Закатное солнце почти не слепило (СИ) - Губкин Артем

— Спартак Петрович?

— Он. И всё нам рассказал.

— Что он вам рассказал?!

— Вот если бы не перебивали меня, уже бы узнали! Он рассказал, что в «Кристале» с давних пор происходят странные вещи и об этом знали все предыдущие директора. Но только Спартаку Петровичу пришло в голову попробовать усилить местную аномалию, поэтому у нас лагерь и разделён на две части — девичью и мальчишескую.

— А зачем ему это? — Малявок увлекла история и они жадно ловили каждое слово.

— Думает, наш мир изменится к лучшему, если откроются врата в другой мир и оттуда к нам полезут тамошние жители.

— Но могут полезть и чудовища, — вставила Ира, — об этом нас предупредила девочка, что пришла оттуда.

— Она пришла оттуда, где живут чудовища?

— Нет. Или да. Она так и не сказала

— Долго объяснять, — вздохнула Хиз, она так и стояла напротив лавочки. — Расселись тут, пошлите, по дороге будем болтать. — Она протянула руку Ире, та взялась за неё и легко встала, малявки вскочили, словно на пружинах.

Маленький отряд из двух горных фантастических персонажей и двух горных же цветков отправился в обратный путь вверх по горе.

— А почему мы идём именно к корпусу? — спросила Танюша.

— А ты знаешь еще какое-нибудь место, куда можно пойти?

— В столовую!

— Будет по дороге, заглянем.

Четвёрка маршировала по лестнице и Хиз с Ирой не спешили продолжать раскрывать тайны, вместо этого они ровно и глубоко дышали. Таня подумала о том, что взбегая дома на третий этаж, она и не думала о сбережении ритма вдохов и выдохов, а теперь вместе с Ирой они, как заправские йоги, вдыхают воздух, раздувая крылья носа, отправляя живящий поток в самую глубину нетренированных разгорающихся ненасытным огнём лёгких. Ну да, сравнила пятьдесят четыре ступеньки сырого и пыльного подъезда с бесчисленными лестницами парка лагеря — настоящего леса рядом с теми парками, которые Хиз доводилось видеть раньше.

— А о каких чудовищах рассказывала та девочка? — Ворвался в размеренные думы Хиз голосок Тани, неровный, запыхавшийся и любопытный.

— Ни о каких. — Ответила Ира. Они с Хиз по последнему разу глубоко вдохнули носами и принялись пересказывать теорию множественных миров. На подходе к столовой справились, несмотря на множество попыток увести повествование в сторону: «Вот бы покататься на единороге!», «Ерунда, лучше покататься на драконе!». Девочки пришли в восторг от идеи, что рядом может существовать проход в какое-то, вернее из какого-то необычного, совершенно нездешнего и, предположительно, фантастического и сказочного места. Никакие слова о том, что эксперимент в «Кристале» может стать опасным не то, что для всего мира — Бог с ним, с тем миром, абстрактным и далёким, — а для них самих, вполне конкретных и животрепещуще близких к полной неизвестности девочек и мальчиков, не пугали по-настоящему детей, они пребывали в совершенном восторге приключения, только умножавшем их энергию.

II. Глава 14

— А всё-таки, куда делись все? — Спросила младшая из Ир, когда из-за изгиба дорожки показалась широкая лестница и кубическое здание столовой.

По ступенькам девчонки поднимались медленно, настороженно присматриваясь к слепо отблёскивающим окнам.

— Думаю пора признаться, — начала Хиз драматическим тоном, — это не все куда-то делись, а мы исчезли. «Провалились» в соседнее пространство.

— В три-десятое царство попали, если вам так понятнее. — Сказала Ира и добавила тише: — Нас, наверное, ищут. Только не здесь, а там, где птички чирикают и кузнечики их поддерживают.

Маленькие девочки заоглядывались, пытаясь увидеть соседний призрачный, полупрозрачный мир, где остались все. Ничего такого, конечно, не было, просто здешнее лето не голосило на все лады восторгом жизни, а ветрено молчало. Похоже, ветерок разгуливал среди пространств также свободно, как среди скал и деревьев.

— И что нам делать? — Изумлённо спросила Танюша.

— Пердеть и бегать! — весело ответила Хиз. — Так говорила моя бабушка.

— Таня!.. — Ира с укоризной посмотрела на подругу, а Хиз показала ей язык. Все четверо негромко прыснули, сдерживаясь, словно боялись, что их может кто-нибудь услышать.

К дверям столовой подошли с улыбками, которые таяли с каждым шагом. Хиз потянула за ручку больших дверей и те беззвучно открылись.

Внутри было непривычно. Столовая стала для девчонок, особенно из отряда 1-А, своим местом, ещё быстрее, чем номера. Поэтому произошедшая за время их отсутствия перемена ощутилась резко и остро.

Запахи, которые еще утром пьянили и заставляли любой желудок сладострастно урчать, исчезли. Пахло как в старом коридоре — пылью, немного побелкой и чем-то еще неуловимым. Плесенью?

Привычные звуки отсутствовали и здесь. Девочки вошли в холл, за ними закрылась дверь и отсекла последние шумы, подступила гулкая тишина, заставлявшая каждый шаг слепо метаться беспорядочным эхом. Маленький отряд остановился и прислушался, замер, страстно желая разобрать звяканье чистых ложек и вилок, которые раскладывают по лоточкам, грохот стопок подносов, весёлые реплики поваров. Ничего из этого, но кое-что другое, доносящееся сверху, такое же неуловимое, как и раздражающий запах плесени. Может быть голуби возятся на чердаке? Молча.

— Раз уж пришли, давайте осмотримся? — Неуверенно предложила Хиз. Ира кивнула, а младшие тёски пребывали в прострации, оглядываясь по сторонам так, словно в любой момент на них мог кто-нибудь выпрыгнуть.

— Можете подождать нас на улице, — сказала Ира, — не думаю, чтобы мы здесь задержались.

— Нет!

— Нет! А вдруг и вы куда-то денетесь?

— Ну, тогда все вместе, — Хиз почему-то улыбалась. — Не разбредаться!

— Что смешного?

— Вспомнила дурацкую комедию, где герои в логове маньяка, неся полную ахинею, обосновывали необходимость разделиться.

— И что с ними случилось? — спросила с замиранием маленькая Таня.

— А что с ними ещё могло случиться с такими глупыми? — ответила Хиз с интонацией старого профессора, на чьей памяти не одна сотня студентов плохо кончила.

Девочки рассмеялись, им множеством призраков завторило эхо, заставив умолкнуть.

Отряд отправился вверх по лестнице, желая побыстрее осмотреть и покинуть неприятное место, в которое превратилась столовая.

С первого взгляда второй этаж не производил настолько гнетущего впечатления, здесь было гораздо светлее и просторнее, но и сильнее бросились в глаза различия. Детали прежней столовой, такие яркие и приятные, впечатались в память и теперь чуть ли не призраками накладывались на новый опустевший интерьер. Слишком голые без занавесок окна к тому же оказались покрыты слоем пыли, через который всё на улице виделось помутневшим и выцветшим, как на старой фотографии. Кадки и многочисленные горшки с цветами стояли на своих местах, но пустыми, без растений и даже без земли, как убедилась Хиз, заглянув в ближайший вазон, где раньше красовалась небольшая ухоженная пальма. На дне виднелись камушки и засохшие комки, словно пальму выдернули вместе с корнями, прихватив ком почвы. Земля из горшков была раскидана по полу, под ногами неприятно шуршало и хрустело.

Смотреть здесь особо было не на что, взгляд от лестницы прошибал столовую навылет — до мутного окна у следующей лестницы, ведущей к выходу на задний двор, цепляясь только за пустые полки раздачи с блеклой нержавейкой, по которой так удобно двигать подносы, уставленные всеми видами съестного.

У кого-то из младших девочек громко заурчало в животе.

— Шшш! — Ира приложила палец к губам, как будто все и так не молчали, избегая нарушать неприятную тишину. — Потом покормим. Слышите? — Настороженным шёпотом спросила она.

— Это я кушать хочу. — Виновато призналась маленькая Ира.

— Нет! Не это. Слушайте!

Когда под ногами перестало похрустывать, проступил звук, привлёкший внимание Иры. Со стороны кухни доносился равномерный шум по монотонности схожий с механическим, но замедленный, словно тот, кто работал, старался делать это по возможности бесшумно, лишь шурша одеждой да изредка поклацывая и позвякивая — тихо-тихо — инструментом.