Бисмарк: Биография - Джонатан Стейнберг
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
...
«Вы браните меня за то, что я побывал в Вавилоне, но вам не следовало бы ожидать от дипломата, желающего знать правила игры, некоего политического целомудрия… Я должен сам разобраться в стихиях, в которых мне предстоит плыть, когда появится такая возможность. Вам не стоит тревожиться за мое политическое здоровье. У меня натура гуся, с которого стекает любая вода, а от моей кожи до сердца очень большое расстояние»63.
К 1857 году Бисмарк уже не шутил, и его два письма Леопольду фон Герлаху указывают на то, что они составлены зрелым и определившимся дипломатом и политиком. В этих посланиях мы видим зарождение новой дипломатической техники, ставшей известной под названием Realpolitik, для которого так и не найдено адекватного английского перевода. В двухтомном немецко-английском словаре это понятие объясняется как «практическая политика», «политика реализма», однако ни то, ни другое толкование не раскрывает весь смысл немецкого термина. Из переписки Бисмарка с Леопольдом фон Герлахом следует, что он имел в виду проведение такой политики, которая будет и действенной, и будет служить вашим интересам. Бисмарк в своих мемуарах приводит эти письма целиком, и это указывает на то, что он считал их по-прежнему основополагающими, уже находясь в преклонном возрасте и в отставке [26] . Тон писем совершенно иной. «Дипломатическое детство» осталось далеко позади, перед нами гроссмейстер международной интриги. Первое письмо датировано 2 мая 1857 года. В нем Бисмарк утверждает свою интеллектуальную независимость от патрона. Проблема та же: отношение Пруссии к Наполеону III. Поскольку Бисмарк, похоже, придавал особое значение этому посланию, целесообразно процитировать его более пространно:
...
«Вы исходите из того, что я будто бы жертвую принципом ради единичной импонирующей мне личности. Возражаю и против первого, и против второго. Человек этот вовсе не импонирует мне. Склонность восхищаться людьми слабо развита у меня, да и глаза у меня так странно устроены, что я лучше различаю недостатки, нежели достоинства. Если мое последнее письмо написано в несколько приподнятом тоне, то прошу считать это не более как риторическим приемом, которым я хотел подействовать на вас. Что же касается принципа, якобы принесенного мною в жертву, не могу вполне конкретно представить себе, что именно вы имеете в виду… Франция интересует меня лишь постольку, поскольку она оказывает влияние на положение моего отечества; мы можем вести политику лишь с такой Францией, какая существует… Мое понятие о долге не позволяет мне оправдывать ни в себе, ни в других проявлений симпатий и антипатий к иностранным державам и лицам при исполнении служебных обязанностей на поприще внешней политики, ибо в этом таится зародыш неверности по отношению к монарху или стране, которой мы служим… Пока все мы убеждены, что часть европейской шахматной доски закрыта для нас по собственному нашему желанию или что мы из принципа связываем себе одну руку, в то время как другие пользуются обеими руками к невыгоде для нас, – таким нашим благодушием будут пользоваться без страха и без признательности»64.
6 мая 1857 года Леопольд фон Герлах направил Бисмарку ответ, составленный в несвойственной для него обороняющейся и уклончивой манере:
...
«Если вы испытываете потребность не расходиться со мной принципиально, то надобно прежде всего установить, в чем заключается сам принцип, и не ограничиваться одними отрицаниями вроде «игнорирования реальностей», «исключения Франции из политических комбинаций»… Моим политическим принципом была и будет борьба с революцией. Вы не убедите Бонапарта в том, что он не на стороне революции. Да он и не хочет быть в другом лагере, ибо он находит в этом свои безусловные выгоды. Стало быть, здесь не может быть речи ни о симпатиях, ни об антипатиях. Эта позиция Бонапарта есть «реальность», которую вы не можете «игнорировать»… Вы сами говорите, что на нас нельзя полагаться, а ведь нельзя не признать, что лишь тот надежен, кто действует по определенным принципам, а не сообразуется с шаткими понятиями интересов и т. д.»65.
Герлах в необычайно пространном и обстоятельном послании выдвинул свой контраргумент. Политика должна основываться на принципах, поскольку только лишь принципы могут служить прочным фундаментом и для альянсов, и для внешнеполитических инициатив. Принципиальное государство – надежное государство. 30 мая 1857 года Бисмарк послал ему еще более пространный ответ:
«Принцип борьбы с революцией я также признаю своим, но считаю неправильным выставлять Луи Наполеона как единственного… представителя революции… Много ли осталось еще в современном политическом мире таких образований, которые не имели бы своих корней в революционной почве? Возьмите Испанию, Португалию, Бразилию, все американские республики, Бельгию, Голландию, Швейцарию, Грецию, Швецию, наконец Англию, сознательно опирающуюся до сих пор на Glorious Revolution(славную революцию) 1688 года… Но даже в тех случаях, когда революционные явления прошлого не были освящены такой давностью, чтобы о них можно было сказать, как говорит ведьма в «Фаусте» о своем адском зелье («у меня имеется флакон; я лакомлюсь порой сама когда придется. Притом нисколько не воняет он»), даже и в то время люди не всегда были столь целомудренны, чтобы воздерживаться от любовных прикосновений. Весьма антиреволюционные властители называли Кромвеля «братом» и искали его дружбы, когда она представлялась полезной; весьма почтенные государи вступили в союз с Генеральными штатами (Голландии), еще прежде, чем последние были признаны Испанией. Вильгельма Оранского и его преемников в Англии наши предки считали вполне кошерными даже в те времена, когда Стюарты предъявляли еще свои права на престол, а Соединенным Штатам Северной Америки мы простили их революционное происхождение еще по Гаагскому договору 1785 года… Нынешняя форма правления не представляет собой для Франции чего-то произвольного, что Луи Наполеон мог бы установить или изменить: она была для него чем-то заранее данным, и, вероятно, это единственный способ, которым можно будет управлять Францией еще в течение долгого времени; для чего-либо другого отсутствует основание: оно либо отсутствует в своей основе, в национальном характере, либо было разрушено и утрачено; очутись сейчас на троне Генрих V, он не мог бы править иначе, если бы вообще оказался в состоянии править. Луи Наполеон не создал революционные порядки своей страны; власть он добыл не путем восстания против законно существующей власти, а попросту выудил ее, как бесхозное имущество, из водоворота анархии. Если бы он пожелал теперь сложить с себя власть, то поставил бы этим в затруднительное положение Европу и его довольно единодушно попросили бы остаться…»66
