Поворот Колеса - Тэд Уильямс

— Так, — сказал Джошуа наконец. — Тогда будем искать его — но только без лишнего шума. Если среди нас есть предатель или просто вор, мы не должны дать ему понять, что это такая ценная вещь, а иначе нам никогда не вернуть рога.

Адиту снова рассмеялась, но на этот раз смех ее прозвучал шокирующе неуместно.

— Извините, — сказала она, — но никто из зидайя никогда не поверит этому. Потерять Ти-туно!

— Это не смешно, — нахмурился Саймон. — А ты не можешь использовать какое-нибудь волшебство, чтобы понять, где он находится?

Адиту покачала головой:

— Так не делается, Сеоман. Когда-то я уже пыталась объяснить тебе. Я сожалею, что смеялась, и помогу в ваших поисках.

Не похоже, чтобы она очень огорчилась, подумал Саймон. Но если он не понимает даже смертных женщин, где ему надеяться хотя бы за тысячу лет понять женщину-ситхи?

Собравшиеся медленно выходили из шатра Джошуа, тихо переговариваясь. Саймон подождал Мириамель. Когда она появилась, он пошел рядом.

— Значит, они собираются вернуть Камарису его воспоминания. — Мириамель выглядела расстроенной и усталой, как будто плохо спала прошлой ночью.

— Если только рог найдется, я полагаю, мы попробуем, — втайне Саймон был очень доволен, что Мириамель была в палатке и видела, как сам принц кое о чем советуется с ним.

Мириамель обернулась, чтобы взглянуть ему в лицо, вид у нес был сердитый.

— А что если он вовсе не хочет получить обратно эти воспоминания? — спросила она. — Что если он счастлив сейчас, счастлив впервые в жизни?

Саймон был ошарашен и не смог быстро придумать ответа. Они молча шли через поселок. Наконец Мириамель попрощалась, сказав, что хочет погулять одна. Саймону осталось только без конца обдумывать ее слова. Выходит, у принцессы тоже есть воспоминания, которые она счастлива была бы потерять?

Джошуа стоял в саду за Домом Расставания, когда его разыскала Мириамель. Он смотрел в небо, на длинные ленты облаков, похожие на разорванное полотно.

— Дядя Джошуа!

Он обернулся.

— Мириамель. Рад тебя видеть.

— Ты рад, что пришел сюда, правда?

— Думаю, да, — он медленно кивнул. — Это хорошее место для размышлений. Я слишком беспокоюсь о Воршеве — о ребенке и о том мире, в котором ему предстоит жить — чтобы уютно себя чувствовать в большинстве случаев.

— И тебе не хватает Деорнота?

Джошуа снова обратил взгляд к затянутому облаками небу.

— Не хватает, да. Но, что еще важнее, я хочу, чтобы принесенная им жертва не оказалась бессмысленной. Если наша победа над Фенгбальдом что-то изменит, мне будет, легче смириться с его смертью. — Принц вздохнул: — Он был совсем молод в сравнении со мной — ему не было и тридцати.

Мириамель долго в молчании смотрела на дядю, прежде чем заговорить.

— Я хотела просить тебя об одном одолжении, дядя Джошуа.

Он протянул руку, указывая на одну из полуразрушенных каменных скамеек.

— Присядем. Пожалуйста, проси, чего хочешь.

Она глубоко вздохнула.

— Когда ты… когда мы войдем в Хейхолт, я должна буду поговорить с отцом.

Джошуа наклонил голову и так высоко поднял брови, что его бледный лоб собрался в складки.

— Что ты имеешь в виду, Мириамель?

— Перед последней битвой придет время, когда ты будешь говорить с ним. Я хочу быть при этом.

Джошуа помедлил.

— Я не уверен, что это разумно…

— И, — продолжала Мириамель, решив сказать все до конца. — Еще я хочу поговорить с ним наедине.

