Надменный любовник - Энн Стюарт

— Я не хочу говорить об этом.

Джессамин отвернулась от него и пошла прочь. Но не успела она сделать и нескольких шагов, как он поймал ее и прижал к себе.

— Что сказали тебе карты? — Губы Алистэйра были рядом с ее губами. — Я умру сегодня? Ты следовала со мной специально, чтобы полюбоваться этим?

Джесс стояла, не двигаясь, в плену его рук. Она больше не сопротивлялась, не отталкивала его.

— Я видела беду. Разрушение. Вам это ничего не скажет, но я видела десять мечей, а это значит полный хаос. Дела уже никогда не поправятся.

— Прекрасно. — Его губы были невыносимо близко. Мучительно близко. — А ты постараешься спасти меня? Или проводишь меня до виселицы, которую я, впрочем, вполне заслужил?

Если она поцелует его, это будет началом конца. Марилла предупреждала ее: нельзя служить сразу двум господам. Карты требуют чистой, неоскверненной энергии.

А Алистэйр Маккалпин совратит ее. Полностью, до конца, великолепно совратит. И не оставит взамен даже карт.

Джессамин знала это и не могла ничего с собой поделать. Она поднялась на цыпочки и нежно коснулась губами его губ, погладила его лицо.

— Я не позволю тебе умереть, — решительно сказала она.

Она застала его врасплох. Он смотрел на нее, слишком пораженный, чтобы воспользоваться ее робким поцелуем. К тому времени как он пришел в себя, Джессамин уже отошла к самому краю крыши и снова смотрела, не отрываясь, на другие здания, на их медно-красные и темно-синие, почти черные, крыши, ласкающие взор, манящие в загадочном свете звезд.

— Где живет леди Пламворфи? — спросила она. Алистэйр подошел к ней. Джессамин вздохнула с облегчением: он не сделал попытки прикоснуться к ней.

— Вон тот, самый дальний дом, с крутой красной крышей. Заметь, он ниже остальных. Это на случай, если вдруг придется быстро сматываться.

— Я не кошка, я не вижу в темноте, — резко произнесла Джессамин. — Придется поверить тебе на слово.

— Ты имеешь в виду довериться мне? Неужели чудеса продолжаются? Небольшой совет, Джессамин: не смотри вниз, не поддавайся искушению — смотри только по сторонам. Даже коты не в восторге от таких пейзажей.

— Хорошо, — согласилась она.

— И делай в точности, как я скажу. Если ты решила добровольно стать моим сообщником в этом походе, ты должна понять, что я здесь главный.

— Кто сказал, что я добровольный сообщник?

— Ты сама. Тем, что не убежала. Она пошла за ним по серым черепицам, по крутым красным карнизам. Мимо каменных кладок и дымящих труб, мимо стаек ночных птиц, сквозь холодный ветер, который продувал легкую одежонку Джессамин и разметывал волосы по ее лицу. Они карабкались вверх и вниз, преодолевая чудеса архитектуры, пока наконец не остановились на высокой каменной террасе.

Алистэйр прислонился к балюстраде и улыбнулся ей. Его черные волосы растрепались на ветру.

— Нравится, любовь моя? — тихо спросил он.

— Где мы? — Она не ожидала, что ее голос может звучать так громко, а Алистэйр может двигаться так быстро. Через секунду он прижал ее к каменной стене, зажав рот. Он навалился на нее, крепко обняв, в глазах его были смех и еще что-то неуловимое.

— Мы воры, ты помнишь это? — прошептал он. — Взломщики. Нам не следует заявлять всему миру, что мы здесь. А мы как раз рядом со спальней Изольды Пламворфи. К счастью, старая ведьма спит как убитая, я слышу ее храп. Поэтому мы спасены.

Он убрал руку с ее рта, но не отпускал ее. Его сильное гибкое тело закрывало ее от ветра, и она уверяла себя, что ей нравится именно это. Хотя защита от ветра занимала ее сейчас меньше всего.

— Откуда ты знаешь, насколько крепко она спит? — прошептала Джессамин.

Алистэйр тихо усмехнулся:

— Слава Богу, не на собственном опыте. Я предпочитаю спать с женщинами, которые не настолько стары, чтобы годиться мне в бабушки, и не настолько молоды, чтобы годиться мне в дочери. Твой возраст как раз то, что меня устраивает.

Она попыталась оттолкнуть его, но ничего этим не добилась. Несмотря на свой беспечный тон, он оставался неподвижным.

— Что же мы будем делать?

— Можем простоять здесь так всю ночь. Проверим, смогу ли я лишить тебя девственности стоя. Думаю, что смогу, но будет неудобно и мы замерзнем. Можно спуститься в спальню Изольды, взять кое-какие из ее безобразных камней, а доход поделить.

— Нет! — сказала она опять слишком громко, И снова рука Алистэйра легла на ее рот.

— Так ты слишком скоро увидишь меня в Тайберне, — спокойно предупредил он. Алистэйр отпустил ее, подошел к краю террасы и огляделся. — Если тебя не устраивает ни то ни другое, мы можем просто спуститься вниз. Это трудная задача, но ты, кажется, не из тех, кто боится трудностей.

Он уже перебросил ногу через балюстраду, и было видно, что он готов без дальнейших колебаний исчезнуть, оставив ее здесь.

Джессамин бросилась к краю террасы. Они были над садом — сверху виднелись деревья. На доме было несколько балконов, которые могли послужить удобной лестницей. Учитывая то, что один из грабителей был Кот.

Он начал спускаться.

— Алистэйр.! — Джесс задыхалась. — Ты не можешь оставить меня здесь.

Он на мгновение остановился, обдумывая это.

— Не знаю, но думаю, что будет весьма забавно наблюдать, как ты попытаешься слезть отсюда.

— Ты не сможешь полюбоваться этим. Леди Пламворфи уже подозревает, что я имею какое-то отношение к ограблениям. Она, наверное, передаст меня кому-нибудь из своей отвратительной прислуги.

— Ты права! — Он перекинул ногу обратно. — Думаю, что мне придется все-таки взять тебя с собой.

— Вы свинья, милорд! — сказала Джессамин. — Ведь ты не собирался бросить меня?

— Рано или поздно все бросают друг друга, Джессамин. Ты еще не знала этого?

Она смотрела на него и размышляла. Она думала о том, что слова должны идти от сердца, а не от ума.

— Я не брошу тебя. — Она произнесла это почти шепотом, надеясь, что Алистэйр ее не расслышал.

Но его слух был не менее острым, чем зрение. Он резко обернулся и взглянул на нее:

— Что ты сказала?

— Алистэйр…

Окно спальни отворилось, стекло задело о каменную стену. Алистэйр, все еще скрытый темнотой, взгромоздился на перила, но на Джессамин в ее черной воровской одежде уже падал свет. Он освещал зловещее, с жирными губами лицо дворецкого леди Пламворфи. Он был в одном белье, на теле у него виднелось множество красных полос, наверное, ссадин от кнута. Свет падал и на ружье в его руке.

Его ужасные черные глаза сузились. Он внимательно смотрел на Джессамин, как на зверя, попавшего в силок. Жирные губы искривились в улыбке.

— Я знал, что это ты, — произнес он. — Я говорил ее милости, но она не верила.