Воздушные рабочие войны. Часть 2 (СИ) - Лифановский Дмитрий

— Высокомерная. Не общительная. Так?

А почему все молчат? Девушки сидели красные, не хуже Светланы. Наверное, потому, что чистые подворотнички это отдельный разговор, сколько нарядов на счету у каждой из присутствующих за грязную подшиву.

— Молчите? Это правильно. А вы, комсомолки, пробовали поговорить с товарищем, объяснить ей, что она делает не так, просто узнать, чем она живет? Но вы же за нее все решили. Фифа, да? Пачка? — Рачкевич сверкнула глазами. — Мы за своих горой. За полковника Стаина, за младшего лейтенанта Бунина. И это правильно! Это то, чем можно и нужно гордиться. А Света не наша? — она, прищурившись, оглядела девушек, — То, что я сейчас скажу, должно остаться здесь, в этой комнате. Вы все не только летчики, механики, техники, вы еще и сотрудники НКВД, комсомольцы, поэтому товарищ Сталин лично разрешил мне сказать об этом. Свету спрятали у нас. Слишком близко подобрался к ней скрытый враг. На фронте спрятали! И товарищ Сталин понадеялся на нас. А мы, девочки, подводим его. Рачкевич рубанула рукой воздух. — Светлана провинилась. Очень сильно провинилась. Она и не отрицает этого. А что мы? Вместо того, чтобы наказать по товарищески и помочь исправиться, решили от нее избавится? Так? В комнате воцарилась мертвая тишина. — Вот здесь, — Евдокия Яковлевна помахала зажатыми в руке листками бумаги, — ходатайство перекопских десантников о награждении младшего лейтенанта Кузнецовой и красноармейца Сталиной, — Рачкевич усмехнулась, увидев, как вздрогнула Света, — меньше языком трепать надо, когда раненых тащите, балоболки, медалью «За отвагу». А еще бойцы 212-ой воздушно-десантной бригады просят сильно не наказывать экипаж вертолета и, если надо, готовы взять Светлану и экипаж на поруки. Тишина взорвалась гулом голосов. Ведь возмутительно, когда их «Пачку» берут на поруки из другого подразделения. Ну, уж нет! Совсем десантура берега попутала. Ничего, они им еще выскажут! А Евдокия Яковлевна с хитрой улыбкой посмотрела на Свету и неожиданно подмигнула.

Суд ушел совещаться. А через полчаса девушки вернулись. Маша Логачева развернула исписанный химическим карандашом тетрадный листок и стала читать.

— Красноармейский товарищеский суд Второго вертолетного полка НКВД СССР рассмотрел дело красноармейца Ивановой Светланы Ивановны… Ай… — она бросила листок на стол, — в общем товарищеское предупреждение тебе, Светка, и наряды на усмотрения командира. Виновата, отработаешь. И смотри, чтоб больше не повторялось такое. Перед Игорем и девочками извинись. В общем, все. Мы тут сейчас все оформим как надо. И отцу сообщить придется. Положено так[i] — Маша пожала плечами.

С плеч Светы словно свалился тяжелый камень. Пусть! Пусть наряды! Сколько надо! Хоть десять! Хотя, больше восьми Устав не позволяет. Значит восемь. Зато она останется в полку. А перед Игорем и девочками конечно извинится. Сама собиралась. И перед Кузьмичом тоже.

— Спасибо, — она швыркнула носом, — Спасибо, я не подведу, — и как она не крепилась, из глаз хлынули слезы. А девочки, еще час назад, готовые испепелить ее взглядами, бросились ее утешать. Света, с всхлипом втянула в себя воздух, смахнула рукавом гимнастерки слезы и вдруг спросила: — А летать вы меня научите?

[i] В Положении о товарищеских судах от 17.01.1939 года так и написано: «О всех взысканиях товарищеского суда извещаются родители, колхоз и предприятие»

XIX

Утром 7 октября советские войска наконец-то освободили станцию Джанкой, а вечером того же дня 77-ая стрелковая дивизия под командованием полковника Бушуева с ходу ворвалась в Красноперекопск, фактически завершив и закрепив полное окружение 11-ой армии. В течение 8-го, 9-го и 10-го октября немцы предприняли отчаянные и безрезультатные попытки прорвать блокаду, сняв самые боеспособные части из-под Севастополя и Керчи. Была предпринята слабая попытка деблокады со стороны материка, которая практически без потерь была отбита десантниками полковника Маргелова. А 11-го октября Москва по радио объявила об освобождении войсками Юго-Западного фронта города Сталино. Словно открыв в себе второе дыхание, рванули вперед, окружив Таганрог и вплотную подойдя к Мариуполю, топтавшиеся до этого на месте войска Южного фронта.

