Предательство по любви - Энн Перри

– Тише вы! – яростно прошипел еще кто-то. – А то нас сейчас всех выведут. Судья идет!..

В роскошной мантии с алой оторочкой и в белом парике, несколько более пышном, чем у остальных, в зал вошел высокий широкобровый мужчина. Он был гораздо моложе, чем представлялось Эстер, и сердце у нее беспричинно екнуло. Она бы предпочла человека средних лет или даже старика, причем сама не знала почему. Наверное, потому, что умудренный годами и по-отечески благодушный мужчина мог бы проявить к подсудимой большее сочувствие. Мисс Лэттерли обнаружила, что сидит выпрямившись и стиснув руки.

Затем шепот смолк и наступила внезапная тишина. Это ввели обвиняемую. Все тянули шеи, стараясь разглядеть ее получше. Даже присяжные, точно против собственной воли, разом повернули головы в ее сторону.

Александру провели на скамью подсудимых, увидеть которую с галереи было невозможно.

– Нам следовало сесть вон туда, – сказала Эстер Уильяму, кивая на несколько скамей, стоящих позади адвокатских кресел.

– Нам? – язвительно переспросил он. – Если бы не я, вы бы сейчас стояли снаружи.

– Я знаю и весьма вам благодарна. Но все равно мы должны попытаться пересесть.

– Надо было приходить раньше.

– В следующий раз я так и сделаю.

– Чего вы, собственно, хотите? – саркастически осведомился сыщик. – Бросить эти места и отправиться вниз?

– Да, – шепнула Эстер в ответ. – Именно так! Пойдемте.

– Что за нелепость! Вы просто потеряете место.

– Оставайтесь, если вам угодно. А я пойду.

К ним обернулась женщина с передней скамьи.

– Тише! – злобно прошипела она.

– Занимайтесь своим делом, мэм, – огрызнулся Монк и, взяв мисс Лэттерли за локоть, повел ее меж рядов, вызывая бурные протесты публики. Он хранил молчание, пока они не оказались в верхнем холле и не спустились затем по лестнице.

– Прекрасно, – наконец сказал он, уничтожающе глядя на свою спутницу. – Что вы намерены делать дальше?

Эстер посмотрела на него и, отвернувшись, направилась к дверям.

Дорогу ей преградил судебный пристав:

– Прошу прощения. Туда нельзя, мисс. Там уже много публики. Вам следовало прийти раньше. Теперь придется прочитать обо всем в газетах.

– Нам этого недостаточно, – ответила женщина с достоинством. – Мы явились на процесс по приглашению мистера Рэтбоуна, защитника подсудимой. Это мистер Монк. – Она кивком указала на детектива. – Он работает на мистера Рэтбоуна, и у защиты в любой момент может возникнуть необходимость в его консультации.

Пристав повернулся к Уильяму:

– Это правда, сэр?

– Разумеется, – не моргнув глазом ответил тот и протянул ему свою визитную карточку.

– Тогда, конечно, другое дело, – осторожно промолвил пристав. – Но в следующий раз приходите пораньше.

– Приношу вам наши извинения, – тактично отозвался Монк. – Задержали дела, знаете ли.

И, покончив с любезностями, он подтолкнул Эстер к двери.

С этого уровня зал суда выглядел совершенно по-другому. Кресло судьи казалось куда выше и внушительнее, а скамья подсудимых напоминала клетку, настолько высоки были ее деревянные перила.

– Садитесь, – шепнул сыщик мисс Лэттерли.

Она подчинилась и пристроилась на край скамьи, потеснив сидящих. Уильям же остался стоять, пока кто-то не пересел на следующий ряд, освободив ему место.

Эстер впервые увидела Александру Карлайон. Она иначе представляла себе ее лицо – менее выразительным и не таким бледным и изможденным. Какое-то время мисс Лэттерли изучала это лицо, но потом вдруг смутилась и отвела глаза, вспомнив, сколько всего пришлось пережить этой женщине.

Судебное разбирательство пошло быстро. Было оглашено обвинение. Предварительные речи оказались весьма краткими. Ловат-Смит заявил, что дело совершенно ясно и что он берется последовательно доказать, как подсудимая в беспочвенной вспышке ревности убила собственного мужа, генерала Таддеуша Карлайона, а затем попыталась представить все в виде несчастного случая.

Рэтбоун в ответной речи выразил надежду, что в процессе разбирательства на эти факты прольется некий новый свет, и призвал присяжных при вынесении приговора слушаться велений сердца и голоса совести.

