Тысячелетие вокруг Каспия - Лев Гумилев

Кидани в эти годы воевали в Корее, а на западе было тихо.[329] Слишком много «почему». Но при традиционной методике так и должно быть.

Источники Х-ХI вв. были написаны не для ученых XX в., а для своих современников. Те же имели запас сведений о степных этносах по объему не меньше нашего, но не такой. Многое нам неизвестное было для них обыденным, т. е. ясным без описания, но нам-то оно неизвестно. Поэтому для нас сведения источников неполны, а из-за этого часто непонятны. Зато нам известна история государства киданей или империи Ляо, а они о ней не имели представления, как и об истории народов Сибири, открытой нам работами археологов.[330]

Поэтому ограничение себя арабско-персидской географией неизбежно низведет уровень знания предмета не просто до XI в., а еще ниже, ибо наше восприятие источников менее совершенно, нежели тысячу лет назад.

Но если подойти к проблеме, вооружившись всеми достижениями исторических наук, — т. е. широко, есть возможность получить ответы на вопросы интересующие нас, но не занимавшие средневековых арабов и персов. Из их текстов легко получить только голый фактический материал, который пополнит данные киданьской истории[331] и археологии[332] Сибири, уже изданные и введенные в научный оборот. И этого будет достаточно, чтобы ответить на вопросы: откуда взялись кимаки, когда и почему они исчезли, что от них осталось и, наконец, какое касательство имела их история к интересующим нас этносам Великой степи, Но для получения толковых ответов надо подумать.[333]

Сначала отметим то, что доподлинно известно и бесспорно. К западу от горных хребтов, отделяющих внутреннюю Азию от внешней, со II до VIII в. жили потомки «малосильных хуннов», уклонившихся от перехода в Европу. В VI–VIII вв. они назывались «чуйский племена», часть коих — тюрки-шато, т. е. «пустынные», в 808 г. пробились в китайские владения и там поддерживали династию Тан до ее падения. Оставшиеся — племя чумугунь — обитали западнее Тарбагатая и Алтая, сохранив самостоятельность. Гардизи в этом районе локализует кимаков.[334]

Китайским географам название «кимаки» было неизвестно, так же, как названия «чумугунь» не знали арабо-персидские географы. Поскольку в этих районах в IХ-ХI вв, переселений не зафиксировано, то можно думать, что те и другие имели в виду одно и то же племя.[335] Но происхождение правящего племени в китайских текстах не отражено. Оно отмечено в персидской географии XI в.

Территория кимакского государства была населена не только самими кимаками, но и угро-самодийцами, динлинами и, возможно, реликтами древних саков.[6]

После распада Западного тюркского каганата и ухода части чуйских племен на восток в 808 г. этносы Восточного Казахстана и Западной Сибири были предоставлены сами себе до тех пор, пока там не сложилась новая держава. И тут предоставим слово Гардизи, автору, не имеющему в этой проблеме серьезных соперников.[337]

61. Началось с трагедии

К источникам надо подходить со вниманием. Персидский историк XI в. Абу Сайд Абдал-Хаййа ибн Зохак Гардизи включил в свой труд «Зайн ал-ахбар» («Украшение известий»), составленный в 1049–1058 гг… легендарное сведение о генеалогии кимаков. Приводим текст в переводе В.В. Бартольда[338] и нашим комментарием: «… начальник татар[339] и оставил двух сыновей; старший брат овладел царством, младший стал завидовать брату; имя младшего было Шад.[340] Он сделал покушение на жизнь старшего брата, но неудачно; боясь за себя, он взял с собой рабыню-любовницу, убежал от брата и прибыл в такое место, где была большая река, много деревьев и обилие дичи: там Он поставил шатер и расположился. Каждый день этот человек и рабыня выходили на охоту; питались мясом и делали себе одежду из меха соболей, белок и горностаев.[341] После этого к ним пришло 7 человек из родственников татар… (приведены имена[342] — Л.Г.). Эти люди пасли табуны своих господ; в тех местах, где прежде были табуны, не осталось пастбищ, ища травы,[343] они пришли в ту сторону, где находился Шад.[344] Увидев их, рабыня вышла и сказала: «Иртыш», т. е. «остановитесь».[345] Отсюда река получила название Иртыш.[346] Узнав ту рабыню, все остановились и разбили шатры. Шад, вернувшись, принес с собой большую добычу с охоты и угостил их; они остались там до зимы. Когда выпал снег, они не могли вернуться назад; травы там было много, и всю зиму они провели, там. Когда земля разукрасилась и снег растаял, они послали одного человека в татарский лагерь,[347] чтобы он принес известие о том племени. Тот, когда пришел туда, увидел, что вся местности опустошена и лишена населения: пришел враг, ограбил и перебил весь народ.[348] Остатки племени спустились к этому человеку с гор,[349] он рассказал своим друзьям о положении Шада; все они отправились к Иртышу. Прибыв туда все приветствовали Шада как своего начальника и стали оказывать ему почет. Другие люди, услышав эту весть, тоже стали приходить (сюда); собралось 700 человек. Долгое время[350] они оставались на службе у Шада; потом, когда они размножились, рассеялись по горам и образовали семь племен, по имени названных семи человек».

