Жизненное пространство - Колентьев Алексей Сергеевич

…Когда я вернулся в дом, меня уже ждал Кацуба. Местный «силовик» был одет неформально: дорогая шёлковая рубаха, цвета «чёрный кофе» на выпуск, с расстёгнутым воротом, прикрывала пистолет закреплённый в кобуре, справа на поясе дорогих свободного покроя тёмно-серых «слаксов». Профессиональное крепление оружия – видно, что занимается скоростной стрельбой. Это надо учесть на будущее. Дорогие, коричневые мокасины венчали, по-богатому простой, гардероб шефа местной охраны борделя. Диссонировали с общим видом только старые «командирские» часы, на простом кожаном ремешке. Но это понятно: есть вещи, которые можно только заслужить, и не купишь ни за какие деньги. Подобные часы я видел у моего инструктора в учебке: лысый как бильярдный шар, кряжистый майор, служил в Афганистане и эти часы получил за то, что перевёл колонну с ранеными через Саланг. Приковав к своей группе всё внимание местных духов, майор дал возможность колонне уйти без потерь, а потом вырвался и сам. Кацуба явно не взял часы на прокат – крещёных кровью я чувствую за километр. «Дядя Гриша» привалившись к притолоке входной двери, с аппетитом грыз румяное, красное яблочко. Приветливо махнув мне рукой, он сделал три шага в сторону от двери, пропуская меня в дом.

– Доброго дня, пан Васильев! Смотрю, всё приходит в норму. Как пострелял?

– И тебе не хворать, пан Григорий. Нормально отработал – мастерство не пропьёшь. Скажи своему канадскому гостю, что в клуб к нему я не пойду. Если он готов обсуждать дела, то встречаться будем здесь.

Кацуба крякнул, взял стул и, приглашая меня присесть напротив, продолжил:

– Антон, Хиггс не тот человек, которому я могу приказать или ставить условия. Надо идти, иначе сделки не будет. А взвод головорезов, который он притащил с собой в нарушение нашего нейтралитета, войдёт в оазис из-за «колючки», и зачистит, и тебя, и всех нас. Ставки в этом деле очень высоки, и если придётся, они созовут сюда всех своих прихвостней и из наших, и даже немчура с французами подтянется, по какому-нибудь мандату совета Европы. То, что есть в Зоне, нужно им очень сильно. Сам понимаешь: штамповка «унисолов», в купе с революционным боевым комплексом это очень большой приз. И мы вынуждены будем его отдать: наши в Киеве и так поделятся всем, что новые друзья ни попросят, но вот если разработка уйдёт москалям…

Реакция не выручила Кацубу на этот раз – открытой ладонью правой руки я «поправил» ему морду. «Безопасник» полетел на пол, даже не пытаясь лапнуть кобуру. Отключка на пять минут была гарантирована. Я подошёл к лежавшему навзничь телу, обыскал. Диктофон, нож, дорогой S&W[74] (воронёный, боевой ствол, а не пижонская никелированная игрушка). Сам по себе пистолетик – ничего особенного, такой иногда пользуют амеровские менты, из тех, что посостоятельнее. Выложил всё это на стол, предварительно вынув магазин и выщелкнув досланный патрон из ствола пистолета.

Ждать пришлось не долго: Кацуба зашевелился, выматерился поднимаясь на ноги, и пошёл в мою сторону. Может надеялся на реванш? Описывать рукопашную схватку двух профессионалов – бессмысленно, всё закончилось быстро: на этот раз я порвал «безопаснику» связки голеностопа левой ноги. А когда он успокоился и перестал орать, перенёс его на диван у дальней от входа в дом стены.

– Знаешь, Григорий, что интересно: я тут уже месяца полтора, и ни разу никто не высказался насчёт «москалей». Надеюсь, в следующий раз, на более … э деликатное отношение к моим корням. – Произнося это, я улыбнулся, и Кацуба весь подобрался, видимо предполагая, что я хочу его добить. – Нет, Григорий, если бы хотел, то сделал бы это сразу, расслабься. Сейчас, я позову кого-нибудь из твоих парней, и ты поедешь лечить рану. А если надеешься отыграться за счёт численного преимущества… Вот, возьми. – Я бросил ему на колени его пистолет и вынутый ранее магазин. – Лучше попробуй убить меня сейчас, потому что потом тебе точно не жить и быстро ты не умрёшь. Обещаю.

Кацуба вставил магазин, дослал патрон и убрал пистолет обратно в кобуру. Затем прицепил её на прежнее место на поясе и с напускным безразличием попросил:

– Остальное отдай. Нужен ты мне больно, разборки с тобой затевать. Ловко это у тебя получилось. Нас такому не учили, что это?

