Лунный удар - Дино Динаев

Китель, кстати, оказался расстегнут на пару пуговиц. Маша заметила, куда он смотрит, пунцово покраснела и поспешила застегнуться. Флоров и не подозревал, что девушки с фигурой, могущей свести с ума кого угодно, способны краснеть от невинного взгляда.

Лена обратила внимание на повязки генерала и спросила:

— Где это вас так?

Флоров внутренне напрягся, но Благоволин ответил, как ни в чем не бывало:

— Это я на даче крышу крыл, и меня шифером порезало.

— Шифером, значит, — подозрительно переспросила Селиверстова.

— Ой, да бросьте вы, девчонки, — махнула рукой Маша.

— Мы тебе не девчонки, товарищ рядовой! — зазвеневшим голосом осадила ее Ирина. — Кончай тереться у мужиков, иди на камбуз и поставь лучше чайник.

Маша покраснела еще больше и выскочила как ошпаренная.

— Зачем ты так? — посовестила Лена. — Если у тебя такое настроение, это еще не повод вымещать его на других.

При ее словах Ирина швырнула тарелку, что держала в руках, и вышла.

— Вот те на, и компания распалась, — расстроено проговорил генерал.

— А что у вас случилось? — поинтересовался Флоров.

Лена на всякий случай глянула в коридор, удостоверяясь, что их никто не подслушивает, и сказала:

— У нее жених на Первом посту был.

Флоров, наслышанный про этот пост, уточнил:

— А что с постом?

— Никто не знает, — ответила Лена. — Но ничего хорошего.

Как оказалось, больше недели назад на блокпосту было шесть человек: три женщины и трое мужчин. Кроме блокпоста существовал еще Первый пост, вынесенный на километр за лесополосу. Десять дней назад мужчины выехали на контрольную проверку, и с той поры от них ни слуху, ни духу.

— Слушай, а сейчас в Идею можно проехать? — спросил Флоров.

— Куда ж вы сейчас поедете? Дорога закрыта подвижкой на протяжении нескольких километров. Подвижка все время перемещается, и когда откроется — одному Богу известно. Вам бы с картографом поговорить.

— А кто у нас картограф? — сразу спросил Флоров.

— Маша.

Флоров поднялся, поправляя прическу перед зеркалом.

— Ты куда это? — подозрительно спросил Благоволин.

— Пойду с картографом поговорю, — ответил Флоров.

Близнецу очень скоро опостылело сидеть одному. Он выбрался из машины и сладко потянулся всеми затекшими членами. Солнце клонилось к закату, и все вокруг было залито тем самым беззаботным невесомым светом, от которого вся местность казалась совершенно неопасной и безобидной. Все ночные страхи казались невсамделишными. Так, невинный пустячок.

Близнец обошел блокпост по кругу. Так как амбразуры не имели стекол, то он сразу учуял запах съестного из кухни.

— Коньяк, сволочи, пьют, — с полуоборота завелся близнец и решительно направился к люку.

Ему не повезло, и люк оказался, конечно же, задраен. Близнец потыркался в него, но безрезультатно. В раздражении он дал в него пинка.

В ответ люк так резко распахнулся, что близнец едва не сел задницей в грунт. За дверью стояла некая особа женского пола в мужской одежде. Причем майка была мокрая под мышками и меж грудями. Близнец же, надо признать, терпеть не мог таких феминизированных дамочек, и недовольно скривился. При виде близнеца на лице лейтенанта отразилось недоумение.

— Что это ты там делаешь? — подозрительно спросила Селиверстова.

— А я тут гуляю, — нашелся близнец.

— А как ты дверь умудрился за собой закрыть?

Тут даже близнец не нашелся, что сказать.

— Ну ладно, заходи, — недобрым тоном пригласила Ирина.

Близнец вошел, совершенно не подозревая, чем ему все это грозит, а если бы знал, он бы лучше просидел в тесной кабине до пенсии. А все дело в том, что всего за пять минут до этого Ирина имела откровенный разговор с Машей.

Та была занята готовкой на камбузе, Селиверстова вошла и встала у нее за спиной.

— Я знаю, что вы обижаетесь на меня, — начала она своим обычным не терпящим возражений тоном. — И зря, между прочим. Могли бы послушать старшего по званию.

Ты вот обиделась на мое замечание, когда терлась рядом с этим мужланом.

— Я не терлась! — возмутилась Маша.

— Мне виднее, терлась ты или нет, понятно? — осадила ее Селиверстова. — Я тебя выгнала, это верно, но все это я сделал исключительно из-за заботы о личном составе.

Маша подумала, что это Ирина проделала исключительно из ревности, но промолчала.

— Дура, — беззлобно пожурила Ирина. — На самом деле, у мужиков одно на уме. Ты, надеюсь, меня понимаешь?

— Нет, — с удовольствием ответила Маша.

— Да трахнуть тебя все хотят, чего уж тут непонятного! — воскликнула Ирина. — Вон ты какая у нас хорошая, кровь с молоком, все на местах.

— По-моему, вы несете ерунду, лейтенант, — сказала Маша.

— А я тебе сейчас докажу! — начала горячиться Селиверстова. — Вы меня не любите — кто же любит начальство, я знаю. Но я сейчас вам докажу!

Как Маша не отнекивалась, но Ирина не отставала.

— Сейчас я приведу сюда твоего ухажера, и вот увидишь, он будет льнуть ко мне так же, если не сильнее, чем к тебе.

— Не делайте этого! — воскликнула Маша.

— Давай, прячься за кухонный шкаф, — лейтенант шла к достижению своей цели как танк. — Вот вы меня не любите, ругаете разными словами, но я ради вас ведь на все пойду. И ты в этом сейчас убедишься.

Она затолкала девушку за шкаф, а сама на короткое время вышла в коридор, где услышала стук близнеца во входную дверь и вернулась уже с ним.

Пока близнец опасливо озирался по сторонам, она села перед ним на стол и проворковала:

— Ну, чем мы займемся, дорогой?

Близнец почуял подвох и в испуге оглянулся: может быть, эта женщина говорила не с ним.

— Успокойся, тут никого нет, и нам никто не помешает, — она будто невзначай раздвинула ноги.

Близнеца при этих словах бросило в жар. Он понял, что зря зашел.

Не то, что он был монахом, совсем нет. Но он привык к размеренному супружескому сексу, неторопливому, ухоженному, привычному.

Одно дело исполнять супружеский долг на накрахмаленных домашних простынях, другое — вот так, в реальности, да еще в какой: на столе, среди колбасных обрезков и запахов пищи. К тому же, надо признать, женщина была не совсем в его вкусе: солдафон, да еще этот жуткий пот меж грудями.

Близнец подумал, что у него может ничего и не получиться.

— Нет, я лучше потом зайду, — сказал он, словно вспомнив нечто важное, что позабыл сделать, и, выйдя в коридор — словно сгинул.

Ирина ругнулась и выкрикнула давящейся от смеха Маше:

— Нет, ты видела, он еще и импотент!