Кобра клана Шенгай - Марина Сергеевна Комарова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
То, что осталось от тела, скрывали практически истлевшие лохмотья. Только тронь — обратятся прахом.
— Он мёртв, — одними губами произнесла я. — Надо успокоиться. Опасаться надо живых, а не мёртвых.
— Не факт, — сдвинулись челюсти скелета, и в пустых глазницах полыхнула краснота.
Я шарахнулась назад, но костлявая рука слишком быстро оказалась перед моим лицом и сжала шею. Я дёрнулась, ударила кумихимо по кости. Раздался треск и тут же — хохот, от которого ноги приросли к полу.
Перед глазами всё завертелось. Я охнула, зажмурилась, удерживая поднявшуюся к горлу тошноту. Хохот по-прежнему звучал, но теперь к нему добавился ещё и шорох. Нет, скорее, шелест. Шелест листвы, которой играет ветер. Шёпот волн, накатывающих на берег. И голос. Кто-то читает заклинание — монотонно, странно, непонятно. Надо не так…
«Откуда я знаю, как?» — обожгла меня странная мысль.
Я замерла, пытаясь понять, где нахожусь. Все чувства будто растворились в прохладном ночном воздухе, пронизанном сладостью цветущих деревьев и жертвенной крови. Вроде бы спину и холодила каменная стена, а вроде бы и нет.
Я подняла руку и едва сдержала вскрик изумления, ибо остались только очертания, а плоть стала серебристым туманом. Я обернулась на стену и не увидела тени. О Плетунья… Я — призрак?
Заклинание оборвалось.
Я перевела взор прямо перед собой и увидела каменный колодец, такой же, как был в видении, где дед взывал к Плетунье. Возле колодца сгорбленная фигура. Тёмная ткань скрыла её с ног до головы, на голове — капюшон.
Я скрипнула зубами. Повернись! Мне надо видеть!
Кто бы меня сюда ни отправил, ясно одно — я должна это видеть.
Из колодца вырвался красный дым, задрожал, обретая форму и плотность. Сначала марево стало кругом, потом вытянулось в овал, потом из него в разные стороны поползло что-то длинное и суставчатое…
О… Это же паук! Такой же, как у нас в комнате. Только тут он намного больше, да и от одного вида по коже бегут мурашки.
Паук шевельнул лапами, в воздух выстрелила серебряная паутина.
Человек в плаще поднял руку, рубиновая рёку сорвалась с пальцев. Паук не шевельнулся, наоборот, словно только и ждал, когда всё это произойдёт. Рёку заметалась, рухнула на паутину, вмиг обернулась кровавой росой, задрожала на серебряных нитях.
Красный. Красный. Красный.
Цвет силы клана Юичи.
Клан Юичи — вестник света.
Клан Икэда — это небо.
Слова детского стишка резко всплыли в голове. И тут же захотелось криво усмехнуться. Возможно, когда-то Юичи и несли свет, но клану Шенгай они принесли горе.
— Уничтожишь шамана, — тем временем прошептал человек в плаще. — Токугава станет пустышкой, ничем не сможет противостоять моей силе.
Паук шевельнул лапами, будто задавая немой вопрос. Человек мотнул головой, капюшон соскользнул с головы. По плечам заструились седые волосы.
— Никто не указ Сузуму Юичи, — прохрипел он. — Никто. Их храмы — пыль. Только ты, Дайске-с-костылём…
Я вздрогнула. Имя бога он произнёс нараспев, но в то же время с каким-то жутковатым ритмом, выделяя каждый слог.
— …имеешь силу и власть. Только к тебе, Дайске-с-костылём, — снова тот же ритм, — я взываю и прошу помочь.
Черно-синее небо рассекла ослепительная молния. На мгновения выхватила высоченные тории, несколько зданий и каменный забор.
Я присмотрелась и потеряла дар речи. Да, всё намного новее, в отличном состоянии, но, несомненно, это школа Токугава. Точнее, то, чем она, скорее всего, была раньше. Ведь говорил кто-то из учителей, что на месте обеих школ существовали храмовые комплексы.
Меня швырнули в прошлое?
Сузуму заговорил. Низко, протяжно, отбивая каждое слово, будто металлическим молоточком на наковальне. Его пальцы порхали, словно диковинная бабочка, сливались с ночной тьмой, вытягивали из неё алые нити, напитывали их рёку.
Из колодца вновь потянуло красным.
— Тэкео Шенгай, да будет проклят твой род, да превратятся в прах твои потомки, да зарастёт травой домашний алтарь, да…
— Может быть, скажешь мне это в лицо? — раздался насмешливый голос.
Сузуму резко обернулся, тьма заструилась сквозь пальцы.
Из тени храма шагнул вперёд воин. Возраст — где-то за сорок. Волосы стянуты в узел, черты лица скорее рубленые, чем привлекательные, но в то же время в нём что-то есть. Он в доспехах, на поясе висят два меча. Руки сложены на груди. Взгляд чёрных глаз направлен на Сузуму.
— Что, колдун, без помощи Хромого ты никто?
Колдун.
Неужели это тот самый, с которым мы пытаемся совладать? Но как? Столько лет прошло. Я не так уж изучала историю рода, имя Тэкео мне мало о чём говорит. Но он явно не простолюдин.
Сузуму хмыкнул. Медленно повернулся к Тэкео, оказавшись в профиль ко мне.
— Заждался я тебя, заждался.
Я же была не в силах шевельнуться. Лицо Су-зуму выглядело изуродованной маской. В точности как у Фэнго.
— Плохо встречаешь, — спокойно заметил Тэкео. — Я надеялся хотя бы на чай, не говоря уже о рисовой водке. Юичи знают в ней толк.
Сузуму шутовски поклонился.
— Прости меня, великий Шенгай. Не учёл. Впрочем… не стоит огорчаться. Я её выпью на твоих похоронах.
И, вспыхнув алой рёку, кинулся на Тэкео.
Глава 5
Две недели назад, Шиихон — столица Тайоганори
Свиток, перевязанный бирюзовой лентой и скреплённый золотой печатью, пролетел по столу и остановился перед ладонью Санта.
— Полюбуйся на указания Наследника Огненной Крови, Благословлённого предками…
Эйтаро еле сдерживал себя, чтобы не наговорить лишнего. Жёлтые глаза горели звериным пламенем. Он стискивал кулаки и, кажется, в любой момент был готов разорвать несчастную депешу на клочки.
Сант медленно взял свиток.
Он сидел в углу возле камина, наслаждаясь ароматом засахаренных цветов будлука и терпкого порошка из префектур Края Звёзд, который рассыпали специально, чтобы в помещениях стоял свежий запах.
Эйтаро шагнул к окну, вглядываясь во тьму.
Земля белела снегом, небо было синим, каждая звезда горела ярко, словно драгоценности в одеждах любого лизоблюда в императорской свите.
За спиной послышался шорох раскрываемого свитка. Сант читал молча. Он вообще прекращал быть обаятельным парнем, как только наступал вечер. День — для работы. День, чтобы развязывать языки нужным людям. День — это труд. Вечер — для души. С Эйтаро они друг друга понимали прекрасно. Не нужны были лишние слова, чтобы почувствовать, что у другого на душе. И если б не травма, из-за которой Эй-таро восстанавливался целую весну, то так бы вдвоём и работали. Но сверху поступило указание присоединить к ним ещё
