Выбор – быть человеком! (СИ) - Войлошников Владимир

Марк

Он почувствовал это буквально за секунду и заорал: «Закрыть глаза!» Услышавшие успели зажмуриться, но таких в мешанине битвы было немного.

Мощный толчок ударил им в ноги, опрокидывая на землю. Кто-то упал лицом вперёд, и это спасло их. Прочие, кому не повезло, полностью или частично ослепли от разлившейся на полнеба ослепительной вспышки.

Марк вскочил, бешено озираясь. Что-то случилось. Твари, до того атакующие с яростью и бесстрашием берсерков, словно утратили к людям всяческий интерес. Большинство из них замерли, некоторые ползали по кругу, подволакивая подрубленные конечности.

Мужики, сохранившие зрение хотя бы частично, остервенело распихивали монстров, толпящихся в том месте, где только что был дракон.

Снова барон

Вокруг была темнота. Полная, абсолютная темнота. И тишина.

Так.

Костяная коса врезалась в заплечную сумку того козла.

Потом был взрыв, определённо.

И вспышка!

«Мать твою, может я ослеп⁈»

Накатившую панику удалось подавить трезвой мыслью: даже если ослеп — Оля вылечит! Главное — вылезти отсюда. Где бы это «отсюда» ни было.

На счёт слуха тоже были опасения, но это проверялось легко. Вова пошевелил ногой. Зашуршала каменная крошка. Отлично, звуки есть!

Болело всё. Понятное дело — спина. Но ныло всё, просто всё тело. То ли ожог, то ли воткнувшиеся от взрыва острые обломки камней. А вернее всего — и то, и другое… Чудовищно саднили кисти рук — к сожалению, «коса смерти» не предусматривала гарды. Да и всё остальное было изрядно порепано…

Так, куда идти-то?

Взяв за первую вводную, что взрывом его, скорее всего, отбросило назад, барон пополз вперёд, обшаривая руками пространство перед собой. Да, было всё так же темно. Не спасало даже отличное ночное зрение. Объяснений было два: либо света действительно абсолютно нет — а при полном отсутствии света ночное зрение даже у кошек не работает, либо слепота. Ладно, разберёмся.

Пол был усыпан каменными крошками и обломками, плиты кое-где сдвинулись и вылезли со своих мест, разорвав металлические линии рун и пентаграммы. И то хлеб.

Через некоторое время рука наткнулась на сильно выпирающую из пола плиту. Нет! Всё-таки ступенька! Та самая лестница, по которой бежали эти уроды. Правильно пошёл! Ползём аккуратненько…

В лестнице был обрыв. По всей ширине, и даже с частичным обрушением прилегающих конструкций. Лад-но.

Он примерился и прыгнул. Должна же эта лестница где-то снова начаться. А если нет — ну, будем разбираться по ходу дела.

Повезло. Он приземлился на каменные ступеньки, сзади что-то грохнуло и посыпалось, и Вова поскорее перебрался на несколько ступеней выше.

Тело размялось и ныло гораздо меньше. И даже изрезанные до костей запястья уже не так беспокоили. Вроде как регенерация ускорилась? Было бы неплохо!

Ещё минут двадцать он полз вверх, пока не упёрся в деревянную панель, оказавшуюся створкой огромной двери. Запертой. Вова хмыкнул и слегка налёг плечом — так, чтоб не выпасть на случай, если стой стороны снова яма. Но там оказался коридор. И — слава богам! — его было видно!!!

Освещение (это, конечно, громко сказано) было совсем тусклое, но после полного отсутствия света радовало просто несказанно. Он осмотрел себя. Кожа восстановилась, от ожогов и множества ссадин, полученных при взрыве, не осталось и следа. На руках подживали последние, самые глубокие разрезы. Живём!

Барон пошёл вперёд, распахивая встречающиеся двери и сдёргивая на пол портьеры — нехрен оставлять нычки возможным врагам. Одна из портьер обрушилась вместе с толстой металлической штангой, на которой висела. Вова критически осмотрел её, примерился, покачал в руке и пошёл вперёд веселее, бормоча себе под нос:

— Ну держитесь, суки… Я теперь здесь самый страшный зверь…

18. И ДАЖЕ ЭТО ЕЩЕ НЕ КОНЕЦ

ГОНКА СО ВРЕМЕНЕМ

Кирилл

Галя лежала на земле. Одна её рука была оторвана по локоть, вторая превратилась в сплошь изорванное мясо. Тело от ключицы до середины грудины было распорото, в разрыве виднелись осколки костей, толчками выплёскивалась кровь. Кто-то бросился накладывать жгут, рвать на бинты рубахи…

Кирилл осторожно поднял жену на руки. Галя замерла. Вокруг её тела закружилась молочная дымка, сгущающаяся, превращающаяся в кокон.

