Блудная дочь - Джеффри Арчер

На следующий день Флорентина высоко оценила действия чикагской полиции, написав личное послание полицейскому, задержавшему преступника. Она предполагала, что на этом в деле поставлена точка, — до тех пор, пока не прочитала утренние газеты. Ральф Брукс заявил, что лично возьмётся за расследование дела Чикагского Головореза, даже если это будет стоить ему места в Сенате. Это был прекрасный ход. В газетах по всей стране была напечатана фотография красавца прокурора рядом со злобным убийцей.

Процесс начался за пять недель до праймериз, и Ральф Брукс ежедневно появлялся на первых полосах газет и требовал для убийцы номер один смертной казни, чтобы жители Чикаго могли снова спокойно ходить по вечерним улицам. Флорентина делала одно заявление для прессы за другим, говорила об энергетическом кризисе, о снижении шума от самолётов и даже о концентрации советских войск на границе с Польшей после введения там военного положения, но не могла сместить прокурора с первых полос. На встрече с редколлегией «Чикаго Трибьюн» она вежливо указала редактору на это обстоятельство. Он извинился, но отметил, что Ральф Брукс поднимает тираж. Флорентина понимала, что у неё нет эффективных способов противостоять оппоненту.

В надежде на то, что прямое столкновение даст ей шанс изменить ситуацию, Флорентина вызвала Ральфа Брукса на публичные дебаты, но прокурор штата сообщил журналистам, что не может отвлекаться ни на что, пока на его плечах лежит такая большая ответственность перед обществом.

— Если я потеряю из-за этого шанс представлять жителей Иллинойса, значит, так тому и быть, — повторял Брукс снова и снова.

В день, когда Чикагскому Головорезу был вынесен приговор, Флорентина бессильно наблюдала за тем, как её преимущество уменьшилось до 52% против 48%. До выборов оставалось только две недели, и Флорентина решила провести это время в разъездах по штату, как вдруг стряслась беда.

Во вторник позвонил Ричард и сообщил, что пропала Аннабель: по словам её соседки по комнате в Редклифе, она не вернулась в колледж вечером в воскресенье, и о ней ничего не известно. Флорентина немедленно вылетела в Нью-Йорк. Ричард известил полицию и нанял частного детектива для поиска дочери.

Вынужденная вернуться в Чикаго Флорентина, едва соображая, звонила Ричарду каждый час, но у него не было никаких новостей. За неделю до выборов опросы показывали, что её преимущество сократилось ещё больше — до 51% против 49%. Флорентина уже начинала сомневаться в правильности своих намерений, но после очередного ужасного уикенда, когда она поняла, что теряет, а не приобретает голоса, позвонил взволнованный Ричард и сообщил, что Аннабель нашлась, — она всё это время была в Нью-Йорке.

— Слава богу! — выдохнула Флорентина, и из глаз её хлынули слёзы облегчения. — С ней всё в порядке?

— Она чувствует себя хорошо и лежит в госпитале «Маунт Синай».

— А что случилось? — спросила встревоженная Флорентина.

— Она сделала аборт.

Флорентина вылетела в Нью-Йорк, чтобы быть ближе к дочери. Прибыв в госпиталь, она узнала, что Аннабель даже не догадывалась, что её объявили в розыск. Эдвард умолял Флорентину вернуться в Чикаго, поскольку журналисты постоянно интересовались, где она. Ему удалось скрыть от газет личную жизнь Аннабель, но все недоумевали, почему Флорентина в Нью-Йорке, а не в Чикаго.

Ральф Брукс не упустил момент и предложил свою версию: группа «Барон» переживает кризис, а сеть отелей для Флорентины Каин — важнее всего. Флорентина была вынуждена вернуться в Чикаго, где в газетах уже появились сообщения, что разрыв между кандидатами слишком мал, чтобы предсказать итоги голосования.

В день выборов она поднялась в шесть утра, и Эдвард провёз её по всем избирательным участкам, до которых они успели добраться. На каждом участке её сотрудники размахивали плакатами «Каин в Сенат!» и раздавали листовки, разъясняющие её позицию по главным вопросам.

Флорентина молилась, чтобы ей досталась победа, пусть и с таким же небольшим перевесом, с каким Картер победил Форда в 1976 году. Вечером того же дня прилетел Ричард и сообщил, что Аннабель уже в Редклифе и чувствует себя хорошо.

