Потемкин. Фаворит и фельдмаршал Екатерины II - Детлеф Йена

Существует обширная характеристика личности Григория Потемкина, которую записал французский посланник Сегюр: «В его личности были объединены самые противоположные черты, недостатки и преимущества. Он был жадным и расточительным, деспотичным и популярным, непреклонным и благотворительным, высокомерным и услужливым, доверчивым и хитрым, распутным и суеверным, смелым и боязливым, честолюбивым и неосмотрительным. По отношению к своим родственникам, любовницам и фавориткам он оказывался чрезмерным в своем стремлении к благотворительности, однако он часто отказывался платить прислуге и кредиторам. У него постоянно были женщины, и он никогда не был верен им. Ничто не достигало силы его духа, его физической инертности. Никакие опасности не были страшны его мужеству, никакие трудности не служили препятствием его планам. Успех предприятия тем не менее неизбежно приводил к появлению разочарования.

Он был нагружен большим количеством переданных ему почестей и власти. Он находился под бременем своего собственного существования, завистлив ко всему, что он не сделал сам, и недоволен тем, что он делал. Расслабление не было приятным для него, активность не приносила удовольствия. Все в нем было скачкообразным, работа, удовольствие, настроение и вид. В обществе он был смущенным, его присутствие вызывало везде беспокойство. С теми, кто его боялся, он был ворчливым; с теми, кто относился к нему доверительно, он был любезен.

Он давал обещания, которые он редко выполнял, но никогда не забывал, что он видел и слышал. Никто не прочитал меньше, чем он, но он был осведомлен больше, чем немногие. Он беседовал с известными людьми всех профессий, каждой отрасли науки и всех жанров искусства. Никто не умел лучше, чем он, получать знания от других и с пользой использовать для себя. В беседе он вызывал удивление равным образом у ученого, деятеля искусства, механика и теолога. Он владел разнообразными знаниями, которые не были глубокими. Он не вникал глубоко в проблему, но умел говорить умно обо всем.

Неуравновешенность его темперамента проявлялась в его странных пожеланиях, поведении и странном образе жизни. Одно время он собирался стать герцогом Курляндским, в другой раз думал о короне Польши. Часто он выражал свое желание стать епископом или монахом. Он начинал строить блестящий дворец и хотел продать его, не достроив до конца. Один день его занимала только война, и к нему допускались только офицеры, казаки и татары. На следующий день он был занят политикой; он хотел делить Оттоманскую империю и приводил в движение все кабинеты Европы. Затем снова он играл придворного, был блестяще одет и украшал себя орденами, подарками от всевозможных правителей. Он блистал бриллиантами чрезвычайного разнообразия и ценности и устраивал роскошные приемы без определенного повода.

Целыми месяцами он пренебрегал деятельностью, бесцеремонно, так что каждый знал об этом, проводил вечера в покоях молодой ветреницы. Иногда он запирался на несколько недель со своими племянницами и несколькими молодыми друзьями в своей комнате. Там он обычно валялся на диване, не говоря ни слова. Он играл в шахматы или в карты, сидел с неприкрытыми ногами и расстегнутым воротником рубашки. Он закутывался в утренний халат и имел вид необразованного, грязного казака.

Эти причуды делали его в глазах императрицы, которая часто была сердита, только интереснее. В его молодости она любила его пылкую страсть, его смелость и мужскую красоту. В поздней части его жизни он нравился ей тем, что льстил ее гордости, рассеивал ее опасения, укреплял ее власть, поддерживал ее мечты относительно восточной империи и обещал ей, что прогонит варваров и создаст снова греческие республики».

Эта характеристика подробная, но одновременно недостаточная и даже поверхностная. Она представила некоторые, преимущественно отрицательно окрашенные, качества личности и не дала правильного образа большой личности Потемкина: ни как человека, ни как любовника или повесы, ни как политика, военачальника или государственного деятеля. При оценке человека Григория Потемкина превалировали психограммы. Но князь Григорий был в первую очередь порождением, продуктом и создателем просвещенного деспотизма в России. Все социальные, политические и духовные реалии того времени сформировали его, и он сделал попытку наложить свой отпечаток на эту жизнь. При этом личные черты характера играли важную роль, тем не менее не были всей его жизнью.

