Осень без любви - Евгений Рожков

Жил Демьян все так же в маленьком зеленом домике на краю поселка. Начальство на новой работе обещало годика через два дать ему хорошую квартиру.

В воскресные дни, когда у Демьяна был выходной и Гришутка не шел в садик, они частенько уходили в тундру. В последнее время стояли погожие, солнечные дни. Тундру слегка припорошило снегом, выжженная жарким летним солнцем трава на белом фоне поблескивала золотисто и вроде даже счастливо. Воздух был чист и от легкого морозца приятен. В прозрачной, бесконечной синей дали белели островершинные сопки. В горах Анадырского хребта давно выпал снег. Там, в диких каменистых ущельях, на вершинах гор и сопок копился холод, который вот-вот должен был обрушиться в долину, на реки и озера, на залив и само море. Тогда море скует многометровым льдом и занесет снегом по самые крыши домов в поселке. Земля под ногами была еще мягковата и пружинила, как губка.

Демьян ходил с Гришуткой по тундре, срывал жесткую сухую траву, чистую, уж вымытую долгими дождями от въедливой копоти некогда горевшего торфяника, и говорил задумчиво, с чувством:

— Вот померла трава от жары летней да холодов осенних, а корни-то остались, весной корешки прорастут и опять травка зазеленеет. Все дело, Гришутка, в корешках, от них правильная жизнь идет.

— Дядя Демьян, дядя Демьян? — лупая большими голубыми глазами, спрашивал с верой и надеждой пятилетний Гришутка. — А весной папа мой из могилки вылезет?

Демьян крякал, мычал что-то невразумительное, смотрел на белеющие вдали сопки и сильно, в забывчивости, сдавливал ручонку мальчишке. Гришутке было больно, но он не отдергивал руку, будто все понимал.

1+1=2

После звонка второклассники стайкой бегут вниз по лестнице в раздевалку. Они машут руками, портфелями, шумят, толкают друг друга, смеются — рады окончанию уроков.

— Осторожно, не упадите на лестнице! — вслед предупреждает учительница Вера Антоновна, полная, довольно высокого роста женщина в больших роговых очках.

В раздевалке, толкаясь, смеясь, мешая друг другу, девочки и мальчики одеваются и идут к выходной двери, возле которой стоит Вера Антоновна с пуховым платком, накинутым на плечи.

Дверь поскрипывает, когда ее открывают и закрывают, холод врывается белыми клубами и оседает невидимыми капельками прозрачной воды на стенах.

— Хорошо завязали шарфы? — спрашивает учительница у своих учеников.

— Завязали! — вразнобой кричат они.

— Ребята, на улице сегодня холодно, сразу идите домой. Слышите, девочки, вас больше всего касается. Вы любите поговорить.

Восьмилетняя Лена Соловьева, худенькая, невысокого росточка, с грустинкой в глазах, шла вместе с Таней, своей подругой. Они жили в одном доме. Вместе с ними шли Оля и Кира из соседнего дома.

Подруги в цигейковых шубах, меховых шапках, закутанные платками и шарфами так, что видны только глаза в узкие щели. Ранцы с учебниками и тетрадями у них за спиной — удобно, а главное — теплее.

На улице девочки пытаются сказать что-то друг другу, но рты у них завязаны и ничего нельзя разобрать, и это смешит.

Дует холодный, северный ветер. В городе ветер почти всегда дует с севера — там море.

На востоке, в седой мгле стыни, видно огромное малиновое пятно — это солнце. Оно только взошло и скоро вновь скроется за горизонтом. Зимой на Чукотке дни бывают совсем короткими.

Девочки осторожно перебегают улицу, по которой снуют машины. Снег на дороге напоминает густо сваренную манную кашу. Рядом магазин, где продают хлеб, мясо, сгущенное молоко и другие продукты. Здесь девочки всегда останавливаются, собираются в кружок и шепчутся о чем-то. Мальчишки обычно начинают бросать в них снежки.

Сегодня так холодно, что девочки, помня наказ учительницы, не задерживаются. Оля и Кира идут в одну сторону, а Лена и Таня — в другую. Девочки на прощание машут друг другу руками.

От сильного мороза все вокруг белое. Толстый слой изморози на стенах домов, проводах электролиний, строительных кранах, столбах.

Больше всего у девочек мерзнут руки и колени.

Лена и Таня торопливо вбегают в подъезд своего дома. Таня живет на четвертом этаже, а Лена на втором. На лестничной площадке второго этажа девочки останавливаются, распутывают друг другу шарфы, чтобы можно было поговорить.

— Ты чем будешь заниматься, когда сделаешь уроки? — спрашивает Таня.

— С Павликом сидеть, — отвечает Лена.

— Разве с ним нужно каждый день сидеть?

