Битва колдуньи. Сага о мечах - Елизавета Дворецкая
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Но тут же взгляд Ингвиль встретился с ищущим взглядом Виги, он переменился в лице и радостно, с облегчением улыбнулся дочери Фрейвида, которую боялся не найти здесь. И она улыбнулась в ответ, на душе у нее посветлело. Радость от встречи с тем, кого она привыкла считать своим братом, напомнила ей о прежней безмятежной жизни, и мысли о неприятностях последнего времени отступили.
Жертвоприношения проводились в полдень, но еще с рассвета все жители и гости Острого мыса потянулись к Тюрсхейму. Рассказывали, что святилище когда-то построил сам Однорукий Ас – как он это сделал одной рукой, спрашивать было не принято – и жил в нем, поэтому оно называлось Тюрсхейм – Дом Тюра. Святилище стояло на мысу и представляло собой площадку, окруженную бревенчатой оградой, на которой выстроились высокие деревянные идолы богов.
На свободном пространстве внутри полукруга идолов лежал огромный черный валун, а перед ним темнел круг жертвенного очага, обложенного камнями помельче. Большой камень напоминал лежащего волка и назывался Волчьим. Это была главная святыня квиттов, возле которой приносили клятвы и заключали самые важные договоры. На верхней стороне камня имелся отпечаток, похожий на крупную ладонь. Считалось, что это след левой руки самого Тюра. Приходя к власти, каждый конунг квиттов клал на отпечаток левую ладонь – громом небесным асы отвергали неугодного им, а тишина или иные благоприятные знамения указывали на их расположение, и власть его отныне считалась законной.
Другой достопримечательностью святилища были два воротных столба, покрытых древней резьбой. Узоры правого столба изображали возникновение и становление мира, а левого – его грядущую гибель. На первый взгляд, резьба казалась грубой, не такой утонченной и искусной, как делали теперь, но она завораживала своей колдовской силой. Фигуры богов, великанов и чудовищ, сплетенные в сложном священном узоре, дышали какой-то дикой прелестью, как все, созданное в те времена, когда мир был еще молод.
Незадолго до полудня к святилищу приехали Стюр с приближенными. Конунг привел для жертвы Тюру коня, Лейринги и каждый из знатных людей – по быку или барану. Народ пестрой многоголовой волной залил берег фьорда и окрестные склоны, чтобы видеть происходящее на площадке.
Перед жертвенником конунга встретил сам Сиггейр Голос Камня – жрец и хранитель Тюрсхейма. Стюр подошел к нему, остальные знатные гости разместились поодаль, по сторонам жертвенника. Глянув на Сиггейра, Ингвиль содрогнулась и заново порадовалась, что в поисках огнива и решении судьбы Хёрдис они обошлись без этого человека. Сиггейр был невысок ростом и довольно худощав, но во всем его облике чувствовалась огромная сила. Казалось, там, где могучий берсерк будет налегать плечом и обливаться потом, Сиггейр лишь повелительно взмахнет рукой – и тяжелый боевой корабль сам собой сползет в воду, гранитные валуны разойдутся, давая дорогу, ворота сами сломают засов и распахнутся. Черты его лица были тонкими и острыми, темные с проседью волосы волнистыми прядями спускались почти до пояса, борода прикрывала множество цепей с амулетами. В руке жрец держал древний жертвенный нож с крупными зазубринами. Вид ножа внушал ужас, напоминая о зубах Фенрира Волка, откусивших руку Тюра.
Виги ярл, стоявший рядом с Ингвиль, незаметно сжал ее пальцы, чувствуя, что она робеет и нуждается в поддержке. Ни вчера на пиру, ни сегодня им не удавалось как следует поговорить и приходилось ограничиваться дружескими взглядами. Но Виги и этим был доволен: походив на собственном корабле и выиграв несколько битв с уладами, он набрался уверенности и теперь смотрел на Ингвиль со снисходительностью взрослого мужчины, уже не помня о том, что она старше его на целый год. Но она была по-прежнему красива, его влекло к ней, и он надеялся вызвать в ней удивление и восхищение рассказами о своих походах и подарками. Всем известно, что женщин привлекают слава и добыча, а у него теперь имелось и то, и другое. Подарки, которые он приготовил Ингвиль, вызвали бы зависть у самой королевы Даллы, и Виги втайне гордился тем, что его любимая будет наряжена богаче жены отца.
О Хродмаре он предпочел не вспоминать: знакомство с рябым фьяллем оставило неприятный осадок на дне души, но он считал, что это недоразумение уже в прошлом. К тому же Виги не знал, что Ингвиль помолвлена с его соперником.
