Везунчик - Николай Романецкий

— И Арчи Гудвина решили сделать из меня?

— Да… Ты уже, наверное, и так многое понял. Исследования по подавлению личности человека и подсадке в его тело другой личности проводятся уже несколько лет. В твоем случае отличие одно: личность для подсадки была несуществующей.

— И это все тебе рассказал Раскатов? Ты его правая рука в управлении? Какое у тебя звание? Подполковник милиции?

Она глянула на меня без обиды:

— Я действительно правая рука. Правда, в других делах, не имеющих отношения к официальному статусу Раскатова.

— Тогда откуда ты все знаешь? Кто ты такая, Инга Артемьевна Нежданова?

Теперь она посмотрела на меня умоляюще:

— Максима, я не могу всего рассказать. Просто верь мне. Я на твоей стороне.

— Потому что получила приказ?

— Приказ я получила только вчера к вечеру, когда все уже решила. Я на твоей стороне с той самой ночи, когда осталась у тебя в номере. Ты, наверное, решил, что все это время я выполняла приказ Раскатова, охмуряла частного детектива. А я просто люблю тебя, америкен бой, и ничего мне с собой не сделать. — Голос Инги становился все тоньше и тоньше, и я понял, что она сейчас сорвется. — Не мучай ты меня, ради Христа! Раскатов донимает ревностью, но он мне противен, а ты неверием, но я тебя… я тебя… я…

Конечно, в истерике она могла бы наговорить лишнего, однако это были подлые расчеты. Такая подлость возвела бы между нами решетку не менее основательную, чем давняя и недавняя Ингина ложь.

— Ладно, проехали с этим! — Я притянул ее к себе: она была как деревянная кукла. — А вот на другие вопросы ты все-таки ответь.

Она сразу обмякла, порывисто прижалась к моей груди:

— Если сумею, Максима. Если сумею…

— Раскатов занимается преступной деятельностью?

— Его подозревают в преступной деятельности. Я в течение года вела его коммерческие дела. Он очень удачно играет на бирже, через подставное лицо, разумеется, то есть через меня. Фирма зарегистрирована на имя Инги Авериной. Тут его можно было бы привлечь хоть сейчас, но за ним явно есть еще что-то, более серьезное. И он очень осторожен, я не могу понять даже, чем он занимается. Год назад он вроде бы брал взятки. И вроде бы покрывал торговцев наркотиками. Доказательств не было, и за то время, что я с ним, мне ничего не удалось раскопать. Он хитер, как лис, а кроме того, ему очень везет. Просто чертовски везет!.. Но какое-то общее дело у него с Марголиным было, я уверена. Одно время подозревали, что они с гинекологом торгуют детскими органами. Правда, непонятно, кому нужны детские органы… Но и тут дальше подозрений дело не пошло. Когда Марголин исчез, мое руководство решило, что появился шанс. Решили опробовать компьютерную программу в этом расследовании. И тут произошло удивительное: Раскатов сам предложил провести эксперимент именно по делу Марголина. Если он замешан, это нелогично.

— Твое руководство, — сказал я. — Значит, ты все-таки не относишься к людям Раскатова. Кто ты, Инга?

Она оторвалась от моей груди, села на кровать. Молчала долго-долго: я успел выкурить сигарету. На нее старался не глядеть — иначе бы моя решимость узнать правду растаяла. В бюстгальтере и трусиках эта женщина способна была подвигнуть мужчину только на одну-единственную решимость.

— Кто я? — сказала Инга наконец, не поднимая глаз. — Кто-то знает меня как деловую женщину, кто-то как шлюху… — И вдруг выпалила, словно в омут бросилась: — Я — сотрудник Десятого управления Министерства внутренних дел. Мы занимаемся расследованиями внутри других подразделений министерства. Существует такая программа — по борьбе с коррупцией. И если Раскатов узнает обо мне правду, я провалилась.

— Ну, от меня он правды не узнает… Значит, и вы решили, что они с Марголиным продают детские внутренности?

Инга ожила, встала с кровати, взялась за блузку.

— Ты тоже пришел к этой версии?

— Да. — Я не без удовольствия следил, как Инга застегивает пуговицы. (Этакий стриптиз — только наоборот!) — Думаю, чтобы получить факты, мне надо отыскать неких Екатерину Савицкую и Веру Пискунову.

— Екатерина Савицкая? — Инга взялась за юбку, натянула на бедра, застегнула «молнию». — Мы как-то встречались с нею. Думаешь, она в этом замешана?

По-моему, она была любовницей Марголина.

— Тогда, боюсь, ничего мне от нее не добиться… И тем не менее поговорить с нею я должен. С нею и с Пискуновой.

Инга опоясала юбку широким ремешком, подчеркивающим талию.

— Если удастся о них что-либо узнать, я сообщу.

— Когда мы теперь встретимся?

— Сегодня вечером. Правда, на этот раз по монорельсам прыгать не будем. Постарайся избавиться от хвоста и подъезжай к девяти на Марсово поле. Я буду ждать возле здания Ленэнерго, недалеко от Мраморного дворца. Знаешь, где это?

— Знаю. — Инга пристроила под мышку кобуру со своей «виолеттой». — Доктор Кунявский был прав, ты и в самом деле петербуржец.

— Тогда до вечера, малышка! Держи хвост пистолетом, конь в малине!

Она усмехнулась:

— Нет, все-таки ты Арчи Гудвин… — Подскочила ко мне, чмокнула в щеку.

Я попытался притянуть ее к себе, но она вывернулась, скользнула к двери.

— Гуд бай, америкен бой! — И скрылась в коридоре. А я опять подумал: «Спарились и разбежались!..», хотя теперь причин для подобных мыслей не было и в помине.

Глава 53

На этот раз я позвонил Щелкунчику не в два пополудни, а в десять утра. Пришлось выслушать десять гудков (за каждый час по гудку!), пока наконец очень и очень недовольный голос пробурчал:

— Слушаю, болт вам в грызло!

— Щелкунчик, это Сосновоборец.

Он завелся с пол-оборота:

— Вы что, со строки съехали, Сосновоборец? Будите ни свет ни заря! Какого черта!

Я немедленно рассыпался мелким бесом в извинениях. А потом спросил:

— Я вам, кажется, обещал триста бумажек за взлом.. Хотите получить втрое больше? Штуку!

Настроение хакера тут же выползло из недовольства в интерес.

— Что я должен сделать?

— Взломать защиту на запароленной папке.

— Это я помню. Где папка?

— Вот о том и разговор. Папка внутри «проныры», который спит себе в автоматической камере хранения. Съездить за ней надо, причем немедленно. Идет? В этом случае сверху я плачу за то, что вы сами съездите за ней. Еще две сотни за неурочный звонок, и нет проблем.

— Набрасываю четыре. Когда будет готово?

Он помолчал, прикидывая.

— Если защита окажется лоховой, через три часа все будет тип-топ. '

— Значит, позвоню в час.

Пришло время главного риска, но выхода мне судьба не оставила. И я сообщил хакеру номер и код ячейки на Ладожском вокзале.

— Встречаемся по старой схеме? — спросил он. — На монорельсе?