Последний госпитальер - Илья Стальнов

Филатов прокололся. Прокололся по глупому. Так, как не ожидал. А должен был ожидать. При выполнении таких заданий надо быть готовым ко всему Даже к тому, что человек, которого ты встретишь, окажется спонтанным телепатом, как профессор Честертон,

Спонтанных телепатов встречается очень мало. Эти люди не развивают свои способности, даже порой трудно представляют, какие силы в них дремлют. Но иногда на них находит озарение. Они считывают информацию из мозгов собеседников. Ощущают опасность, исходящую от других людей. Такое озарение нашло и на Честертона. Он понял, что перед ним не техник Кроуфорд. А тогда кто? Этого профессор выяснять не собирался. Он мечтал лишь об одном – чтобы этот человек убрался отсюда, А потом один звонок майору Форсту или офицеру Вейн – и проблема решена.

Но как раз теперь убираться из кабинета Филатов не собирался.

– Вы все поняли, профессор, – кивнул он.

– Что понял? – визгливо произнес он. – Я закрыл заказ. Уходите.

– Нет, теперь мне придется остаться, – Филатов подошел к профессору.

– Но… – пробормотал Честертон. Вдруг неожиданно резко он вскочил и бросился из кабинета. Филатов без труда настиг его и вернул обратно.

– Комп, «колокол», – взвизгнул Честертон. «Колокол» – это был сигнал общей тревоги.

– Я заблокировал его, – махнул рукой Филатов. – Кто вы? Что вам надо?

– Нет. Спрашивать сегодня мне. Начнем.

Для начала «правдоискатель» – доза препарата из микроинъектора. Хорошо известно, что человек, обладающий достаточной волей и подготовкой, способен противостоять любым средствам выбивания информации – будь то хоть физическое насилие, хоть психопрепараты, хоть волевые нейроподавители. Профессор не относился к числу волевых и подготовленных людей. Да и желания проявлять геройство и рисковать собственной шкурой у него не было никакого.

У Филатова в запасе было чуть меньше часа. За это время он должен решиться на что-то. И высосать из профессора как можно больше информации. Эта информация и будет основанием для решения.

Профессор пел соловьем. И по мере его рассказа, Филатов ощущал, как у него начинает сосать под ложечкой. Ох, как все плохо. У него начинали чесаться руки – больше всего хотелось придушить этого головастика. Но душить он его не будет. Не та ситуация.

Потом пошли уточняющие вопросы.

– Вход в кабинет… Расположение лаборатории… Внешность майора Форста…

Когда профессор принялся описывать главу отдела НАОПСа, Филатов вскоре понял, что речь идет о Динозавре. Аризонцы как подгадали и приготовили комитет по встрече сплошь из старых знакомцев.

– Слова приветствия… Вкусы… Как проходят встречи…

Время неумолимо текло. А надо было узнать еще так много. Опять вопросы, вопросы, вопросы. Можно проколоться на одной мельчайшей детали. Например, попросишь виски с содовой, а профессор три дня назад упоминал, что этот напиток вызывает только тошноту…

Все, время вышло. Филатов решил попытать счастья. Такую информацию нужно добыть, чего бы это ни стоило.

Он вкатил профессору новую дозу психотропного препарата. Через восемь часов ученый очнется в своем кресле в болезненном состоянии, вызовет врача, автоматкомплекс «Медикон» даст диагноз– нервный срыв, локальная амнезия. И уложит его на неделю на больничную койку. И все будут уверены, что не произошло ничего особенного. Следа двойника не останется…

– Копирование, – приказал Филатов. На глазах техник Кроуфорд исчезал. А на его месте возникал второй профессор.

Филатов отдал распоряжение компу:

– В кабинете работает техник. Не входить, не беспокоить. Я – на комплексе один. Глайдер.

Он вышел. Транспорт-техник ждал его на дворе вместе с глайдером.

– Готово, профессор.

Филатов жестом отослал его. Глайдер неторопливо поднялся и направился в сторону Института тонких биоструктур, где в два часа профессора ждал Динозавр.

– Ну как? – спросил Динозавр.

– Все хорошо. Все прекрасно. Все изумительно!!! «Безумный сукин сын», – подумал Динозавр.

– Он вот здесь, – Черный шаман сжал кулаки.

– Ты уверен?

– Он почти здесь, – поскучнел Шаман, потер щеку, стирая запекшуюся кровь – естественно, чужую. – Он будет моим слугой. Я знаю.

– Если он не будет твоим слугой, знаешь, чем это кончится?

– Чем?