Так как Сегюр не знал этого вида диалектики и говорил с точки зрения аристократа страны, с которой у России в то время не было особо дружественных отношений, картина получилась неполной. Ошибочным оказалось мнение относительно усердия в работе Потемкина, размытыми оказались задачи и нечеткой центральная проблема: отношения между императрицей и Потемкиным. Автор представлял подробную характеристику, которая доказывала, что он не понимал или не хотел понять основы русской имперской политики, которая повлияла наличности Екатерины и Потемкина. Оценку Потемкина как человека нельзя проводить без контекста реальных исторических событий:

Россия переживала в XVIII веке переходный период от старой Московии к европейской государственной сущности, историческая двойственность которой проявилась только в XIX веке: наука, литература, музыка и искусство переживали расцвет, в то время как политическая и социальная системы, преодолевая традиции, медленно подстраивались под современность. Историки указали, как тесно было связано в России стихийное движение переселения крестьян в пограничные регионы с целенаправленным стремлением государства к власти и безопасности.

Потемкин воплощал и использовал этот симбиоз «классическим» способом. Вся его колониальная политика представляет доказательство этому. Все шло рука об руку. Инициативы государства по обеспечению имперских границ и исключению мешающих соседей с их военными базами, сельскохозяйственное заселение плодородных степных областей и основание сильных городов.

Одновременно имперское правительство инициировало стихийный переезд казаков, а также вынужденную эмиграцию целых этнических групп. Русские землевладельцы и дворяне-чиновники стремились приобрести частичку расцветающего богатства и устремлялись в южный край — при этом распространяя русское крепостничество также на колонии. Все соответствовало принципу традиционной колонизации, как она представлялась великому княжеству Московскому в XV столетии. Тем не менее имелись различия и новые явления.

Эксплуатация Юга России не должна была происходить только путем освоения все новых и новых целинных земель. Она должна была быть организована рационально и эффективно. Для этого требовался не только активный организатор и исполнитель — Потемкин, но и то, чтобы захваченные области могли как можно скорее интегрироваться в централизованную имперскую структуру, подчиненную исключительно власти императрицы в Санкт-Петербурге. Региональная самостоятельность ограничивалась только этими рамками. Этот способ русификации был как палка о двух концах: государственное давление сильно мешало развитию свободного предпринимательства и необходимой ему духовной независимости. Государство хотело «цветущих ландшафтов» и спотыкалось при этом на своих собственных корыстолюбивых и бюрократических чиновниках.

Кроме того, свободная экономика не могла реализоваться также по следующей причине: как императрица, так и Потемкин рассматривали юг в первую очередь в качестве военного стратегического плацдарма для наступления на Кавказ и Турцию. Военные цели и требования доминировали над всеми другими — экономическими и социальными. Присоединение Крыма послужило для этого особенно значительным доводом. Военачальники играли решающую роль и определяли ход колонизации. Фельдмаршал князь Потемкин всей своей жизнью показывал содержание и стиль имперской политики по захвату юга. В 1775 году они вместе с императрицей придумали Губернскую реформу. Последствия состояли прежде всего в дальнейшем росте бюрократии, злоупотреблении властью и произволе чиновников.

Все эти максимально противоречивые процессы находили свое отражение в личности Потемкина. Он чувствовал и действовал, как ожидали от русского правителя старомосковской традиции. Это русский феномен, что как раз эта сторона его сущности привлекала внимание простого народа. Отвращение у простых людей вызывала его надменность, его способ играть чванливого землевладельца. Симпатия и антипатия у придворных, политиков и дипломатов возникали по иным мотивам. Потемкин обладал видением и имел цель. Цена, которую народ должен был платить за это, была ему относительно безразлична. В этом он походил на Петра I. Кроме того, в ежедневном общении Потемкин отличался своенравием. По существу, он объединял в себе патриархальные московские методы правления со стремящейся к новизне централизованной европейской государственной сущностью. Это было противоречием, которое характерно для России и с помощью которого она нашла, наконец, путь в современную Европу.