— Наедине? — Принц смущенно покачал головой. — Мириамель, это невозможно. Если мы осадим Хейхолт, твой отец окажется в отчаянном положении. Я не смогу оставить тебя одну с ним — он сделает тебя своим заложником!

— Это неважно, — упрямо сказала принцссса. — Я должна поговорить с ним, дядя Джошуа. Должна!

Джошуа удержался от резкого ответа; когда ои заговорил, голос его звучал мягко.

— Почему ты должна, Мирамель?

— Я не могу сказать тебе. Но я должна. Это может что-то изменить — очень сильно изменить!

— Тогда объясни мне, племянница. Потому что в противном случае я могу только отказать тебе. Найдя допустить, чтобы ты оставалась наедине со своим отцом.

Слезы заблестели в тазах принцессы. Она сердито вытерла их.

— Ты не понимаешь. Только я могу говорить с ним об этом. И я должна сделать это! Пожалуйста, Джошуа, пожалуйста!

Мучительная усталость была на лице принца — печать многих тяжелых лет.

— Я знаю, что это не пустой каприз, Мириамель. Но забота о жизнях сотен, может быть даже тысяч людей не давит на тебя, заставляя принимать определенные решения. Если ты не можешь рассказать мне о том, что считаешь таким важным — и, я думаю, веришь, что это действительно так — я конечно не смогу позволить тебе рисковать ради этого своей жизнью и, возможно, жизнями многих других людей.

Она пристально посмотрела на него. Слезы высохли, их сменила холодная, бесстрастная маска.

— Прощу тебя, измени решение, Джошуа, — она показала на каменную пирамиду над могилой Деорнота. Несколько травинок уже пробивались между камнями. — Вспомни своего друга и все то, что ты хотел бы сказать ему.

Ои расстроенно тряхнул головой. На солнце было видно, что его волосы уже начинают редеть.

— Во имя крови Эйдона, я не моху допустить этого, Мириамель. Ты можешь злиться, но ведь ты и сама понимаешь, что у меня нет другого выбора. — Его голос стад немного холоднее. — Когда твой отец, наконец, сдастся, я сделаю все возможное, чтобы ему никто не причинил вреда. Если это будет в моей власти, ты сможешь поговорить с ним. Это большее, что я могу обещать тебе.

— Да, но тогда будет уже слишком поздно. — Она поднялась со скамьи и быстро пошла через сад.

Джошуа проводил ее взглядом; потом, неподвижный, как каменная статуя, он наблюдал за воробьем, ненадолго приземлившимся на каменную пирамиду. Сделав несколько прыжков и весело чирикнув, птица улетела. Джошуа снова обратил взгляд к плывущим облакам.

— Саймон! — Он обернемся. По сырой траве к нему спешил Сашфугоп. — Саймон, могу я поговорить с тобой? — тяжело дыша, арфист натал юношу. Он был растрепан, а наспех наброшенная одежда не допускала и мысли о едином цвете или стиле, что было крайне необычно; даже в полупоходных условиях Нового Гадринсетта Саймон никогда не видел музыканта таким неопрятным.

— Конечно.

— Не здесь. — Сангфугол испуганно огляделся, хотя вокруг никого не было видно. — Где-нибудь, где нас никто не услышит. Может быть, в твоей палатке?

Саймон удивленно кивнул:

— Если хочешь.

Они пошли через палаточный город. Кое-кто из людей махал им или просто приветствовал. Сангфугол каждый раз вздрагивал, как будто все они таили в себе страшную опасность. Наконец они дошли до палатки Саймона и обнаружили Бинабика, который как раз собирался выйти. Натягивая подбитые мехом сапоги, тролль дружелюбно болтал о пропавшем роге — поиски продолжались уже три дня и все еще ни к чему не привели — и на разные другие темы. Арфисту явно хотелось, чтобы тролль поскорее ушел; Бинабик не мог не заметить этого. Он резко оборвал разговор и удалился, чтобы присоединиться к Джулой и носителям свитка.