Пустыня смерти - Макмуртри (Макмертри) Лэрри Джефф

— Полагаю, вы не очень-то жалуете фургоны, не так ли? — спросил полковник.

— На этих фургонах хорошо ездить на рынок, — ответил Гуднайт. — Но вы едете не на рынок. Вам нипочем не втащить их на горы. Надо взять лишь ручную кладь, да надеяться на охотничьи трофеи.

— Почему, черт побери? Мне говорили, что через Ред-Ривер есть брод, — сказал Калеб. — Надеюсь, мы подойдем к нему завтра же.

Гуднайт как-то странно посмотрел на него, будто выслушивал малого ребенка.

— Если вы полагаете, что вышли к Ред-Ривер, тогда вы находитесь в гораздо худшей ситуации, чем я полагал, — подчеркнул Гуднайт. — Эта река вовсе не Ред-Ривер, это Биг-Уичито. До Ред-Ривер еще далеко. Я гоню от той реки лошадей. Если на вас больше не выпрыгнет ягуар и вы не потеряете мулов, то, может статься, прославитесь как великий следопыт местности за Бразосом.

— Удивляюсь, глядя на вас, сэр, — как это вы прознали про ягуара? — спросил изумленный Калеб.

— А по следам, — разъяснил Гуднайт. — Я ведь не слепой. Никогда еще не видел мула, который не побоялся бы ягуаров.

Туг он заметил Чадраша, рядом с ним стояли Матильда и Длинноногий.

— Как, Чад, и ты здесь — тебе же уже под сотню? — удивился он. — Здравствуйте, мисс Робертс. — Гуднайт приложил два пальца к полям шляпы в знак приветствия, а вместе с ним приложили аналогичным образом пальцы ковбой по имени Билл и негр, которого звали Боус.

— Да, я к ним примкнул, Чарли, — пояснил Чадраш.

— Привет, Уэллейс. С чего это тебя понесло в Нью-Мексико, чтобы там тебя повесили? — спросил Гуднайт Длинноногого. — Разве в Техасе мало веревок?

— Я вовсе не собираюсь быть повешенным. Чарли, — отвечал Длинноногий. — Я собираюсь набить карманы золотом и серебром, потом вернусь в Техас и куплю там ранчо.

Гуднайт понимающе кивнул:

— О-о, это дело, не правда ли? Думаю, все вы рассчитываете на трофеи. Как я понимаю, вы наслышаны про большие слитки золота и серебра, которые валяются там прямо под ногами?

— Да, еще мы слышали про богатейшие месторождения драгоценных камней, — заметил Калеб.

Ему все меньше нравился этот прямодушный малый, Чарли Гуднайт, но как бы там ни было, информация, которую он сообщил, оказалась весьма нужной для оценки сложившейся ситуации. Хотя и неприятно сознавать, что, возглавляя экспедицию, завел ее не туда и привел не к той реке.

— Разумеется, драгоценных камней полным-полно — в хранилищах губернатора, — произнес Гуднайт. — Может, он и откроет сундуки для вас и предложит любые камешки, но я сомневаюсь в этом. Такое не в обычае губернаторов, по крайней мере, ни одного из тех, с которыми мне доводилось встречаться.

Все замолкли. Нельзя сказать, чтобы Гуднайт внушал к себе какую-то особую симпатию, но тем не менее только немногие сомневались в том, что он знает, о чем ведет речь. Если он говорит, что они сами ставят себя под угрозу погибнуть от голода только ради риска оказаться повешенными по приезде в Санта-Фе, значит, так вполне может быть.

— Удивительно, как это вы, мистер Гуднайт, умудрились вернуть своих лошадей обратно? — спросил Калеб. — Нам не очень повезло с погоней за краснокожими молодчиками. Может, вы знаете какой-то особый метод, как до них добраться? Я буду весьма признателен, если вы поделитесь с нами своим опытом — ведь вполне может случиться, что мы потеряем лошадей, а допустить этого никак нельзя.

— Нет, нет, вы их никак не можете потерять. Как мне представляется, большую часть лошадей вы просто съедите, — ответил Гуднайт.

Он посмотрел на задумавшихся рейнджеров; некоторые из них все еще не расстались с надеждами благополучно избежать опасных приключений и нахапать богатых трофеев в Нью-Мексико. Не впервой его душу тронули безрассудные поступки людей.

— Как все-таки вы умудрились вернуть их обратно? — повторил Калеб свой вопрос.

