Самая сладкая ложь - Анастасия Эльберг

— Лично мне тут нравится.

— Твоя проблема в том, что ты всегда ставишь личную выгоду на первое место. Тебя не волновал даже тот факт, что я замужем. Впрочем… ладно, черт с ним. Надо было заводить этот разговор пару месяцев назад, До того, как я согласилась спать с женатым мужчиной, который, помимо всего прочего, старше меня почти на двадцать лет.

Симона поднялась, сделала круг по комнате и остановилась около одного из стеклянных шкафов.

— Ты, — продолжила она, — коллекционируешь женщин. А вот твой друг — или кем он там тебе приходится? — похоже, собирает дорогую посуду. Интересно, откуда он привозит этот хрусталь?

— Из-за границы. Он часто ездит в командировки.

— А еще он, похоже, коллекционирует картины и спиртные напитки, хотя к бару, судя по всему, притрагиваются редко. Равно как и к дорогому хрусталю. У тебя таинственный друг. Он здесь живет? А если не живет, то зачем он купил эту квартиру?

Боаз наполнил рюмки и поставил одну напротив пустого кресла, где несколько секунд назад сидела Симона.

— Он купил ее потому, что она ему понравилась. А живет он под Иерусалимом.

— Он что, родственник Билла Гейтса?

— Нет. Просто у него такая слабость — если ему что-то нравится, он обязательно это купит.

— А что же, если ему захочется мисс Вселенную, он тоже ее купит? — Она насмешливо хмыкнула и, подойдя к окну, посмотрела вниз, на ночной Тель-Авив. — Пожалуй, ты прав: тут лучше, чем в отеле. По крайней мере, я не чувствую, что вокруг меня полно людей, и никто не будет стучать сюда с вежливыми вопросами «у вас все хорошо?», даже если на двери висит табличка «Не беспокоить».

В этот момент сотовый телефон Боаза, будто ожидавший подходящего момента, нарушил тишину квартиры. Симона повернулась к нему.

— Почему ты не отключил телефон? — спросила она.

— Это рабочий телефон, дорогая. Мне могут позвонить в любое время.

— Что же, ты — президент или премьер-министр? — Она обиженно поджала губы и снова вернулась к изучению панорамы.

Номер капитана Землянских на определителе Боаза удивил. Что могло понадобиться ему в начале первого ночи, тем более что завтра пятница — нерабочий день?

— Слушаю, — ответил Боаз, стараясь говорить как можно менее сердито.

— Здравствуй, — отозвался Константин на том конце провода. — Надеюсь, я не отвлек тебя от важных дел?

— Ты быстро делаешь выводы, а поэтому можешь додуматься сам. Не ты ли несколько часов назад лично вручил мне ключи от своей квартиры?

— Прошу прощения, если нарушил вашу романтическую идиллию. — В голосе Константина звучал откровенный сарказм — такой, на который был способен только он — и Боаз знал, чем он объясняется. — Я бы мог сказать, что мне звонила твоя жена и жаловалась на то, что у тебя отключен телефон, а ей важно тебя услышать, но я не буду этого делать. А поэтому я скажу, что мне важно тебя услышать. И увидеть тоже.

— Это не может подождать до завтра?

— Завтра я уезжаю, вернусь только в субботу под вечер.

Боаз посмотрел на Симону, которая по-прежнему изучала город.

— Неужели это что-то настолько важное? — спросил он обреченно.

— Я приеду примерно через час. Этого вам хватит для того, чтобы достойно завершить вечер любви?

Боаз поморщился и даже отвел от уха телефонную трубку. Симона уже не изучала город. Она пристально смотрела на него, скрестив руки на груди.

— Ты перегибаешь палку. Думаю, ты это понимаешь.

— Нет. Но я хорошо понимаю, как сейчас себя чувствует твоя жена.

Разозлившийся Боаз хотел сказать еще несколько фраз, но его собеседник отключил телефон.

— Борец за честь и справедливость, который сам спит с чужой женой! — прошипел он.

— Кто-то еще спит с чужой женой? — поинтересовалась Симона, подходя к столу. — Это что, такая мода среди мужчин? Никакой морали.

— Послушай, дорогая. Мне нужно будет уйти на пару часов. Ты не будешь скучать в одиночестве?

— Уйти? — подняла брови Симона. — Посреди ночи?

— У меня есть кое-какое дело. Но я скоро вернусь, обещаю.

— И по какому же делу ты уходишь в такой час?

— Это не важно. — В его голосе послышались холодные нотки, и Симона опустила голову. — Не надо устраивать мне допрос.

Симона взяла рюмку и обхватила ее ладонями.

— Допрос? Я просто пытаюсь узнать, куда мой мужчина…

— Мой? — переспросил Боаз. — Я не ослышался, ты сказала «мой мужчина»?

Она обреченно махнула рукой и сделала пару глотков коньяка.

— Я просто хотела узнать, куда ты можешь пойти в такой час. По каким делам.

Симона погладила его пальцы и с надеждой заглянула ему в глаза.

— Не злись, — продолжила она. — Но просто…

— Просто меня злит это глупое женское любопытство. А если я скажу тебе, куда я иду, это что-то изменит? — Он помолчал. — Интересно, когда-нибудь я найду женщину, которая не будет задавать мне лишних вопросов и стремиться узнать обо мне все, даже то, что ей знать не обязательно?

— Я больше не задам тебе ни одного лишнего вопроса, — пообещала Симона. Она поднялась, подошла к Боазу и села ему на колени, предусмотрительно отодвинув от края стола другую рюмку. — Ты ведь сам говорил, что мы редко видимся. Так почему мы до сих пор говорим о всякой ерунде? Ты, как мужчина, давно должен был прекратить эти разговоры.

Майор Толедано посмотрел на женщину снизу вверх.

— Да. Я всегда кому-то что-то должен. И это раздражает меня больше всего.

… Константин приехал через час с четвертью. Дверь открыла Симона. Отправившийся одеваться Боаз в последний момент решил принять душ.

— Добрый вечер, — поздоровался Константин.

— Добрая ночь, — в тон ему ответила Симона, всем своим видом демонстрируя, что пришел он не вовремя.

— Прошу прощения за поздний визит. Меня зовут Константин. Мы ведь, как мне кажется, не знакомы?

— Симона, — ответила она, с некоторым удивлением наблюдая за тем, как новый знакомый целует ей руку. — Боаз выйдет через несколько минут.

Константин остановился в поисках вешалки и, не найдя таковой, оставил плащ на одном из стульев.

— Надо же, — сказал он озадаченно. — Я три дня выбирал шторы для этой квартиры, а вешалку так и не купил.

— Ах, так это ваша квартира? — снова заговорила Симона, и легкая холодность в ее голосе сменилась заинтересованностью. — Наконец-то мы с вами познакомились! Пожалуйста, не стойте на пороге.

Гость занял одно из кресел — то самое, в котором до этого сидел Боаз. Симона разместилась напротив. Константин молчал с минуту, после чего внимательно — и довольно-таки откровенно, как показалось ей — оглядел ее, и она почувствовала, что краснеет.