54 метра - Александр Попов

— Не сочтите за дерзость, милые дамы, наше к вам обращение, — начал я, отпуская еще один поклон из третьей косолапой позиции, плавно переходящий во взмах широкополой невидимой шляпы с пером у самого пола. Артем также кланяется, время от времени что-то подбирая на полу и рассматривая.

— Не из любопытства, а из лучших побуждений и зова сердца интересуемся, откуда вы, прекрасные создания? Что привело в наш выцветший от отсутствия женской ласки пустырь, пронизанный холодными ветрами?

Говорить подобное в пьяном виде и с серьезным лицом достаточно трудно.

— И какие ваши имена? — добавляет Артем.

Девчонки настороженно смотрят на нас и быстро трезвеют от двух таких, бомжеватого вида, интеллигентов.

— Мы это… СИЧАС… прийдем… Ща… в туалет… тьфу… уборную… сходим, — и ушли. Как только они скрылись, я говорю, положив руку на плечо Артема:

— Прошу заметить, мне по нраву та, в розовой кофточке. Я думаю, что наша симпатия обоюдна, ведь она смотрела на меня тоже.

— А, по-моему, она смотрела в стенку, а второй ее стеклянный вставной глаз сбился и таращился на потолок, — говорит напарник и прерывается, запустив в ноздрю указательный палец. Он извлекает на СВЕТ БОЖИЙ козявку, подносит ближе к лицу, придирчиво рассматривает, как произведение искусства, и пытается щелчком стряхнуть ее с пальца, но та прилипает к другому вновь и вновь. Зарядка для пальцев заканчивается, когда он проводит пятерней по стене и комментирует:

— Вот, что я называю РАЗМАЗАТЬ ПО СТЕНКЕ. Мне-то тоже сиськи в розовой кофтенке приглянулись. Да и попа тоже ничего. Так что ХУЙ вам, сударь, а не красную кофточку.

Мы смеемся.

— Ты видел, какие у них глаза круглые стали? Как блюдца, — прыскаю я.

— Ага, у моего кота, когда какает, такие же зенки. Сидит и тужится, вдаль смотрит, о проблемах мироздания думает.

— Тихо, кажись, идут.

Вытираем слезы от смеха и делаем серьезные лица «а-ля СУПЕРСАМЦЫ». В голове почему-то образ кота Куренного. Мне кажется, мы выглядим так же, как он: молчаливо, задумчиво, подтянуто, натужно.

— Давайте знакомиться, мальчики. Только вы больше нас так не пугайте шекспировским хореем и ямбом. ОК? — говорит Розовая кофточка.

Вспоминается шовинистский анекдот: «Знаете, зачем женщинам грудь? Чтобы было на что смотреть, когда с ней разговариваешь».

Тема и я смотрим на грудь и киваем, мол, да, ОК.

— Лена!

— Катя!

— Оля!

Каждая по очереди называет свое имя.

— Э-э-э-м-м, — мычим мы, и в ответ протягиваем навстречу потные ладошки.

— Арт-Тема!

— Саша! Точнее, Александр.

— Артемий — не звучит как-то.

— Да-да-да, — подтверждаю опасения друга гнусавым голосом первых переводчиков зарубежных фильмов.

— Хорошо, что вас не зовут ФРОСЯ, ПАКЛЯ и ТРАКТОРИНА, — говорю под конец знакомства я.

— ??? (пауза), — девочки переглядываются.

— Иначе мы бы рассмеялись, — закончил мою мысль Артем. И теперь все начали смеяться.

Оказалось, что они школьные учителя, и сегодня у них праздник. Девчонки ожидали, что праздник, проходящий на территории училища, будет в изобилии украшен особями мужского пола в форме. Но облом! Кроме нескольких пьяненьких учителей труда и физкультуры, остальные девяносто процентов празднующих были девушками разных возрастов. Начальник нашего училища (не помню его фамилию) из лучших побуждений никого из нашего числа на праздник не позвал.

— Но еще не все потеряно, — продолжает Оля и тянет меня за руку вверх по лестнице. Кораллова под руки тоже тянут в этом же направлении остальные две девушки. Да он не особо и сопротивляется.

— А ничего, что мы в тряпье? — спрашиваю я, одновременно поворачивая голову назад, в сторону Артема и показываю фиолетовый язык, что значит: «Розовая кофточка со мной, понял?».

Артем глазами тикает по сторонам и оголяет оранжевый язык, показывая: «А у меня зато две, вот». И скашивает глаза, намекая на выдуманный нами стеклянный глаз. Под конец жестикуляции показывает еле заметный ФАК.

— Мальчики, какие же вы дураки. Нет нам никакой разницы, во что вы одеты, — ускоряя шаг, говорит Ольга. — Вы сейчас увидите, как вам будут рады. У нас же, из-за специфики профессии, мало вариантов часто видеть мужчин в их реальной среде обитания.

— У нас тоже, — к чему-то говорит Кораллов.

Я смеюсь и дополняю:

— Тоже не видим мужчин.

Но она, наверное, не услышала из-за грохота приближающейся музыки.

