Фенрир. Рожденный волком - Марк Даниэль Лахлан

У трех всадников были копья. Жеан не знал, что ему делать. Он помог Офети подняться на ноги, и толстяк выхватил меч, но все равно с трудом удерживал равновесие, куда уж ему биться.

Жеан хотел забрать у викинга оружие. Но Офети вцепился в меч, не желая отдавать.

— Прошу тебя, — сказал Жеан. — Ты не сможешь драться, ког­да еле стоишь на ногах.

Офети кивнул и передал меч исповеднику. Монах шагнул на­встречу всадникам. Викинги не привыкли сражаться верхом, одна­ко у них не было выбора. Если они спешатся, то окажутся ровно в таком же положении, что и Офети, они не смогут стоять, в любой миг рискуя получить стрелу или копье, поскольку берсеркеры при­крывали товарища с другого берега.

Всадники еще немного проехали вперед и остановились перед Офети и монахом. Жеан позаботился о том, чтобы все их внима­ние сосредоточилось на нем, — он прыгнул на преследователей, взмахнув мечом. Мимо просвистело копье, но Жеан с проворством и силой ударил всадника мечом по ноге. Викинг закричал, страх всадника передался коню, и тот шарахнулся в сторону, сбросив се­дока в поток. За секунду он исчез в темноте. Второе копье едва не вонзилось в Офети, но он успел его перехватить, крепко вцепив­шись в оружие. Однако его противник был неглуп. Он попросту выпустил копье, отчего Офети потерял равновесие и снова свалил­ся в воду. Жеан толкнул меч к берегу, а сам нырнул за викингом, уйдя с мелководья на глубину. Внезапно всадники остались вдво­ем, и над рекой прозвенели пять стрел. Жеан слышал крики живот­ного и человека, пока боролся с черной водой.

Еще только нырнув, Жеан уже пожалел о своем поступке. Тот, ко­го он пытался спасти, был язычник, враг его народа, однако монах действовал, подчиняясь инстинкту, даже не зная, умеет ли вообще плавать. Однако он с легкостью разрезал ледяную воду. Впереди, совсем близко, он заметил что-то — светловолосая голова большо­го викинга вынырнула на поверхность.

У Жеана не было времени, чтобы подумать, насколько странно то, что он, еще недавно едва живой калека, не способный без посторон­ней помощи совершать самые простые действия, теперь плывет под пронизывающей до костей ледяной водой, чтобы спасти человека, ко­торого сам король Зигфрид прославлял как могущественного героя.

Офети было не за что ухватиться, не было ничего, что помешало бы ему уплыть обратно в Париж, в лагерь викингов, но сейчас его беспокоило даже не это. Вода была ледяной, а течение мощным. Од­нако Жеан быстро двигался, направляясь к цели. Исповедника как будто кто-то направлял, великана викинга он видел прекрасно, не­смотря на темноту, дождь и бурные водовороты.

В четыре гребка монах оказался рядом с Офети и схватил его мо­гучей рукой.

— Не выйдет, — сказал Офети. — Я утяну тебя на дно. Отпусти меня.

Жеан ничего не ответил, лишь погреб к берегу. Течение было сильным, но исповедник оказался еще сильнее, и он быстро добрал­ся до суши и вытащил викинга. Огромный северянин лежал на хо­лодной траве, выплевывая воду.

Жеан видел, как воины Ролло застыли на противоположном бе­регу, с сомнением всматриваясь в темноту. На этом берегу берсер­керы понемногу отступали к деревьям.

— Твои друзья уходят в лес, — сказал Жеан. — Нам бы лучше догнать их. Мне необходима твоя защита на пути в Сен-Морис.

Офети лежал на спине, раскинув руки, и пытался отдышаться.

— Как ты их видишь? Я в этой темноте не вижу дальше собствен­ных сапог.

— Ты просто не в себе от холода, — сказал Жеан. — Отогреешь­ся и тоже начнешь видеть.

Офети поднялся на ноги. Жеан поглядел викингу в лицо. Вели­кан взирал на исповедника едва ли не со страхом.

— У меня прекрасное зрение, — сказал он. — Пойдем, пока от­ряд Ролло не набрался храбрости, чтобы переправиться. Благода­рю тебя за то, что ты сделал для меня.

— Меня не благодари, благодари Господа. Никто не спасется и не погибнет без Его соизволения.

Офети кивнул.

— Будешь молиться со мной? — спросил Жеан.

Офети коротко засмеялся.

— Когда мы оторвемся от погони, я, если ты так хочешь, буду молиться с тобой. Если твой бог спас меня, господин Тюр не станет возражать, чтобы я поблагодарил его.

Исповедник улыбнулся. Уж не ради ли этого Господь освободил его от немощи — чтобы он обращал язычников? Очень может быть. Раньше он думал, что ни один из берсеркеров не вернется из Сен-Мориса. Теперь же перед ним открывался другой путь. Эти люди мо­гут стать непревзойденными воинами Христа. Они впустят Иисуса и Его божественное присутствие в свои сердца и станут искоренять языческую ложь там, где пробьются ее всходы. «Господин Тюр» станет тем, кем и является на самом деле, — всего лишь тенью в истории.

— Пойдем же, — сказал Жеан. — Не отставай, если плохо ви­дишь в темноте.

Они вдвоем вскарабкались на берег и побежали к кромке леса.

Глава тридцать третья

ПОДАРОК ЗА ПОДАРОК

В Ладоге же, много лет назад, целитель сидел и ждал последнего, как он понимал, заката в своей жизни, который превратит реку в из­вилистую огненную дорогу, похожую на дорогу в ад. Целитель был из булгар — обычно жизнерадостный темноволосый человечек, одетый в желтые шелка, которые вовсе не шли к его бледному ли­цу. Олег спустился с башни к своим воинам, и целитель остался на крыше один, если не считать больной девочки.

Он покачал головой, вспоминая, как его предостерегал отец: «У тебя есть дар, но используй его с умом. Если будешь исцелять многих, боги начнут завидовать тебе».

Он, конечно же, не слушал, он исходил все дороги вокруг Киева, неся людям свое искусство. Продавал амулеты и снадобья, однако знал, что эти средства, изготавливать которые его научил отец, помогают постольку поскольку. Истинный секрет его успеха заклю­чался в том, что в первые годы он лечил за гроши или даже бесплат­но, просто за еду. И все, о чем он просил взамен, — если больной поправится, пусть расскажет о лекаре другим.

И у него получилось. Исцеленные восхваляли его, а покойники никогда не жаловались. На третий год работы недужные на всем востоке обращались только к нему. А потом он услышал, что Олег ищет нового лекаря. И он обрадовался, словно дурак, когда князь выбрал его, не понимая, что успех целителя зависит не только от знаний, но еще и от репутации и удачи.

Он поглядел на больное дитя рядом с собой. Девочка была такая горячая, что от нее запросто могла воспламениться крыша. И она, в чем нет никаких сомнений, сожжет заодно и его, если он не вы­лечит ее. У целителя мелькнула мысль, не прыгнуть ли с башни, что­бы спасти себя от мучительной смерти в огне. Он больше ничего не может сделать для княжеской дочки. Последняя надежда целителя заключалась в том, чтобы поднять больную на крышу пред очи бо­га Тенгри, Вечного неба, но из этого ничего не вышло.