Волшебный бумеранг - Николай Руденко

Очнулся он там, где заснул,- в вакуумной комнате собственной лаборатории.

Засветился экран. Появилось лицо Ечуки.

- Шако! Единый не спит. Он обо всём узнал. За тобой давно следят...

Так неожиданно оборвалась нитка, которую Чамино демонстрировал Акачи.

...Рука Чамино лежала на плече Коли. В глазах Чамино светились любовь и забота.

- Это всё, что осталось от моего отца,- тихо сказал он.- Лоче рассказывать об этом не следует. Ей будет больно...

Коле трудно было понять, где кончались грёзы и начиналась реальность.

- Это не грёзы, дружище. Это лучевая жизнь.

Коля, конечно, хотел узнать, что же произошло дальше. Состоялся ли второй эксперимент? Но это было неизвестно даже Чамино. Говорят, что второй эксперимент состоялся. Будто бы Единый сам его разрешил. Потом по его приказу жрецы выключили аппаратуру. Мать Чамино умоляла, чтобы ей отдали тело мужа. Но оно рассыпалось на её глазах. Ничего более страшного представить себе невозможно. Вскоре она и сама умерла. Вот почему осторожный Чамино не хочет об этом напоминать сестре...

...Как хорошо, что Лоча снова рядом! Она отыскала какое-то растение, обладающее целебными свойствами. Стоило только натереть его соком лоб, и сразу приходят радостные мысли...

- Скажи, Акачи,- лукаво спросила Лоча,- ты бы хотел побывать на Материке Свободы?.. Хочешь?..

Лицо Коли сразу же стало серьёзным. Материк Свободы - это почти то же самое, что и Красный Остров. Но он находится в их измерении вселенной, то есть живёт вещественной, а не лучевой жизнью, и поэтому Материк Свободы значительно ближе, понятней. Если бы только можно было его осмотреть!..

Коля недоверчиво пожал плечами.

- Ну, хорошо,- засмеялась Лоча.- В наказание за то, что ты не веришь в такую возможность, принесёшь сто корзин навоза из фермы в сад. Так как мы в ближайшее время туда отправимся...

Вскоре их посетили Эло и Гашо - младшие братья Ечуки. Коля очень обрадовался, что его родные могут погостить в доме, где хозяйничает гостеприимная Лоча. Ему казалось, что глазами своих братьев на его счастье смотрит и сам Ечука-отец.

Как радовался, как удивлялся коренастый, скуластый Гашо, осмотрев большое и сложное хозяйство повстанцев! Штаб открыл ему все свои тайны. Более того, Гашо избрали членом Штаба. Он должен держать в абсолютной тайне само существование государства повстанцев, но ему покажут тот прекрасный мир, о котором можно и нужно рассказывать всем угнетённым людям...

22. Разговор в деканате

(Из дневника Оксаны)

25 апреля.

Я, наверное, сама того не понимая, совершила ошибку. Когда Виктор в ботаническом саду начал говорить о своей любви, я просто выдернула руку и убежала прочь. Ему же я не сказала ни одного слова...

Сегодня утром мама послала меня в "Гастроном". Она спешила на работу, я на лекцию, и у меня оставались считанные минуты. Но, выйдя из подъезда, я неожиданно встретила Виктора. Он даже не скрывал, что ждёт меня. Лицо у него было усталое - щёки ввалились, видимо, не спал всю ночь. Мне стало его жаль. Что там ни говори, но ведь это первый парень, признавшийся мне в любви!.. Когда я об этом подумала, вся злость на Виктора сразу же улетучилась. И хотя стыдно признаться, но в эти минуты я была очень сердита на Колю! Сердита за то, что не от него услышала эти слова. Мне мало того, что он любит Лочу. Если бы он хоть когда-нибудь сказал: "Оксана!.. Лоча это ты". Но нет, он ни разу не сказал так. Только осторожно намекает: догадайся, мол, сама... А мне хочется не догадываться - хочется знать, слышать... Слышать не раз и не два - тысячу раз!..

Не понимаю, как это случилось, но до самого "Гастронома" Виктор вёл меня под руку. А когда вернулись к нашему подъезду, он сказал:

- Давай не пойдём на первые лекции?

Железом тебя нужно жечь, Оксана!.. Потому что мы и в самом деле не пошли на первые лекции, а спустились в метро и поехали к Днепру. В этот год он разлился как никогда. Киевлянам пришлось сооружать высокие запруды, чтобы защитить Подол.

Держа меня за руку, Виктор сказал:

- Оксана!.. Видишь это половодье? Никто не может запретить его. Так же и мои чувства...

Сейчас, когда я пишу эти строки, меня смешит его высокопарность. А там, над рекой, почему-то мне это понравилось. Не знаю, как это объяснить. Наверное, во мне живёт непреодолимое желание слышать такие слова.

Я не только не сердилась на Виктора - я была ему благодарна. А то, что он выступил на стороне наших противников... Нужно ли его за это судить? Было бы нечестно, если бы он скрыл свои мысли.

Конечно, я молчала. Что я могла ему сказать? Я люблю Колю. И всё же мне было приятно, что Виктор так говорил. Видимо, он говорил правду. А разве можно быть неблагодарной за любовь?..

В конце нашей прогулки, когда мы возвращались к метро, я осмелилась ему сказать:

- Виктор, будем хорошими друзьями. Ладно?..

- Я тебя не понимаю. Говори точнее...

- Ты же знаешь, я люблю Николая...

Больше я ничего не успела сказать - он резко остановился, прикусил нижнюю губу и процедил сквозь зубы:

- Значит, я его ещё не развенчал... Но развенчаю, будь уверена!.. Так развенчаю, что ты не посмотришь в его сторону.

И, оставив меня одну, быстро пошёл по набережной. А я поспешила в метро, чтобы не опоздать на следующую лекцию.

После лекций мы с Мариной забежали в деканат. Нам нужно было поговорить с Мироном Яковлевичем. Открыв двери, я заколебалась: входить или нет, так как увидела Виктора и услышала его слова:

- Вы ведь знаете, чем закончилось обсуждение. Почему же вы разрешаете им собираться? Идеализм несовместим с нашим мировоззрением...

Заметив меня, Виктор заёрзал на стуле, а Мирон Яковлевич пригласил нас принять участие в разговоре:

- Заходите. Речь идёт о вашем кружке. Садитесь, девушки... А вы, товарищ Чёрный, продолжайте.

Наверное, Виктору уже не хотелось продолжать, но иного выхода у него не было. Это напоминало бы донос, а не открытую борьбу.

Закусив удила, Виктор помчался во весь опор. Его словно прорвало - он перестал выбирать слова, горячился.

- Разве вы не видите, что они хотят создать новую библию?.. Да, да! Они собираются её немного подредактировать и преподнести людям вместо марксизма... Это необиблианцы... Энгельс говорил...

Мирон Яковлевич махнул рукой:

- Подождите, Виктор... Поговорим спокойно...

- Не могу я говорить спокойно! Мирное сосуществование идеологии...

- Ax, Виктор,- сокрушённо покачал головой Мирон Яковлевич,- вы хорошо изучили источники, на которые ссылается Нечипорук?

- Достаточно того, что теория Шмидта...

- Вот видите... А я изучил. И между прочим, понял, в чём заключается недостаток нашего преподавания. Мы готовим узких специалистов, которые хорошо знают только свою область науки. Физики плохо знают историю, историки почти не знают астрономии... Поэтому очень много фактов теряется в пробелах, существующих между разными областями науки...