неверный шаг или слово могут привести к необратимой трагедии. Счастливчику терять нечего, если у него в руках был пистолет, из которого он застрелил шофера и конвоира, то пожизненное заключение ему уже обеспечено, и смерть еще одного человека, ничуть не усугубит его участь. В ее голове вихрем вертелись мысли, как выйти из такого сложного положения, чтобы не пострадал ребенок. И тут периферическим зрением она уловила едва заметное движение на раскладушке, где спала мать мальчика, затем легкий скрип и короткий свист пролетающего мимо предмета. В ту секунду Лана не осознавала, что произошло, пока не услышала горловой хрип карлика и не увидела, как его рука с короткими пальчиками обмякла и опустилась, пистолет бесшумно упал на земляной пол. Она перевела взгляд с пистолета на лицо мальчика, на которое струйкой стекала кровь бывшего фокусника и иллюзиониста Иннокентия Лебединского, из левой глазницы которого торчала короткая серебряная рукоятка кинжала. Яна издала крик раненого зверя и, обхватив голову руками, уронила ее на свои худые коленки и громко разрыдалась. Кровь стекала со лба Яшки и капала ему прямо на бледные щечки, он машинально потер кулачком лицо, оглядел свою ручку, испачканную кровью, бросил карты на пол и с криком:
— Мамоська! Бросился к матери.