— Как? Это все же мои лошади. Будь я проклят, если ни за что ни про что отдам двадцать лошадей этой сволочи Брыкающемуся Волку и даже не пущусь за ним в погоню, — ответил Гуднайт и, приложив пальцы рук к полям шляпы, обратился к Матильде: — Извините меня за грубое выражение, мисс Робертс.

— Единственный способ отнять своих лошадей у индейцев — обогнать их. Поэтому я пустился вдогонку на добрых конях, — продолжал он далее. — Мы захватили их врасплох около Ред-Ривер. Там было четверо воинов и эти дети. Двух воинов мы убили, но Брыкающийся Волк и его брат ускользнули.

Сэм передал ему пакет с печеньем и несколькими кусками мяса.

— Большое спасибо, — поблагодарил Гуднайт. — Эти молодые леди так напуганы, что даже не могут кушать. Но они целы и невредимы, так что, полагаю, захотят поесть в ближайшие день-два.

— Они миленькие девочки, надеюсь, что вскоре к ним вернется аппетит. — проговорил Сэм. — У меня еще есть немного сливового повидла. Может, они соблазнятся?

Он передал Гуднайту маленькую баночку повидла, тот посмотрел на нее и, положив в переметную суму, сказал:

— Если это повидло не соблазнит молодых леди, то меня наверняка прельстит. — Затем он снова обратился к Калебу Коббу: — Если доберетесь до Ред-Ривер и хотя бы на одном из фургонов уцелеют колеса, тогда дальше двигайтесь по берегу строго на запад. Там есть одно место, которое называют Теснина, там вы можете пробиться дальше.

— А-а, это Ангостурас, — произнес Алчайз, согласно кивнув головой.

— Да, так называют это место мексиканцы, — подтвердил Гуднайт. — А я называю Теснина. — Он опять дотронулся кончиками пальцев до края полей шляпы, отдавая в третий раз честь Матильде Робертс, и сказал: «Ну, в путь, Боус».

Вскоре над оврагами и лощинами, расположенными на юге, повисла густая пыль, поднятая копытами двадцати лошадей.

— А Чарли Гуднайт — крутой мужик. — заметил Длинноногий.

— Да. куда уж круче, — согласился с ним Калеб.

16

Большую часть дня Калеб Кобб ехал один, его сопровождал лишь ирландский волкодав. Если ему и досаждала мысль, что он вышел не на ту реку, куда стремился, свои чувства полковник не проявлял. Рейнджеры из его отряда чувствовали себя неловко. Разговоры почти утихли. Все ехали молча, каждый наедине со своими мыслями. Гас пару раз пытался заговорить с Каллом, но тот не откликался, пытаясь подавить в себе чувство, что вся экспедиция оказалась глупой затеей. Они даже не узнали, к какой реке вышли, а прикидки их командира, какое расстояние им предстоит пройти, оказались на сотни миль меньше. Они уже потеряли несколько человек и большинство фургонов и повозок, забили и съели последних волов и коров. Даже если где-то вблизи и можно поохотиться, то все равно никто не знает, где именно.

— Ненавижу никуда негодную подготовку, — признался Калл.

Гасу же, наоборот, было все безразлично, он был беспечен и резвился, как жеребенок. Он не мог долго находиться в подавленном состоянии, особенно в чудесную погоду и в живописной местности.

— Ничего страшного, ты же увидишь разнообразные природные условия на протяжении нескольких сот миль, даже не вытаскивая ноги из стремян, — говорил он Каллу. — Я предпочитаю разглядывать красоты с верхушек деревьев. Только плохо, что индейцы любят прятаться как раз в их кроне, — добавил он.

— Они прекрасно прятались и на берегах Пекоса, а там не было ни единого дерева, — напомнил ему Калл. — Может, сейчас за нами наблюдают сотни глаз, а мы их не замечаем.

— Лучше заткнись, ты всегда предполагаешь самое худшее, — запротестовал Гас, раздраженный пессимистическим настроением друга — ему хотелось просто наслаждаться прекрасным солнечным днем в прериях, и больше ничего.

Ему не хотелось думать, что в ближайшем овраге или лощине могут скрываться до сотни индейцев. Он хотел лишь скакать галопом до самого Нью-Мексико — из опасных и рискованных приключений он извлекал одно удовольствие, не в пример мрачным предчувствиям своего приятеля.

В отряде не один только Калл выражал опасения. В ту ночь исчезли Бес-Дас и Алчайз и увели с собой шесть лошадей.