Обвинитель вызвал своего первого свидетеля, Луизу Мэри Фэрнивел. В зале зашептались, и послышалось шуршание материи – это зрители привстали с мест, чтобы лучше разглядеть свидетельницу. И зрелище того стоило. На Луизе было платье темно-пурпурного цвета с аметистовой отделкой, не слишком яркое (сообразно случаю), но вызывающе модного покроя – с подчеркнутой талией и пышными причудливыми рукавами. Шляпка, увенчивающая ее роскошную пышную прическу, сидела на ней почти залихватски. Напустив на себя печальный вид, подобающий женщине, скорбящей о безвременно почившем друге, миссис Фэрнивел все же держалась так живо, с таким осознанием собственной красоты и магнетизма, что большинство зрителей мгновенно забыли о ее утрате.

Миновав пустое пространство и взойдя по ступеням, она изящно подобрала юбки, чтобы протиснуть кринолин в узкий проход между перилами, ограждавшими место для дачи свидетельских показаний. Затем дама повернулась лицом к Уилберфорсу и была приведена к присяге.

– Миссис Фэрнивел. – Ловат-Смит двинулся к ней, заложив руки в карманы под мантией. – Не расскажете ли вы нам все, что помните о том ужасном вечере, когда скончался генерал Карлайон? Если вам не трудно, начните с прибытия гостей.

Луиза даже не дрогнула. Если она и чувствовала волнение, то этого никто не заметил. Ее изящные руки спокойно лежали на дереве перил.

– Первыми прибыли мистер и миссис Эрскин, – начала красавица. – Следующими – генерал Карлайон и Александра.

Она так ни разу и не скосила глаза на скамью подсудимых. Уилберфорс тоже задавал вопросы, словно не замечая присутствия обвиняемой:

– Миссис Фэрнивел, каковы были в тот момент отношения между генералом и миссис Карлайон? Не бросилось ли вам в глаза что-либо в этом смысле необычное?

– Генерал вел себя как всегда, – ровным голосом отвечала Луиза. – Александра, похоже, немного нервничала, и я решила, что вечер мне предстоит сложный. – Она позволила себе слегка улыбнуться. – Будучи хозяйкой, я хотела, чтобы вечер удался.

Это вызвало в зале негромкий смех, тут же, впрочем, угасший.

Эстер поглядела на Александру. Лицо у подсудимой было совершенно бесстрастным.

– Кто прибыл следующим? – спросил обвинитель.

– Сабелла Поул и ее муж Фентон Поул. Она немедленно нагрубила своему отцу, генералу. – Лицо миссис Фэрнивел чуть омрачилось. Она явно старалась сделать вид, что ей хотелось бы воздержаться от каких-либо критических замечаний. – Впрочем, Сабелле в последнее время нездоровится. Отсюда и ее простительная нервозность.

– Вам не показалось, что в этом был какой-то злой умысел? – с интересом спросил Ловат-Смит.

– Нет-нет! – Луиза сопроводила слова отрицательным жестом.

– Кто прибыл потом?

– Доктор Харгрейв с супругой. Они явились последними.

– Больше никто не был приглашен?

– Нет.

– Можете вы рассказать нам, как развивались события, миссис Фэрнивел?

Красавица слегка пожала плечами и улыбнулась.

Эстер взглянула на присяжных: все, как один, были очарованы свидетельницей – и не без стараний со стороны последней.

– Какое-то время мы провели в гостиной, – небрежно промолвила Луиза. – Беседовали о том о сем, как и бывает обычно в таких случаях. О чем именно, я сейчас не вспомню, но миссис Карлайон явно пыталась поссориться с генералом, который всячески старался от этого уклониться.

– Поссориться из-за чего?

– Не знаю, ее реплики были весьма туманны. Это была просто застарелая обида, насколько я могу судить. Естественно, я не прислушивалась… – Дама деликатно потупилась, тем самым не исключая из списка мотивов и ревность к сопернице.

– А за столом, миссис Фэрнивел? – настойчиво допытывался Ловат-Смит. – Как по-вашему, размолвка между генералом и миссис Карлайон продолжалась?

– Да, боюсь, что так. Конечно, мне тогда и в голову не приходило, что все может кончиться столь серьезно… – Свидетельница запнулась, словно устыдившись своей тогдашней слепоты. В зале послышался одобрительный шепот. Один из присяжных глубокомысленно кивнул.

– А что было после обеда? – спрашивал Уилберфорс дальше.

– Леди удалились и оставили мужчин в обеденном зале с их портвейном и сигарами, – продолжала Луиза. – А мы в гостиной опять заговорили о разных пустяках, о модах и обо всем прочем. Потом, когда к нам присоединились мужчины, я проводила генерала Карлайона наверх – повидать моего сына, который очень его уважал и считал своим добрым другом. – Скорбь тронула на секунду безупречные черты лица Луизы, и в зале вновь послышался приглушенный одобрительный гул.

Мисс Лэттерли взглянула на Александру и увидела, что ее лицо исказилось, как от боли.