Война 2020. Первая космическая - Сергей Буркатовский

— Отче наш, иже еси на небесех… Радиоволны несли слово и к проплывающей над головой звезде, и к бело-голубому серпу над близким горизонтом, и с них с положенной задержкой возвращалось эхо:

— … Аминь!

— Аминь!

— Аминь!

Человек достал из кармана — из другого уже — красный цилиндр, поднял к черному небу. Ярко-алая звезда устремилась ввысь. Когда звезда погасла, человек развернулся и плавными короткими скачками двинулся по следу решетчатых колес. Когда он скрылся внутри сверкающей на Солнце стрекозы, луноход съехал с пригорка, подъехал к могиле. Камера сфокусировалась на кресте, к которому электронной сваркой был прикреплен старый, потертый, частично потерявший эмаль гвардейский значок. Мегабайты «картинки» текли на Землю, расползаясь по миллионам телеэкранов, приковывая к себе внимание людей в разных концах висящего над горизонтом шара. Люди смотрели, отвлекаясь от войны, от сбитых самолетов, затонувших кораблей и погибших значительно ближе к ним солдат. Потому что погибший солдат — это понятно и привычно, а вот смерть на Луне… Война давно превратилась в своего рода шоу — и это шоу стремительно теряло популярность, вытесняемое чем-то воистину эпическим.

Хотя кому шоу, а кто за «шоу» и морду бил бы. Смертным боем. В военном городке под Хабаровском, на скромных офицерских поминках, телевизор был включен вопреки традиции. И ладно не тренированный регулярным офицерским досугом, да еще и измордованный за сутки до того комиссией лейтенант в уголке, с блестящими от слез глазами и дрожащим в руке стаканом. Но ведь и зубры, самая что ни на есть чета покойному, удержать глаза сухими тоже не могли. И выпили, само собой, опять не чокаясь, как за еще одного своего. Луна мужику пухом.

А остальные…

Кто-то искал символы в обстоятельствах произошедшего и призывал к миру.

Кто-то искал возможность контакта, чтобы, пользуясь перемещением фокуса общественного внимания, остановить неожиданно далеко зашедшую авантюру.

Кто-то утирал пот с закопченного лба, скидывая хотя бы на минуту с мокрых волос тяжелую каску.

Кто-то бесился из-за того, что тщательно построенный образ врага внезапно осыпался прахом на далекой могиле. О да, все еще можно было поправить — но не в ближайшие дни или даже недели. Они прилагали массу усилий. Они говорили об игре на публику, о цинизме, о святотатстве, о плясках на костях. Некоторые говорили это по-русски. Но это было не важно.

Потому что все изменилось. Потому что Луна, бывшая до того просто небесным явлением, потом — просто местом каких-то непонятных исследований, потом — местом мелкого, на фоне серьезных земных дел, конфликта, теперь, внезапно, стала домом — как минимум для одного человека. И этот самый человек — полковник Российской армии Третьяков, где бы он сейчас ни был — в пятидесяти сантиметрах под лунной пылью или в не обнаружимых ни одним телескопом далях, возражений против этого не имел. Возможно, он предпочел бы кресту обелиск под красной звездой, даже скорее всего предпочел бы — все, что было достоверно известно об его религиозности, исчерпывалось последним — «Слава богу, успел».

Возможно. И неизвестно. И не важно.

Потому что он пришел сюда именно за этим — сделать Луну домом. О да, он бы предпочел, чтобы тут рождались, а не умирали. Но всему свое время.

И он бы, конечно, предпочел прожить еще лет тридцать-сорок-полтораста. И умереть в своей постели. Но и это время вкупе с этим местом его, где бы он сейчас ни был, устраивало.

Потому что мертвые в России продолжают сражаться за живых. Любыми средствами. Хорошо это или плохо — тоже не имеет значения. Это просто — так. А живые… У них еще оставались дела.

16:20 мск (08:20 EDT)

Вашингтон

Штаб-квартира NASA

Специальная группа

Курили если не все, то большинство. Кто-то, кажется, даже травку. Просто удивительно, как много людей отбрасывают вбитые, казалось, на уровень инстинктов нормы поведения. Страшно было даже подумать, что в этот же момент творилось у русских… Говорили все и сразу, где чья реплика, было не разобрать, ни по голосу, ни по смыслу. Один и тот же, в обычной жизни флегматичный и рассудительный человек мог поменять позицию пару раз за десять секунд. Классический спонтанный брейншторм, неподготовленный, нерегламентированныи, а потому беспощадный и на девяносто девять процентов бессмысленный. Впрочем, ради того самого, сотого процента они и старались.