Квитты пели хвалу Однорукому Асу, к Сиггейру подвели коня с золоченой уздечкой. Положив руку на лоб животного, Сиггейр лишь чуть-чуть погладил его, и конь замер, как изваяние. Тогда колдун одним сильным ударом зубчатого волчьего ножа перерезал ему горло и ловко отскочил, так что падающее животное не задело его, а лишь обрызгало кровью. Народ на площадке и склонах пригорков ликующе закричал – дымящиеся потоки жертвенной крови заливали священный камень, так что боги будут довольны. Королева Далла и ее мать Йорунн собирали кровь в большие позолоченные чаши.
– Я хочу просить совета у Волчьего камня, – обратился Стюр конунг к Сиггейру. – Скажи, достаточно ли этой жертвы, чтобы Однорукий дал мне ответ?
– О чем ты хочешь спросить? – Сиггейр уколол конунга острым взглядом.
Стюр никому не уступал твердостью духа, но теперь отвел взор – смотреть в глаза Сиггейру было страшно, как в саму бездну Нифльхейма.
– Боги посылают мне войну. Племя Тора идет на нас и хочет гибели квиттам. Я должен узнать, велит ли Тюр нам идти в эти битвы или его совет будет иным?
Стюр мало сомневался в ответе – не было еще такого случая, чтобы бог войны удерживал свое племя от испытаний красного щита[27]. Но Сиггейр молча кивнул, отошел к камню и сложил руки возле рта, словно чашу. Вся огромная толпа затихла, и колдун негромко запел ровным унылым голосом, глядя на камень в упор, словно хотел проникнуть взглядом внутрь:
К тебе мы взываем,воин могучий,Волка смиритель!Зовем мы в раздумье,зовем мы в сомненьи,квиттам ответь!На жертву ответьдобрым советом,Одина сын:поднять ли щиты нам,багряные смелона Тора сынов?Дадут ли победупосланницы Одинаплемени Тюра?Или убийцародичей Волкаих склонит к себе?
Опустив обе руки в жертвенную кровь, Сиггейр начертил на белом камне руну Ансуз – руну совета, и прижался лбом к голове каменного волка. Все затаили дыхание, стало тихо, как будто здесь не было ни одного человека. И все, от Стюра конунга до самых дальних рядов толпы, услышали низкий ровный голос, нечеловечески спокойный, исходящий из самого камня:
В вихре сраженийТюра и Торажребии Одинсмертных вершит.Коль будет не с вами —взор мой предвидитвойска разгроми гибель вождей.
Голос камня умолк, но никто не решался заговорить. Пророчество оказалось зловещим; Стюр конунг побледнел, Фрейвид украдкой вытер рукавом вспотевший лоб, и даже шумные Лейринги стояли, не смея подать голос.
Сиггейр поднялся на ноги, и на лбу его виднелся размазанный кровавый отпечаток.
– Как нам понять ответ камня? – стараясь держать себя в руках, спросил Стюр конунг.
При всем самообладании он едва мог справиться с дрожью: никогда прежде камень не обещал ему поражения еще до начала похода.
– Пророчество понять нетрудно, – ответил жрец, и глаза его смотрели мимо конунга, как будто уже видели будущее. – Тебе не стоит воевать с фьяллями в одиночку. Тор – достойный противник даже для Смирителя Волка. В битве асов победит тот, кто заручится поддержкой самого Одина. А для этого нужно отправить людей к конунгу слэттов. Племя Одина будет наилучшим союзником. Может быть, стоит поехать тебе самому.
Стюр конунг вздохнул с облегчением. Условие победы – привлечь слэттов в качестве союзников – не казалось таким уж сложным.
Вслед за ним и остальные перевели дух, стали переговариваться. На площадку святилища повели быков, Сиггейр снова принялся колоть жертвенных животных. Скоро потоки дымящейся темной крови залили весь камень и на нем уже не видна была та руна, которую начертил жрец.
Весь день собравшиеся на тинг пировали в святилище, поедая мясо жертвенных животных, Сиггейр пел сказания о доблести Тюра. Уже темнело, когда конунг и его приближенные вернулись из Тюрсхейма. Люди разошлись по усадьбам и землянкам, чтобы немного передохнуть перед вечерними пирами. Каждый из хозяев на Остром мысу стремился устроить пир побогаче, каждый звал к себе гостей. Конунг пировал сегодня у Лейрингов, а завтра его будет принимать Адильс хёльд из усадьбы Железный Пирог, стоявшей чуть дальше от моря.
Ингвиль умывалась, Бломма готовила ей новую одежду для пира вместо забрызганной кровью, в которой она была в Тюрсхейме. Зная, конечно, освящающую силу жертвенной крови, Ингвиль все же с трудом переносила этот обряд – ее мутило от сладковатого запаха и липких пятен на руках и на лице. Она усердно протирала мокрыми пальцами волосы, стараясь смыть темные пятнышки.