— Пропустите, — голос у него был совершенно спокоен.

Мужики бросились расталкивать бестолковых монстров, прокладывая ему коридор. К тому моменту, как Кирилл сел на лошадь, виски и борода его стали совершенно седыми. Вокруг коня завертелся белёсо-синий смерч, и они рванули вперёд, превратившись в смазанную линию.

Кельда

Вспышка, резанувшая по глазам, не успела угаснуть, как меня остро накрыло ощущение беды. С кем??? Половина моих ближайших была там, у некромантской норы…

Полинка снова закричала, цепляясь за бабушку:

— Умирает! Умирает!

— Поля, что⁈ Кто⁈ — затрясла её Василиса.

— Временна́я сфера! — закричала Лика, впившись взглядом в Северный тракт, — Движется сюда!

— Это они!

Как мы бежали! Вы не представляете… Я вообще не помню, чтобы я хоть когда-то бегала на таком форсаже. Половина дороги до Северных ворот просто не отпечаталась в памяти.

Стража, признавшая жеребца из нашей конюшни, только собралась отправить ко мне посыльного, узнать: впускать или нет?

— Открывайте!!! — видимо, кричала я очень страшно, потому что все засуетились очень быстро. Сквозь поднимающуюся (медленно, как же медленно!!!) стальную решётку я смотрела, как полупрозрачная сфера, мелькающая синим и белым, словно расслоилась на два цвета, а потом распалась. С лошади сползла скрюченная, иссохшая фигура. Совершенно седой старик. Он постоял, покачиваясь и придерживаясь руками за седло, попытался снять уложенный на него белый кокон и начал заваливаться назад. В образовавшуюся под решёткой щель уже проскакивали стражники. Мы с Васей бросились за ними.

Деда и его ношу подхватили и уложили на заросшую травой обочину. Я прикоснулась к его сознанию и только тут узнала…

— Кирилл?!!

О, боги, помогите мне! Живи, парень! Мне удалось погасить истощение, но он так и остался дряхлым стариком. Из-под седых кустистых бровей на меня смотрели выцветшие, почти прозрачные глаза.

— Там… Галя, — голос его был слабым, еле слышным и тоже как будто бесцветным. — Сильно повреждена… — он устал говорить и закрыл глаза.

Я потянулась к кокону. Бедная моя девочка! Она была жива, и для неё всё ещё тянулась та секунда, когда мужики раскопали её из-под чудовищных тел… Однако в таком положении я ничего не могла сделать. Слишком разные временны́е потоки, мне даже не удавалось зацепиться… И эта штука была самоподдерживающаяся. Видать, Кирюха не надеялся, что доедет.

Я посмотрела на постаревшего зятя. Как, блин, ему удалось одновременно запустить два разнонаправленных процесса? Остановить её время и разогнать своё, да ещё и с конём⁈ К чему я вообще это спрашиваю? Даже если он сможет объяснить — вряд ли мне удастся что-то понять… Одно я вижу чётко: жизненный ресурс он вычерпал до самого дна и последнюю часть пути проделал фактически на силе воли. Или на упрямстве. На вид ему было земных лет сто двадцать…

— Киря! — он с трудом поднял сморщенные веки. Ну нет! В таком состоянии он даже её вернуть в нормальное время не сможет. А что мы… — Так, зятёк! Мы чего тупим-то, а? Мы ж с тобой команда — ураган! Откатываем в первую очередь тебя, а то я уж устала угадывать, к кому первому броситься. Давай, дедуля, соберись! Поехали!

Первые (да, по-честности, и вторые) десять лет дались туго. Кирюха уставал и, по-моему, иногда забывал, что мы делаем. Потом дело пошло чутка повеселее.

— Тёть Оль, как думаете, может бороду так оставить?

— Ага, и будут тебя звать Кирилл Сребробородый или ещё какую поэтичную хрень придумают.

Кирюха усмехнулся и вернул себе свой родной возраст. Разве что на висках осталось несколько седых волос.