— Он не сможет состыковаться. Это просто-напросто исключено. Боб Кэбот был свидетелем его… тренировки. Хорошо, если ему удастся взлететь с Луны.

— То есть юридически синьор Тоцци может считаться терпящим бедствие астронавтом?

— Совершенно верно. И юридически, и фактически.

— Идеально было бы забрать его прямо с поверхности. Но у нас нет для этой цели посадочных кораблей.

— А русский лунник? На станции есть резервный корабль.

— Предлагаешь захватить?

— Русским лунником из находящихся вблизи Луны и на ней восьми человек могут управлять только миссис Шибанова и сам Тоцци.

— Он действительно может?..

— В ограниченных пределах. Запуск программы взлета входит в курс подготовки. Разумеется, о ручных маневрах речи идти не может, но…

— Возможно, нам стоит потребовать, чтобы русские послали миссис Шибанову за Тоцци?

— Бред.

— Русские пошлют нас сами. Na huj. Боюсь, наше мнение для них мало авторитетно.

— Зато авторитетно для европейцев. Что думают они?

— Они в растерянности. И сами не знают, что делать. Если бы не инцидент…

— Да… Сейчас они согласились бы на наше предложение сразу.

— Может, еще не поздно? Если на русских надавят они…

— Смеешься? До старта четыре часа, европейцам этого хватит только на то, чтобы решить, какого цвета ручкой подписывать протокол.

— Это не наша проблема. Если мы прямо сейчас заявим об опасности самостоятельного взлета неподготовленного астронавта, русским будет трудно проигнорировать такое мнение — после того, что произошло. Надежность их техники поставлена под вопрос…

— У этой медали две стороны: если их техника столь ненадежна — то еще одна посадка и последующий взлет заведомо более опасны, чем просто взлет. К тому же, если миссис Шибанова будет пилотировать второй лунник, у них на орбите не останется подстраховки.

— Подстраховку можем предоставить мы.

— Это прошло бы двое суток назад. Тогда они были бы в восторге, наплевав даже на войну. А для нас это было бы отличным способом купировать кризис. Теперь же… теперь русские скорее обратятся к китайцам, несмотря на все их страхи. А «Шеньчжоу» выходит на орбиту станции уже через час.

— Хорошо. С русскими мы не договоримся. Это было ясно с самого начала. Можем мы действовать помимо них?

— До взлета — нет. После взлета…

— Мы могли бы состыковаться с Тоцци и взять его на борт.

— Шибанова планирует то же самое. Она уже заканчивает консервацию станции.

— Мы можем ее опередить?

— Несомненно. У «Ориона» лучше энергетика, мы можем использовать неоптимальные в смысле расхода топлива, но зато более быстрые маневры. Упредить ее мы можем. Но хотим ли?

— Думаю, хотим. Нам надо вылезать из дерьма — и это возможность. Если у нас получится — вопли русских уже никого не будут интересовать.

— А европейцы? И, главное, Тоцци?

— Тоцци никто не спросит. Если наш корабль будет вблизи раньше…

— Хорошо. Еще идеи?

— У кого-нибудь есть курево?

Рон достал ящик с сигарами. Широким движением послал в центр стола. Энтузиазм проигравших, но получивших вдруг новый шанс людей пугал. Остро не хватало Пола.

19:00 мск

Окололунная орбита

КК «Союз-Л-14»

CSS «Шеньчжоу-23»

— Есть сигнал расстыковки. Отход.

— Отход наблюдаю, визуально.

— Давление в БО — штатное. Осевая ноль три, поперечное смещение в пределах нормы.

— Принято. Ведем съемку. Мы желаем вам удачи, пилот Шибанова.

— Взаимно, полковник Ю. Надеюсь, встретимся на Земле. Или над.

— Мы тоже на это надеемся.

— Не сомневаюсь. Тем не менее — ни пуха ни пера.

— К демонам. Я правильно ответил?

— Все правильно. Не сочтите за труд — что там с «соседями»?

— Идут синхронно, опережение триста двадцать километров. Они выйдут в узел за двести секунд до вас. Если они решат идти на перехват, то ваш маневр будет потенциально опасным.

— Будем надеяться, у них хватит ума…

Плохо. Если американцы решат перехватить «Козявку» — они будут выигрывать и по времени, и по запасу топлива. У них около четырехсот метров в секунду преимущества по топливу. И двести секунд форы по времени.

Догонит ли в космосе или шалишь, Летучая кошка летучую мышь? Собака летучая — кошку летучую? Зачем я себя этой глупостью мучаю?