– Все коту под хвост. Этот госпитальер – шустрый парень. Он слишком хорошо соображает. Он решит этот ребус. И тогда…

Динозавр передернул плечами. Тогда два варианта: или межзвездная война, если план уже будет осуществлен. Или отмена плана, чего Динозавр позволить не мог. Сейчас он мечтал об одном– чтобы план состоялся, чего бы это ни стоило. Он прошел в своей жизни через большие передряги и никогда не боялся, не жалел врагов, не щадил и себя. Но сейчас он был захвачен каким-то маниакальным стремлением во что бы то ни стало достичь цели. И ему было невдомек, что Черный шаман достиг своего – он постепенно брал власть над душой майора. Он увлекал его своим безумным порывом. И сейчас в помещении находились два маньяка, задумавшие самое большое убийство за историю человечества… Заработал комп:

– Прибыл профессор Честертон.

– Пусть подождет в комнате для гостей, – велел Динозавр, – Ну, теперь обсудим наши последние достижения, а потом выложим карты перед профессором.

– Профессор умный, – закивал Черный шаман. – Он будет с нами…

Звездоплаватели понимали уже, с чем столкнулись, какая зараза к ним прилипла, и что она бьет через бронированный титанит и силовые поля. И что ни в коем случае нельзя приближаться к больному, какие бы средства предосторожности ни предпринимались. Если источником заражения служили эфирные устойчивые информструктуры, то для них в природе нет преград.

– Не смейте, доктор, нам вы уже ничем не поможете, – едва шевеля губами, прошептал капитан «Енисея», когда увидел на экране подходящую к одиннадцатому блоку капсулу.

– Пока что я хозяин в госпитале, – отрезал Сомов. – Когда будете на моем месте, тогда и приказывайте.

Сомов выбрался из капсулы, произнес:

– Снять защиту.

И прошел в бокс. Он задумался на миг, потом откинул шлем, отстегнул перчатки и бросил их подоспевшему роботу.

– Будем работать, – сказал он, нагибаясь над капитаном.

– Бесполезно, – прошептал тот. – Я уже мертв.

– Для мертвеца вы неплохо качаете права. В общем, помолчите.

Сомов прикрыл глаза, ощущая что-то мягкое и теплое вокруг – потоки Вселенской вечной энергии. Потом пальцы его легли на «раковину».

Опять сработало. Как и при случае с жертвами вампиров, «раковина» помогла выжить экипажу разведывательного звездолета. Точнее, помог Сомов, вооруженный приорским «сувениром».

Состояние капитана заметно улучшилось. А потом госпитальер начал работать с другими. Болезнь отступала, но неохотно, крепко держась на каждой завоеванной ею позиции. Это не была борьба врача и вируса. Это была война двух сил. И, вооруженный «раковиной», Сомов оказался сильнее.

Измочаленный, выжатый, как лимон, вечером он сидел и смотрел внимательно на «раковину». Он начинал осознавать, что в ней может скрываться не только добро, но и зло. Что сила в ней может быть направлена на что угодно.

А еще в очередной раз Сомов думал, что с ним происходит что-то неладное. И не мог понять, что именно. Он все чаще чувствовал себя больным и разбитым. Так чувствует себя человек, впервые ставший донором. И тогда он тянулся к «раковине», но она не помогала. Действительность как бы расплывалось. Такое ощущение бывает, когда резко падает зрение.

Предметы становятся расплывчатыми. Но со зрением было все в порядке. Расплывчатым становилось восприятие сути вещей, а не их вида.

Впрочем, субъективная оценка собственного самочувствия целиком и полностью подтверждалась объективными показателями. Сомов заставил себя, скрепя сердце, пройти диагностические исследования на уникальном эфиротомографе поколения «Ультра», который давал полную картину состояния организма, включая все тонкости энергообмена и химических превращений. Так вот, томограф «Ультра» совершенно четко диагностировал нейрофизиологическое переутомление организма.

Началось все с этих чертовых вампиров. Он понимал, что взялся не за то дело. Что нужно прекращать эти опыты. Они просто опасны. И все равно каждый день, закончив основные дела, он направлялся в автономный блок и начинал эксперименты… Но только после того, как минимум полчаса неподвижно сидя в кресле, смотрел на видеоэкраны, на которых мелькали взбудораженные твари.

Иногда Сомову казалось, что в него вторгается чужая воля. И воля эта зловещая. Осмысленная, ничего общего не имеющая с тупым чувством голода, присущим космическим вампирам, и вместе с тем каким-то образом похожая на волю вампиров. Но иная…

Прошло несколько дней после того, как была отведена угроза жизням астронавтов. На миг на Сомова нашло просветление. И он вдруг с ужасом осознал, что уже не тот. Что отчаянный, рискованный шаг по спасению экипажа «Енисея» был последним шагом былого госпитальера Сомова. Теперь он не сделал бы этого. Но понимание недолго задержалось в нем. Мир опять начал размываться, и все понятия встали с ног на голову. Последняя четкая мысль была: «Я ТЕРЯЮ СЕБЯ…»