— Конечно, он же мой братик.

— Приходи ко мне.

— Я же не могу…

— А… Я уж забыла. — Таня смеется.

— Лучше ты ко мне приходи. Поиграем в больницу и школу, — говорит Лена, потом добавляет: — Я побегу домой, а то меня мама ждет, ей скоро на работу идти.

Таня поднимается по ступенькам выше, а Лена заходит в квартиру. Ее братик Павлик, большеголовый, рыженький карапуз, выскакивает из детской комнаты и бежит навстречу.

— Лена пиша! Лена пиша! — кричит он.

— Павлуша, не подходи, я холодная с улицы, — предупреждает братика Лена, торопливо снимая шубу и валенки.

Павлик нагибается и начинает ковырять пальчиком снег на валенке.

— Ну, что это за ребенок! — Лена отнимает у братика валенки. — Противненький шалунишка ты.

Девочка берет мальчика за руку и ведет на кухню, где стряпает мама.

— Пришла? — радостно спрашивает мама и улыбается приветливо и нежно. — Леночка, я опаздываю на работу, покорми потом Павлика. Он совсем мало ел. Борщ и котлеты в духовке, молоко в холодильнике. Когда будешь давать Павлику молоко, не забудь подогреть.

Мама моет руки, снимает фартук, идет в прихожую. Здесь она надевает шубу и шапку. В белой песцовой шапке-боярке она выглядит очень молодой.

Павлик бежит к маме, цепляется за шубу и хнычет. Мама наклоняется, целует его в щечку, говорит:

— Я схожу на работку и приду, а ты слушайся Лену. — И уж к дочери: — Покормишь Павлика, уложи его спать, в это время сделай уроки. Что сегодня получила?

— Четверку по арифметике и пятерку по чтению, — отвечает Лена с кухни.

Мама уходит, Павлик начинает реветь. Из глаз его текут крупные светлые слезы. Лена берет братика за руку и усаживает за стол на маленькую скамеечку, специально пристроенную папой к стулу. На этой скамеечке Павлику сидеть очень удобно.

— Борщ будешь кушать? — спрашивает у братика Лена.

— Неть, — отрезает тот и трет заплаканные глаза кулачком.

— Если не будешь кушать — не вырастешь.

— Неть, — повторяет, как заведенный, Павлик.

Мальчик, уже не плачет, а листает книжку, которая лежит перед ним. Увидев на картинке Бабу Ягу с метлой, говорит:

— Зубки тосит, а сама-то хохосит…

— Капризных Баба-Ежка ставит в угол, — пугает Лена.

Она наливает в тарелку борщ и ставит его у окна, чтобы быстрее остыл.

— Мальчика съела гокая Баба Яга, — сердито рассказывает Павлик, тыкая в картинку пальчиком.

Лена начинает кормить братика. Теперь он ест охотно и, выпучив глазки, рассматривает картинки.

— Расскажи про гуси-эбеди, — просит Павлик Лену.

— Жил-был мальчик с сестренкой, — начинает Лена. — Однажды братик не послушался сестричку…

Павлик ест, сосредоточенно слушает, как взрослые слушают очень важный рассказ, и неожиданно просит рассказать сказку про Петушка–Золотого гребешка. Лена вздыхает, но начинает новый рассказ.

Так, под словесный аккомпанемент Павлик съедает борщ, котлету, выпивает стакан молока.

— Яблочка дать? — спрашивает Лена.

— Все, не косю…

— Это витамины — надо.

Павлик сердито машет головой, нахмурившись, слезает со стула.

Хлопает входная дверь, Павлик стремглав бежит в прихожую, крича:

— Папа присел!..

Папа снимает шубу, проходит в ванную и моет руки. Павлик тянется к нему — просится на руки.

— Он сегодня совсем молодец, — говорит Лена. — Борщ поел, котлету и молоко выпил.

— Коросе!.. — ударяя себе по животику ручонкой, говорит Павлик.

— Молодец! — радостно восклицает папа и целует малыша в щечку.

— Тебе тоже молодесь, — отвечает Павлик и в свою очередь целует папу.

— Папа, он сказки любит. Я рассказываю ему и кормлю, и кормлю… — говорит Лена.

Все трое проходят на кухню. Девочка достает чистую тарелку из посудного шкафа и наливает в нее борщ. Движения у Лены осторожные, но уверенные — подает она на стол не первый раз.

Папа, держа Павлика на руках, начинает есть.

В прихожей звонит телефон. Папа нехотя поднимается из-за стола, идет с Павликом.

— Я же сказал, что бетон пойдет только на ростверг, — кричит он сердито в трубку. — Ничего страшного, на это есть электроподогрев. Нет, нельзя! Пообедаю и сам пойду на бетонный завод.