С этими словами мы вваливаемся в темноту клубного помещения, в котором несколько сотен изголодавшихся по мужскому вниманию женщин и девушек с хищным блеском в помутневших от выпитого спиртного глазах. Попадаем сразу же в самую середину темной танцплощадки, куда даже не отсвечивают блики «совдэповской» светомузыки от обилия плотного кольца девушек вокруг нас. Начинаются пляски под «Дискотеку Аварию» и «Х.Х.Х. и Р.Р.Р.»

— Ну, Темыч, не посрамим честь, если она есть. Нам вдвоем придется защищать легенды о повышенном либидо военных!

— Не посрамим! — и уже уткнулся кому-то промеж грудей и завихлял задом с должным обаянием мачо-мутанта. Моя попа тоже крутит восьмерки возле рук и глаз еле трезвых и визжащих от восторга девчонок и женщин. Появлявшиеся из темноты руки подносили к нашим губам стопки и бокалы алкогольных напитков разноградусной масти. Музыкальные композиции менялись одна за другой и наши опасения о возможном наказании за вторжение на эту «ПАТИ» таяли вместе с нашей одеждой и скромностью. Зато возрастало количество выпитого. И количество следов губной помады с «засосами» на наших телах.

Мы гвозди этой вечеринки.Мы супер-звезды.Мы популярны.Мы пьяны и веселы.

За один медленный танец мы умудрялись сменить до десяти партнерш, с каждой зажигая не хуже Патрика Суэйзи в «Грязных танцах». Эротика лилась из нас, как майский ливень, обычно идущий в День города, когда уже пора разгонять празднующих по домам. Не знаю, что нас опьянило больше: выпивка или количество женского внимания. Но апогей вечеринки наступил, когда я под светом кем-то включенных прожекторов в одних черных трусах танцевал на столе эротик-дэнс. Пускаю волну, изгибаюсь и двигаю бедрами, распаляя воображение визжащих зрительниц. На стол меня водрузили они же. Темыч сослался на пьяную боязнь высоты и зажигал у подножья, пока еще в штанах, но с заплетающимися ногами и языком.

Пытаюсь сделать очередное ПА и спотыкаюсь о голову какого-то спящего пьяного трудовика, уткнувшегося лбом в стол. Этого хватило, чтобы потерять ориентир в пространстве. Ослепленное и освещенное прожектором мое тело, не в силах совладать с атмосферным давлением, рухнуло на стол. Звон тарелок и подпрыгнувшие в воздух столовые приборы, как восклицательный знак в моем танцевальном соло. Раздались оглушительные аплодисменты и крики «БРАВО!»

«Блин, что-то совсем нехорошо», — подумалось мне, когда чья-то женская рука сунула в рот сигарету, и я затянулся, языком сместив ее на уголок губ. Вот так, лежа на столе, в трусах, мокрый, пьяный и довольный, весь в засосах и помаде, с тлеющей сигаретой во рту и в окружении десятка поклонниц, я увидел ЕГО. ОН, оказывается, все это время сидел здесь и смотрел на нас. ОН улыбался и хлопал себе в ладоши. Мне ОН видится вверх тормашками, ведь у меня, лежачего запрокинута голова. ОН — это контр-адмирал, фамилию которого я не помню, начальник моего нового училища, царь здешних мест. Но похоже, он не так уж и зол от нашего присутствия. По-моему, даже гордится, судя по выражению лица. Мол, вот как настоящие моряки отдыхают! Знай наших! Стольких девок вокруг себя хороводами водить, ай молодцы!

Далее дежурный по училищу вместе с дюжиной курсантов помогает нам попрощаться со всеми девушками и провожает-относит нас в роту вместе с остатками найденной нашей одежды.

Вот так вот было весело. А потом, когда нас с Темой спрашивали о том, как там было, мы в ответ пожимали плечами и говорили: «Не помним, пьяные были». А сами балдели от воспоминаний о непередаваемых впечатлениях десанта, высадившегося на острове амазонок-учительниц…

Давясь от смеха, глядя на нас и прислонив ладошку к срезу фуражки, начальник факультета пытается что-то произнести:

— За… (задумался) за… (опять задумался) за… (хихикает) за исполнение ГРЯЗНЫХ ТАНЦЕВ в клубе училища во время проведения там торжества Дня учителя объявляю вам два наряда на службу.

Вся рота и весь факультет гогочут во все горло. Такого еще не было, такой формулировки. Поначалу я и Артем старались сделать серьезно-грустные лица (мы ведь наказаны), но все же не сдерживаемся и начинаем смеяться вместе со всеми. И стены дрожали от нашего общего смеха.

Глава 30. Еще немного мистического

Есть такое кино «Республика ШкиД». В нем показывают жизнь детей-сирот в приюте. По сюжету они убегают из него и пытаются попасть в Крым, потому что там тепло и яблоки. Так вот, для тех, кто не знает, здание этого приюта существует и поныне в нашем мире. Здание располагается у метро «Балтийская», напротив небольшого памятника Лермонтову. Сейчас в его стенах располагается учебный корпус Военно-морского института им. Петра Великого, по старому ВМУПП им. Ленинского комсомола. На втором этаже здания висят черно-белые фотопортреты адмиралов. Для меня это было очень жуткое место, хоть и проходил мимо него каждый день в столовую. Сильная энергетика непонятной природы исходила сильней всего от фотопортрета одноглазого адмирала со шрамом на лице, в белом кителе с орденами. На стене под изображениями виднелись плохо замазанные пулевые отверстия.