Вернувшись в «Барон», Флорентина включила сразу три телевизора, настроенные на разные каналы, и следила за подведением итогов голосования, которое должно было определить — она или Брукс выступит против кандидата республиканцев в ноябре. К одиннадцати часам вечера у Флорентины был перевес в два процента. В двенадцать Брукс опережал её на один процент. В два часа ночи Флорентина захватила лидерство с одним процентом. В три часа она уснула у Ричарда на руках. Он не стал будить её, когда подсчёт голосов закончился, потому что хотел, чтобы она выспалась.

Чуть позднее Ричард и сам задремал, потом проснулся и увидел, что его жена стоит у окна со сжатыми кулаками. На экранах был виден результат голосования: Ральф Брукс победил с отрывом в 7118 голосов, его преимущество не достигало и одного процента.

Политическая карьера Флорентины прервалась. Она больше не являлась депутатом Палаты представителей, и нужно было ждать два года, чтобы у неё вновь появилась возможность трудиться на общественном поприще. После проблем с Аннабель Флорентина задумалась: не пора ли заняться группой «Барон» и собственной семьёй? Но Ричард с ней не согласился.

— Мне будет жаль, если ты сдашься после стольких лет труда.

— Возможно, с Аннабель не случилось бы беды, если б я проявила чуть больше интереса к её делам.

— Дорогая, у Аннабель случился роман, и она была неосторожна — вот и всё.

Флорентина бросила все дела и увезла Аннабель на Барбадос. Они долго гуляли по пляжу, и мать наконец-то узнала подробности романа, который был у её дочери со студентом Вассара.

За эти несколько дней они стали друг другу ближе, чем за многие годы. На вторую неделю к ним присоединились Ричард и Уильям, и все они весело провели время, купаясь и загорая.

Когда каникулы кончились, им было жаль вновь расставаться. Флорентина призналась, что не хочет возвращаться в политику, но Аннабель заявила в ответ, что не желает видеть мать домохозяйкой у плиты.

Флорентине казалось странным, что она не будет принимать участие в предстоящей избирательной кампании. Во время её схватки с Бруксом за место в Сенате демократы предложили баллотироваться на её место Хью Абботсу, молодому талантливому адвокату из Чикаго.

Многие избиратели советовали Флорентине выдвинуть себя в качестве независимого кандидата, но она знала, что партия этого не одобрит. Кроме того, через два года у неё появится ещё один шанс попасть в Сенат, поскольку сенатор-демократ Дэвид Роджерс уже неоднократно заявлял, что не будет переизбираться в 1984 году.

Флорентина слетала в Чикаго, чтобы выступить в поддержку Хью Абботса, а сама смирилась с тем, что два года ей придётся провести в политической пустыне. Её кулаки сжались, когда на следующий день после выборов она прочитала в газете:

«БРУКС ЛЕГКО ВЫИГРАЛ МЕСТО В СЕНАТЕ».

Будущее

1982–1995[19]

30

В первый раз Уильям привёл Джоанну Кэббот в дом на Рождество. Флорентина чувствовала, что они собираются пожениться, — и совсем не потому, что отец девушки был дальним родственником Ричарда. Джоанна была стройна, темноволоса, красива и очевидно влюблена в Уильяма. А тот, со своей стороны, явно гордился тем, что рядом с ним находится эта молодая женщина.

В новом году Каины отправились в гости к Кэбботам, и Ричарду сразу же понравился Джон Кэббот, отец Джоанны. Они удивлялись тому, что, имея столько общих друзей, ни разу не встречались лично. Две младшие сестры Джоанны увивались за Уильямом.

— Джоанна — это именно то, что нужно Уильяму, — сказал Ричард в тот вечер, ложась в постель.

В начале января Флорентина вернулась в Вашингтон, чтобы забрать из офиса свои вещи. Здесь её радостно встретили коллеги — словно она никуда не уходила. Джанет уже ждала Флорентину с пачкой писем, в большинстве из которых высказывалось сожаление в связи с тем, что она не будет переизбираться в Конгресс, и выражалась надежда, что через два года она пойдёт на выборы в Сенат.

Флорентина ответила на каждое письмо, но не могла не задуматься над проблемой выборов 1984 года, — по какому сценарию пойдут они…

Вскоре вопрос о выборах в Сенат встал перед ней во весь рост. Джанет, оставшаяся работать у неё, обсуждала с Эдвардом Винчестером предвыборную тактику, куда входили и регулярные поездки Флорентины в Чикаго, где она пользовалась любой возможностью обратиться к людям. Во время пасхальных каникул ей позвонил сенатор Роджерс, одобрил её намерение баллотироваться на его место и пообещал свою поддержку.