Иноземлянин(Альсино) - Александр Казанцев

— Как он здорово сказал про нас! Все верно, не знал только, что мы и слететь могли бы. Правда-правда? Вот такие у нас люди разные на противоположных берегах одной реки. Пойдемте. Здесь недалеко метро «Университет». На электричку успеем.

Так закончилось мое знакомство с театром и с теми, кто наслаждался искусством и кто был и вне искусства, и вне культуры вообще.

Какой странный, неодинаковый мир! Когда, наконец, я смогу полностью понять его?

— А вы знаете, Альсино, — смеялась Оля, — я сверху видела как хулиганье попадало со страху, а некоторые пустились наутек. Смешно. Правда-правда!

Мне не было смешно. Скорее, тревожно. Я понял неизбежность участия Оли в полете в наш мир. Его традиции были для меня законом.

Послесловие к третьей части

Когда разгадка загадочнее самой тайны, она по праву заменит ее.

За это послесловие отважилась взяться я, Оля Грачева, о которой Альсино так неоправданно хорошо пишет. Мне даже стыдно, но пропустить хотя бы одно его слово я не имею права! Документальность записок, ясность чувств Альсино должны убеждать, что он предупреждает людей о крайне важном. Боюсь, однако, что внять его призывам тем, кто считает, что «после нас хоть потоп», будет не просто.

Но почему появление Альсино осталось незамеченным, хотя журналисты и прорвались к нему? Ответ прост. Это совпало с грозными днями, когда на улицах Москвы грохотали танки, и газеты, упомянувшие о нем, просто не вышли, были запрещены. А потом круговорот событий не оставил места для неправдоподобного сообщения о каком-то «мистификаторе». Участников же встречи с ним в подземном зале тщательно отобрали, и они разошлись, уверенные, что «пришельцем» занялись психиатры.

Я бесконечно благодарна Юре Кочеткову, с которым мы встретились на баррикадах перед устрашающими танками. Увидев, что я замерзла в ночной сырости, он провел меня в Белый Дом.

В пустынных коридорах встречались вооруженные люди, усталые, но приветливые.

В одной из комнат мы задержались.

На жестком диване, в разных его углах, дремали два человека. Я сразу узнала в одном из них великого музыканта. Он, как мне показалось, держал в руке гриф своей покоряющей виолончели. Приглядевшись, я поняла, что это автомат…

Юра сделал снимок портативной камерой. Это фото обойдет весь мир! Великий музыкант оказался и великим патриотом, примчался из Америки, чтобы защищать Белый Дом и свои идеалы.

Потом я слышала его речь на митинге. Она подействовала на людей не меньше, чем вдохновенная музыка.

Стоя на баррикаде, я сказала Юре:

— Альсино был бы с нами. Правда-правда!

Юра возразил:

— Задача Альсино в ином, касающемся всего мира. Он был прав.

Эти дни открыли нам двери в новую жизнь, где призыв Альсино должен быть услышан. Непременно!

Узнав, что Кочетков намерен вызволить Альсино из «подопытной клетки», как он сказал, я с радостью согласилась помочь ему. А что тут плохого? Ведь Юре можно доверять!

Он убедил меня, что попытка Альсино встать одному против могучего течения мировой цивилизации, как бы губительно оно ни было, похожа на стремление человека остановить мчащийся мимо поезд сорванной былинкой. Я даже рассмеялась. И это было неуместно.

Ясно, что Альсино нуждается в более солидных, чем я, соратниках, которые смогли бы увидеть своими глазами, каков мир этого Альсино и что предупреждения его обоснованы.

Оказалось, Юра собирает людей, сочувствующих и могущих стать помощниками, чтобы создать аппарат, способный проникнуть в другое измерение, где находится мир Альсино.

До чего же я по-ребячьи глупа! Правда-правда! Я ведь поначалу поняла, что речь идет только о «внутреннем мире Альсино», а не о том загадочном мире, откуда он к нам «проник», подобно своим великим легендарным предшественникам. Но эта моя наивная ошибка подсказала мне, что сторонниками Альсино должны стать не только ученые, готовые сопровождать его в «летающей тарелке», которую они создадут, а миллионы людей, узнавшие именно внутренний мир Альсино, о котором должен поведать он сам, рассказать в своих записках. Так и родился мой план, начавшийся с обучения Альсино письменности.

Этим своим сокровенным планом я не сразу поделилась даже с Юрой, но добилась от него обещания бывать у Альсино ежедневно.

Зачем? Юра сам догадался о моей задумке и одобрил ее. Ведь сколько бы ни говорили ученые об опасности загрязнения окружающей среды, сколько бы ни боролись против ядерного оружия, всегда найдутся люди, не склонные что-либо менять ради будущего. Альсино же, я уверена, напишет о себе так, что миллионы людей проникнутся идеями пришельца из параллельного мира, поверят в него. Пусть познакомятся с ним поближе, узнают о каждом его шаге на нашей Земле. И он станет понятным, близким многим и многим. И даже кое-кто полюбит его. Правда-правда!

Вот ради этого я и хотела научить его читать и писать, узнать нашу литературу, постигнуть, как большие писатели завладевают читателями.

Но не много ли я беру на себя? Воспитать писателя, когда сама порой с трудом подбираю нужные слова!..

И я посоветовалась с Кочетковым, не пригласить ли опытных педагогов? Но он был против. Группа должна работать в условиях строгой секретности, иначе все будет сорвано теми, кто заинтересован в военном применении «летающих тарелок» с их необычной маневренностью.

И пришлось мне заняться с удивительным учеником самой, хоть по сравнению с ним была просто неучем. Мою задачу облегчили его необычайные способности. Он не только усвоил мои неумелые уроки, но оказался обладателем редкого дара мгновенного чтения и с непостижимой скоростью проглатывал научные, художественные книги, публицистику. Я едва успевала их приносить.

Он стремился овладеть не только письменностью, но и искусством литератора, способного доводить свои мысли до всех.

Наконец Альсино решил, что постиг наш литературный язык и может написать правдивые записки, где осторожно расскажет не только о своих злоключениях, но и о своей Миссии. Люди смогут понять, о чьем благе он заботится.

Все месяцы, пока сооружался под его руководством аппарат, способный проникнуть в другое измерение, Альсино работал и над своей рукописью.

Настала пора пробного полета аппарата. Альсино был настолько мил, что договорился с Кочетковым, что меня возьмут в этот пробный полет (надо думать, вроде балласта!).

И в назначенный вечер, задрав нос, я гордо проследовала на секретный завод, прославленный своими летательными аппаратами.