62. Опыт осмысления

Несмотря на аморфность и даже путаницу приведенного текста, из него можно извлечь крайне ценное указание на переход небольшой группы дальневосточных пассионариев в богатую страну, населенную этническими осколками Западного Тюрксого каганата с добавкой реликтовых угро-самодийских племен.[351] Возникшее в Х в. государство кимаков было защищено от внешних врагов самой природой. На севере — монотонная сибирская тайга, с крайне редким населением; на востоке — высокие горы Алтая; на юге — пустыня Бет-Пак-дала, в засушливую эпоху в Х в. отгородившая кимаков от воинственных государств Средней Азии; на западе — суглинистая равнина от Урала и Эмбы, еще более труднопроходимая, нежели песчаная пустыня, ибо в последней все-таки можно выкопать колодец и добраться до грунтовых вод, а через глину пробиться трудно.

Поэтому кимаки жили спокойно, подвергаясь лишь естественной энтропии, но и ее оказалось достаточно, чтобы вызвать развал этноса: в конце Х в. от массы кимаков отделились кыпчаки.[352] Они двинулись на запад, в роскошные степи Причерноморья, где стали известны под именем куманов и русским названием — половцев.[353] Последующая история их описана в связи с историей Руси, Византии. Грузии, Венгрии и нам пока не нужна.

Между Хазарией VIII в., т. е. тюркского периода, и державой кимаков Х в, наблюдается определенный параллелизм. В Хазарии правила тюркская династии Ашина, опиравшаяся на племенную знать. У кимаков — хакан из татар и 11 наследственных управителей уделов,[354] причем — все были пришельцы, кроме, может быть, кыпчаков.

Первобытная религия их — почитание Тенгри — Голубого Неба — общая для всей степной Евразии, а вера в духов — для всего средневекового человечества. Внедрение чужеземных культов проходило сходно: в Хазарии — иудаизм, у кимаков — манихейство. Но манихеи, в отличие от иудеев, скромно держались на северной окраине кимакской земли, в лесах и чащах, и на захват власти не покушались.[355] в XI в. среди тюрков появились христиане несторианского исповедания. «Они прибыли из земли Китай, боясь китайского хана»,[356] т. е. после запрещения всех религий императором Чэн-цзуном из династии Сун. Именно тогда христиане эмигрировали, манихеи выдали себя за буддистов, а буддисты доказали атеистичность своего учения, не налгав, ибо чан-буддизм — учение о созерцании — действительно исключает теизм.

Земля кимаков была очень богата мехами, скотом и храбрыми воинами, но в XII в. их державы не стало, хотя бурные события и миграции прошли мимо нее — гораздо южнее.[357] История не может решить эту задачу и должна передать эстафету этнологии.

Вспомним, что и правящая верхушка выходцев с Дальнего Востока, равно как и масса аборигенов, потомков «малосильных» хуннов, имела уже солидный возраст. Их подъем начался в III в. до н. э., а к XI в. для них наступила фаза обскурации. Это означало, что в племенах, составлявших государство кимаков, рос процент субпассионариев. Исключение составляли кыпчаки, уже успевшие пережить этот тяжелый возраст и вошедшие в гомеостаз, т. е. равновесие со средой, природной и этнической.

В гомеостазе хотя и торжествует посредственность, но не исключено появление отдельных пассионариев, беда которых лишь в том, что они не могут нарушить установившийся общественный строй, поддерживаемый большинством. На этом фоне даже слабопассионарным особам неуютно. Им хочется вырваться на свободу, т. е. отделиться от массы… и в середине XI в. эти энергичные кыпчаки появились на границах Киевской Руси. А кимакское объединение развалилось на части, как Римская империя III в. Народ, как поголовье, уцелел, а этноса, как системы, не стало.