Генерал-фельдмаршал фон Бок, справедливо опасаясь полного окружения южной группировки своих войск, флангового удара со стороны Крыма и обрушения всей линии фронта, был вынужден отдать приказ об отходе своих войск за Днепр, фронт застыл на линии Херсон — Запорожье — Днепропетровск — Харьков. Немцы судорожно укреплялись на новых позициях, а советские войска исчерпали наступательный потенциал. Переварить бы то, чего удалось достичь в ходе наступления, ставшего полной неожиданностью для командования Вермахта. Ведь в окружении оказались целых три армии. 11-ая в Крыму, 6-ая полевая и 3-я румынская армии под Ростовом на Дону и Таганрогом. Гитлер был в ярости. Сначала провал наступления на Кавказ, а теперь еще и потеря практически без боя такой большой жизненно важной для дальнейшего ведения войны территории! Это был разгром.

21-го октября фон Бок арестован гестапо, вывезен в Берлин и 23-го октября расстрелян за предательство. Вместо него командующим группой армий «Юг» назначен командующий 11-ой армией Эрих фон Манштейн с присвоением ему звания генерал-фельдмаршала. Торопясь принять командование, 23-го октября Манштейн, не дожидаясь ночи, вылетел в Херсон, где находился оперативный штаб группы.

Это был последний вылет Василия в качестве командира особой авиагруппы. В штабе корпуса уже лежал приказ о присвоении ему звания подполковника и назначении командиром дивизии вместо полковника Матвеева, который отзывался в распоряжение Ставки. Командовать теперь Александру Андреевичу истребительным авиакорпусом. Завтра подполковник Иванов должен быть в Керчи, принимать дивизию. А сегодня он прощался со своими ребятами совместным вылетом на прикрытие вертолетчиков, которое, впрочем, в последние дни стало простой формальностью. После окружения немцы стали летать редко и робко, и если даже появлялись в небе, то, не принимая бой, тут же, как увидят советские истребители, убегали.

Вертушки успешно отработали по позициям румынского кавалерийского корпуса и потянулись домой, к Джанкою, куда перебазировались оба вертолетных полка после взятия станции советскими войсками. Василий с капитаном Карначенком шли парой свободного маневра, не участвующей непосредственно в прикрытии, но выполняющей роль резерва. Все согласно новой «Инструкции по воздушному бою истребительной авиации». Таких инструкций и наставлений в авиации последнее время стало появляться все больше и больше. Как обстояли дела в других родах войск, Василий не интересовался, но наверняка так же. Опыт первого года войны обобщается и перерабатывается.

Транспортный «Юнкерс» в сопровождении шестерки «мессеров» они с Колей заметили давно. Только прошли те времена, когда Василий мог безоглядно кинуться в бой. Сейчас у него своя задача, а такая вкусная цель достанется кому-то другому. Он собрался доложить земле о немцах, вдруг где-нибудь неподалеку найдутся наши свободные охотники, вот и примут толстяка. Неожиданно от Юнкерса отделилось два звена худых и кинулись на прикрывающую вертолеты группу. А транспортник, убегая, со снижением довернул на запад, в сторону моря. Зачем нужна эта глупая безрассудная атака? Их же никто не трогал. Нервы не выдержали? Кого же они охраняют тогда, раз так дергаются?

— Коля, — по-простому, без позывного вызвал он Карначенка, — давай накажем. Мой ведомый, твой ведущий. Валим их, потом займемся Юнкерсом.

— Принял.

Позиция для атаки была идеальная, чуть выше цели и от солнца, видимо, поэтому люфты не заметили их пару. Василий потянул ручку на себя, добирая высоту, и через крыло бросил машину вниз. В животе тут же возникло тянущее, леденящее восторгом ощущение свободного падения. Хищный вытянутый силуэт мессера стал резко приближаться, заползая в прицел.