Большие надежды - Ава Рид

пугающими словами он уходит. Я оборачиваюсь и чуть не налетаю на мужчину.

– Привет.

Хотелось бы мне, чтобы этот красивый, глубокий голос оставлял меня равнодушной. Как и его обладатель, о котором я слишком часто думаю, вспоминая, каково это – засыпать и просыпаться рядом с ним.

– Привет, – ответив вежливо, жду, скажет ли Нэш что-нибудь еще или будет стоять и молчать.

– Джош – мудак.

Этого я не ожидала. Растерянно смотрю на него, не зная, что ответить.

– Да, он вел себя ужасно. Очень надеюсь, что больше его не увижу, – говорю наконец и, помолчав, добавляю: – Я не собиралась устраивать в больнице сцену. И подумать не могла, что он приедет сюда из Сан-Франциско… Я была уверена, что история наших отношений закончена.

– Лора, я… – У Нэша серьезный вид – впрочем, другого у него не бывает. Он сжимает губы, словно борясь с собой. – Я бы с удовольствием…

– К нам везут троих. Несчастный случай на строительной площадке. Серьезные ушибы и порезы. У одного риск ампутации ноги, он без сознания. У другого шок. Прибытие через четыре минуты, – перебивает Фрейя, не давая Нэшу сказать то, что он собирался.

Он кивает:

– Принято. Готовьте реанимацию и операционную. Грант! – зовет он, но тот машет рукой, уже сорвавшись с места.

– Я знаю, что делать, босс!

– Лора, ты займешься пациентом, который в шоковом состоянии. Измерь артериальное давление, сделай ЭКГ, ургентную сонографию, КТ всего тела и ГСАК, – приказывает Нэш. Он не оставляет меня, а я жду, что он добавит что-то еще.

Но он лишь смотрит на меня и молчит. И только потом уходит.

Мне приходится сжать зубы, стиснуть руки в кулаки, прижав их к телу.

Однажды я не выдержу. Однажды возьму и поцелую его.

Однажды пожалею, что мне вообще захотелось его поцеловать.

Глава 33

Лора

На следующее утро я уже чувствую себя здесь как дома. Мне нравится это отделение, хотя дежурить в неотложке гораздо волнительнее, чем в стационаре. Я боюсь ошибиться и принять неверное решение, боюсь сделать недостаточно, не оправдав своих ожиданий и оказавшись плохим врачом. Эти страхи преследуют меня каждый день.

Как и мысли, которые возвращаются к Нэшу, как бы я ни пыталась от них избавиться. Вчера я поделилась этим с Джесс. Она посмеялась и сказала, что мы с Нэшем выписываем вокруг друг друга забавные круги. Забавные, но глупые.

– Вы меня вообще слушаете? Вы точно врач, милочка?

Если я что-то и ненавижу больше навязчивых мыслей о Нэше, так это когда меня спрашивают, действительно ли я врач. Тем не менее я улыбаюсь:

– Конечно, внимательно вас слушаю. И да, я врач. Вы сказали, что сегодня днем вам стало трудно дышать. В вашей карте написано, что две недели назад вы уже приходили в больницу с этой жалобой. У вас ничего не нашли.

Богатую дамочку, которую я сейчас осматриваю, привезли в больницу с нарушением дыхания. Точнее, она сама себя привезла. Обследование ничего не выявило, однако миссис Фланнингер и правда дышит тяжелее, чем следует. И все же причин для беспокойства пока нет.

– Сейчас мы попробуем выяснить, почему у вас одышка, миссис Фланнингер. Возьмем у вас кровь, проверим жизненные показатели и легкие. Но сначала я дам вам немного кислорода, чтобы вы могли лучше дышать…

– Нет! – вдруг кричит она так, что я подпрыгиваю. – У меня аллергия на кислород!

Пока пытаюсь осознать слова пациентки, за занавеской раздается смех, который тут же переходит в кашель. Я не вижу того, кому он принадлежит, но понимаю, кто это.

Нэш хохочет от всей души, хотя и слышно, что пытается взять себя в руки.

Мне нельзя смеяться. Ни в коем случае. Миссис Фланнингер выглядит такой возмущенной, будто я предложила залить ей в легкие жидкую лаву.

– Тогда, может, O2? – не моргнув глазом предлагаю я, умудряясь сохранять спокойствие, хотя внутренне содрогаюсь от смеха.

– Ну, если без этого никак, – уступает пациентка.

Она ложится, и я подключаю ее к кислороду. Я не собираюсь говорить, что аллергии на кислород не бывает. Из этого спора мне победительницей не выйти.

– Я вернусь к вам через несколько минут, – мне срочно нужно оказаться подальше отсюда.

Выскользнув из-за занавески, зажимаю рот рукой, чтобы не прыснуть со смеху, но не могу сдержаться и хохочу – да так, что щеки болят. Гадкий голосок у меня в голове замечает, что смеяться над пациентами – это верх непрофессионализма. Я и сама это понимаю, мне стыдно. Но, наверное, иногда можно, если это никому не навредит. Похоже, с моей пациенткой все в полном порядке, и я ожидаю, что анализы это подтвердят. Физически миссис Фланнингер здорова. Другой вопрос – это ее уверенность, что кислород ее убьет.

– Тогда, может, O2? – доносится до меня. Нэш с усмешкой качает головой.

– А что мне было делать? – отсмеявшись, спрашиваю я.

Нэш снова становится серьезным.

– Я тебя не критикую, Лора.

– Я и не восприняла твои слова как критику.

– Хорошо. – Он, передав Фрейе документы через стойку, собирается вернуться к работе.

– Нэш?

Он оборачивается, и я медленно приближаюсь к нему, пока не подхожу вплотную. Между нами почти не остается свободного пространства, исчезают границы, возможности для маневра.

Или их становится слишком много – это как посмотреть.

– Что между нами происходит?

Мне стоит испугаться, что я подняла эту тему посреди отделения неотложной помощи, в разгар рабочего дня, в зале, заполненном коллегами, но мне не страшно. Давно пора задать этот вопрос.

– О чем ты?

– Если ты не понимаешь, нечего и обсуждать, – отвечаю я, разочарованно опуская плечи.

– Не все так просто, Лора.

Глаза у меня широко распахиваются.

– Чушь собачья!

Нэш мрачнеет.

– Я не жду признаний в вечной любви, не прошу становиться передо мной на колено с кольцом. Просто хочу знать, почему ты ведешь себя так странно и что между нами происходит. И происходит ли вообще. Уверена, тебе есть что сказать по этому поводу. Кто мы друг другу и что между нами? И… – Сглатываю появившийся в горле ком и, понизив голос, задаю вопрос: – Нравлюсь ли я тебе?

– Ты хочешь обсудить это сейчас? Здесь? Что, серьезно? – говорит он, снова избегая ответа, и делает шаг назад. – Нам надо работать.

– В неотложке три пациента. Остальных отправили в стационар. Каждый из этих троих сейчас получает медицинскую помощь, пусть даже моя пациентка думает, что кислород ее прикончит. Не вижу причин, по которым мы не можем поговорить, – твердо отвечаю я, следуя за Нэшем. У меня создается