– Добрые люди показали. Давно, в учебке ещё.

– Научишь?

– Нет, извини, на это время нужно, а ты теперь недельку точно прохромаешь. Давай к делу: скажи своему гостю, раз всё так серьёзно, что я приду на встречу. Где он предпочтет говорить?

– Сегодня в полночь. В клубе будет особый вечер, только для него и его хозяина, Эдвардса. Он какая-то «шишка», в концерне «Advance Research». Там и будет разговор. Денег они тебе точно дадут, только вот получишь ты их или нет – не уверен.

– Я приложу к этому все силы. Думаю, что получу. – Я снова помимо воли улыбнулся. «Безопасника» снова передёрнуло, он поморщился.

– Не скалься, смотреть тошно.

– Потерпи немного. Не так часто мне бывает весело. Ладно, до вечера, тогда. Прощевай, пан Григорий.

На крыльцо влетели двое охранников видимо из штата «Теремка». Увидев своего шефа в весьма плачевном состоянии и меня с автоматом в руках, оба напряглись. Но Кацуба, махнул рукой и они, бросая на меня злые и удивлённые взгляды, подхватив шефа под руки, увели его прочь из дома. Первый шаг был сделан: само собой никакие прозвища и клички меня не задевали. Просто просчёт ситуации говорил, что «представителем интересов», скорее всего, выберут именно Кацубу. Убивать его мне совершенно не хотелось. Амеры и их прихвостни всегда старались вбить клин между всеми народами бывшего Союза. Принцип британских колонизаторов – «разделяй и властвуй», прекрасно работал и в новом тысячелетии. Кидаться на людей только за прозвища – это не моё. Но это ожидаемый, просчитанный амерами момент: стычка москалей и хохлов на пустом месте по пустому поводу, такое они воспримут как должное.

Прервал мои размышления стук копыт: Лесник возвращался с обхода территории. Я уже успел разрядить и почистить автомат, запер его и АПБ в оружейный шкаф. Нужно было спросить у Богдана какую-нибудь одежонку, раз уж придётся выйти в свет, так сказать. Лесник как раз расседлал Орлика и теперь чистил лоснящуюся, угольно-чёрную шкуру жеребца.

– Вечер добрый, Богдан.

– Добрый, добрый. – Вести в околотке разносились моментально: о моей стычке с Кацубой уже знали все. Голос Лесника был недовольный. – Ты чего озоруешь, а? Григорий – мужик правильный, пиндос тебя сразу в подвал предлагал посадить, а он отговорил. А ты его покалечил. И почему? Всех, Антон, как-то прозывают. Вас москалями, нас хохлами, белорусов, вон – бульбашами кличут. А ты в драку полез.

– Думаю, что Кацуба мне потом даже спасибо скажет и горилка с салом на моём столе никогда не переведётся, благодаря его стараниям. Но на всё нужно время, Богдан. Не серчай, последствий никаких не будет: я им нужен живым и заинтересованно-здоровым исполнителем. Ты вообще тут ни причём. Обойдётся как-нибудь. Я чего хотел-то: дашь мне что-нибудь из гражданской одежды. В клуб ваш сходить. В «камке» буду э… сильно выделяться.

Лесник выделил мне довольно приличные, тёмно-синие джинсы, тупоносые, но хорошо смотрящиеся коричневые ботинки, и белую «тенниску», немного просторную в плечах, но чистую и почти новую.

Пистолет я брать с собой конечно не стал: АПБ смотрелся бы нелепо, выделяясь своими размерами. Кроме того, опасность мне не грозила и я на вскидку назову пяток способов как можно будет отбиться от местных «секъюрити». Разговор предстоял мирный и, в какой-то мере, я ждал его с нетерпением. Хотелось поскорее убраться из этого райского уголка, где я чувствовал себя так, будто оказался снова там, в мире за «колючкой».

Переодевшись в гражданские шмотки, я почувствовал себя ещё менее уверенно, хоть одежда и не стесняла движений и была впору. В холле было трюмо с большим «в рост» зеркалом. Подошёл и глянул на себя со стороны: из зазеркалья, на меня смотрел человек среднего роста, плотного телосложения, привыкший ходить чуть сутулясь. Коротко стриженные чёрные с проседью волосы, овальное лицо, сломанный нос, пристальные карие глаза и неулыбчивое, как бы сонное выражение лица. Вроде всё как обычно. Не признаю ни усов, ни бороды, хотя иногда приходилось «отпускать» и то и другое. Вошёл Лесник, посмотрел на меня и одобрительно кивнул: