Наблюдатель. Господин изобретатель. Часть VI (СИ) - Подшивалов Анатолий Анатольевич

Обычно русских аристократов представляют людьми заносчивыми и неприятными в общении, но княжеская чета была исключением из этого правила, особенно князь, который нисколько не кичился своим титулом и богатством и был всегда приветлив. Его жена была несколько скована в общении, хотя отлично говорила по-французски, а даже в немецкоязычном кантоне Цюрих его понимают все городские жители, тем более, образованные. Князь, к тому же, прекрасно говорил по-немецки. Я думаю, что скованность княгини в общении объясняется тем, что это были у нее первые роды и она боялась, как они пройдут, к сожалению, боязнь эта оказалась неспроста… Сразу же по приезде князь отвез жену к профессору Фридриху Штерну, одному из крупнейших европейских специалистов в области акушерства, специализацией которого является ведение трудных и осложненных родов. Как мне удалось выяснить из разговора с князем Александром, обратится к Штерну им рекомендовал известный петербургский акушер, который наблюдал за ходом беременности у княгини. Надо сказать, что мы были с князем приятелями, то есть разговаривали на различные темы, в том числе и на медицинские. Я с удивлением узнал, что князь владеет фармацевтическими заводами, химики которых изобрели многие модные сейчас препараты, да и сам князь разбирался в самых различных областях науки и техники, воевал, путешествовал и был интересным собеседником.

В тот злополучный день, 14 декабря 1893 года, князь с княгиней сидели на скамейке в нашем внутреннем дворике. День был солнечный, каких в ноябре все же немного и княгиня сидела с закрытыми глазами, подставив лицо солнцу и слегка улыбалась, слушая мужа, который рассказывал ей что-то забавное. Я гулял с ребенком рядом и с удовольствием наблюдал за этой любящей друг друга семьей. Вдруг княгиня вскрикнула и схватилась рукой за низ живота. Князь склонился к ней и тут же, выпрямившись позвал меня. Я подошел и увидел, что с подола юбки на песок падают капли крови, а княгиня зажимает рукой юбку между колен. Я понял, что дело плохо, сказал князю, что вызову карету «Скорой помощи» (в тексте «Ambulance», что это самое и означает).

Позвав дочь, велел ей идти домой, а сам взбежал на второй этаж, к квартире Агеефф, протелефонировал сначала в вызов кареты «Скорой помощи», а затем в клинику профессора Штерна. К счастью, профессор был на месте и операционная свободна. Описал ему обстановку и сказал, что сейчас привезу к нему его пациентку. Потом взял у мадам Агеефф чистую простыню и плед, спустился вниз. За эти три-пять минут стало очевидно, что кровотечение сильное — на песке уже была маленькая лужица крови, а сколько ее еще впиталось в одежду. Княгиня побледнела, у нее дрожали губы и она плакала, тихо, как маленькая девочка. Князь не зная, что делать, стоял перед ней на коленях и сжимал в своих руках ее ладони, как будто старался таким образом передать жене свои силы. Он что-то говорил невпопад и было видно, что он тоже растерян и не на шутку беспокоится за жизнь любимой.

В этот момент приехала карета, принесли носилки и мы аккуратно положили на них княгиню, поверх пледа и простыни. Ехать было недалеко, и вот уже показалась клиника акушерства, на пороге нас встретили санитары под руководством ассистента, когда они переложили княгиню на каталку, стало ясно, что простыня и плед насквозь пропитаны кровью. К этому времени княгиня уже была практически без сознания, лицо бледное, губы синюшные, пульс нитевидный и частый. Мы с князем остались ждать в коридоре, прошло минут десять, я увидел, что ассистент Штерна вышел на крыльцо покурить, представился и спросил, что с княгиней. Ассистент ответил, что случай тяжелый, профессор сразу пошел на кесарево сечение, поэтому ассистировать взяли более опытного врача, а он теперь курит. Он вроде слышал, что профессор, обследовав зев матки, сказал что он приокрыт, кровь идет оттуда и похоже на полное предлежание плаценты[11].

Поговорив с коллегой, я пошел обратно, но тут я услышал какой-то нечеловеческий даже не крик, нет, рев смертельно раненого зверя. Раздался звук бьющегося стекла, а затем металлический лязг, похоже, что опрокинулся столик с инструментами. По коридору пробежали четверо санитаров и скрылись за дверями операционного блока. Я было, хотел спросить, а где князь, но тут вышел профессор в клеенчатом фартуке с плохо стертыми следами крови, он вытирал салфеткой руки и узнав меня, сказал, что княгиня умерла в родах от профузного кровотечения, ребенок жив, но не доношен еще пять-шесть недель до нормального срока, его постараются выходить, но шансы малы, кроме того, вряд ли он будет нормальным человеком — вес очень мал из— за маленькой матки, плод плохо развивался, да и сейчас в связи с отслойкой плаценты подвергался гипоксии. У князя развилась острая психотическая реакция, когда ему сказали о смерти жены, он оттолкнул ассистента и ворвался в операционную. Вид окровавленного трупа женшины с большим разрезом внизу живота кого угодно приведет в шок, а тут кровью было испачкано всё — удивительно как ее еще довезли до клиники. Профессор сказал, что князя уже увезли в психиатрическую клинику и рекомендовал мне сообщить об этом родственникам, что я и сделал».

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Где то под Цюрихом, Швейцария, время неизвестно…

В голове лопнул огненный шар, я услышал как будто отдаленный крик и затем глубокий вздох со словами «вот и все…». Я открыл глаза и ничего конкретного не увидел. Вообще, кругом был свет, может, это и есть «тот свет»? А как же тоннель (хотя, причем здесь тоннель[12])? Потом взгляд более-менее сфокусировался, я понял, что лежу на каталке голый и мне холодно, разве что срам прикрыт простыней. Руки и ноги пристегнуты крепкими кожаными ремнями. Все расплывчато — ну да, на мне же нет очков! Комната явно медицинская — яркая потолочная лампа, белые кафельные стены, сильно пахнет озоном, кстати, спроси меня что это такое, не отвечу. Больше деталей разглядеть не удалось, так как в комнату вошли двое — мужчина и женщина, судя по силуэтам и тембру голоса.

— Смотрите, Людвиг, он открыл глаза!

— Ну и что взять с идиота, он и раньше их открывал, когда есть хотел. Сейчас Иоганн привезет замену сгоревшим деталям, заменим и продолжим сеанс.

Уважаемые читатели! Это еще не все, будет заключительная книга цикла, седьмая, где автор попытается завязать все оставшиеся незавязанными узелки.

Всех с Новым Годом!

[1] Уважительное обращение к купцу.

[2] Анабасис — путешествие с многими опасностями и приключениями, чаще на недружественной территории.

[3] Саман — камыш, обмазанный глиной, часто пополам с навозом.

[4] Нукер — воин личной гвардии, телохранитель, охранник знатного феодала.

[5] Кази (гази) — судья, в данном случае — высший чиновник.

[6] Реальная легендарная личность, служил в гвардии, потом перевелся в жандармы, участвовал в скобелевской экспедиции, подполковником поехал в Трансвааль (у нас он еще капитан, так как следующее звание еще не получил), закончил войну бурским фехт-генералом, командуя «Европейским легионом».

[7] Генерал Ноги в реальной японо-китайской войне за один день занял своей бригадой крепость Порт-Артур. Поскольку здесь Порт-Артур немецкий, надо же генералу куда-то приложить свои полководческие таланты.

[8] Картина художника Федотова, где чиновник с глубокого похмелья хвастается перед кухаркой выслужным Станиславом 3 степени, естественно, без мечей, а она ему в ответ показывает его же дырявый сапог.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

[9] В реальной истории Наместничество на Дальнем Востоке было учреждено в 1903 г и упразднено в 1905 г. Единственным наместником был адмирал Алексеев, который управлял всеми военными и гражданскими делами в крае. Имел право руководить флотом и дипломатическими представительствами в сопредельных с Дальним Востоком державами: Корее, Китае, Японии.

[10] Орден Анны 4 степени — крепился на холодное оружие, к которому полагался ярко-алый темляк. На оружии делалась надпись «За храбрость».