Южная стена Лхоцзе - Сергей Бершов

Сегодня альпинизм и скалолазание все больше отдаляются друг от друга. Коммерциализируются, трансформируются. Скалолазание вообще изменилось кардинально. Спорт, родившийся на скалах, переехал в города, под крыши, его как бы законсервировали. Печально, но мы привыкаем к суррогатам теперь уже и в спорте. Так выгоднее производителям снаряжения, они диктуют правила игры. Залы, стенды — это гораздо большее, чем на природе, количество зрителей, соответственно, другие размеры прибыли от рекламы и прочего. Понимаю, процесс этот необратим. В результате скалолазы, составлявшие не так давно надежный резерв альпинизма, уже не пополняют ряды восходителей.

Когда-то давно, когда первые скалолазы пошли в горы, их встречали с опаской. Наши старшие товарищи из поколения, которое стартовало в альпинизме до войны, сразу после войны, категорически «лазунов» не воспринимали — мол, альпинист должен медленно, уверенно, спокойно, и главное — надежно идти по маршруту. А скалолаз — что? Ему секундомер включат — он с квадратными глазами побежал. Это была очень распространенная точка зрения. В середине шестидесятых я, новичок, еще застал ситуацию, когда старые альпинисты утверждали, что зимой надо не тренироваться, а накапливать жирок, чтобы было что сбрасывать летом на восхождениях. Жирку требовалось много — одну вершину могли штурмовать неделями, а то и месяцами…

Но жизнь брала свое. Что бы кто ни говорил, из скалолазов стали вырастать серьезные альпинисты. На сложные проблемные стены пришли люди не только с другой техникой, а с другой, чисто спортивной подготовкой. Относящиеся к альпинизму как к виду спорта, требующему постоянных систематических интенсивных тренировок. Наши предшественники, добившиеся многого — Виктор Ерохин, Лев Мышляев, были инициаторами переворота во взглядах на альпинизм. Доказывали — восхождениями! — необходимость регулярных круглогодичных тренировок, пусть альпинизм и сезонный вид. Зимой не так много и раньше ходили. Сейчас любители экстрима ходят и зимой, но все-таки и на Кавказе, и в Альпах главный сезон — летом. В Гималаях — весной и осенью. А в Каракоруме — как у нас на Памире, лучшее время — начало и середина лета.

Я пришел в альпинизм, когда «законодателями мод» в нашем спорте стали приверженцы нового подхода. Такие, как великолепный скалолаз и сильнейший альпинист Виктор Маркелов, ученик Виктора Ерохина. Слава Онищенко, Миша Хергиани (для своего времени уникальный скалолаз, на голову выше общего уровня) — они в скалолазание из альпинизма пришли, а Маркелов — это уже следующее поколение, которое в альпинизм шло с опытом скалолазания. Опытные, квалифицированные, думающие альпинисты. Такие мастера несли в альпинизм спортивный подход, иной стиль, темп и побеждали на чемпионатах Союза. Скоро все, и наши старшие товарищи тоже, поняли, что со скалолазной подготовкой люди ходят в горах очень надежно. Ведь мы же тренировались в связках. Соревнования в связках — сегодняшние скалолазы понятия о них не имеют — это был чистый альпинизм: работа первым и вторым, крючья, закладки, веревка, умение лазать и страховать. Крымская связка — это надежная забивка крючьев, умение идти по маршруту быстро, грамотно страховаться, безаварийно спуститься. Домбайская связка — набитый маршрут. Это просто скоростное прохождение маршрута со страховкой, полная имитация восхождения. И когда человек тренирован в этом, он автоматически все выполняет. Делает все быстро, но без спешки — в горах нет секундомера. Просто он привык не зевать, работать надежно, четко его к этому приучило скалолазание. Мощный прорыв в новое качество альпинизму во второй половине XX века обеспечило скалолазание. Как раз тогда из скалолазания в альпинизм пришло наше поколение.

Альпинизм — это, во-первых и в главных, умение лазать по скалам. Если оно доведено до автоматизма опытом скалолазания, то на сложном техническом восхождении ты уверенно и надежно сможешь работать и первым, и вторым, набирая от горы к горе необходимый опыт. А умение лазать на высоте — это уже универсальность. Высшая степень мастерства. Великие альпинисты — Михаил Хергиани, Вячеслав Онищенко, Виктор Маркелов, Михаил Туркевич и многие другие занимались альпинизмом и скалолазанием параллельно. Сегодня такое немыслимо. Другим стал и альпинизм. Но то, что сегодня он далеко не на подъеме, не в последнюю очередь связано с отсутствием притока скалолазов. Это мне напоминает ситуацию с бездумным осушением болот в семидесятые годы XX века. Осушили и схватились за голову: реки пересыхают, почвы теряют плодородность… Но многого уже не вернуть. Вот так же перекрыли приток энергии, «обесточили» альпинизм.

Те, кто занимался скалолазанием на естественных маршрутах, сегодняшнее скалолазание воспринимают, мягко говоря, с трудом. Потому что у нас все происходило на естественных скалах. Это было общение с природой, очень похожее на альпинизм. К чему мы стремились и стремимся из «суеты городов и потоков машин». А сейчас скалолазание — это спортивные залы. Это чемпионат мира, Кубок мира, Всемирные игры по неолимпийским видам спорта, чемпионат Европы. Вот-вот скалолазание войдет в олимпийскую семью. Конечно, жаль, что в том, нашем скалолазании, не было таких престижных турниров. Проводились отдельные международные соревнования, на которых мы выступали очень успешно. В Польше, в Зелена Гуре в 1997 году я выиграл индивидуальное лазание, лазание в связках — вместе с Геннадием Василенко, и многоборье. На международном турнире в Японии мы представляли СССР с Валерием Першиным. Я выиграл короткий и длинный маршруты, многоборье. А вот чемпионом мира или Европы не становился ни разу — не было тогда чемпионатов. А хотелось бы. Кроме всех этих скалолазных чемпионатов и кубков проводятся еще и коммерческие соревнования, где разыгрываются очень серьезные призовые. Туда приглашаются лучшие — чемпионы и призеры. Выиграл — и можно безбедно жить полгода-год. Поучаствовать в таких турнирах я бы тоже хотел. Для меня это подразумевает возможность ездить в горы. Правда, когда я входил в сборную страны по скалолазанию, почти всю очень скромную валюту, которую мы получали в качестве призовых, нужно было отдать «дяде» из Госкомспорта.

Жалею, что не пробовал соревноваться в таком виде скалолазания, как боулдеринг (серия коротких, предельно сложных трасс на небольшой высоте). Его тоже в мое время не существовало. Мне кажется, мог бы добиться неплохих результатов — моим коньком всегда была высокая проходимость. Мы ее оттачивали постоянно — на чемпионатах Союза маршруты с каждым годом усложнялись. Но там главным был секундомер, скорость. В боулдеринге не спешка нужна, а сила, координация, цепкость. В общем, любопытный вид.