Огненный шторм - Дмитрий Янковский

Игнатьева и Паршков практически в упор открыли шквальный огонь по одному из штурмовиков. Он упал. Менять батарею с двумя оставшимися выстрелами не было смысла. Отбросив деструктор, я вытащил ракетную установку и в упор выстрелил по броффам. Ракета попала первому штурмовику в грудь. Высокотемпературная огненная струя прошла сквозь его доспехи и полетела дальше. На ее пути оказался еще один враг. Попав в основание левых конечностей, она оторвала ему их вместе с лазерной винтовкой. Осталось три врага. Игнатьева не растерялась и, выхватив свой нож, вступила в рукопашную схватку с одним из штурмовиков. Паршков дал короткую очередь по другому и, по счастливой случайности, попал в стык между доспехами, закрывающими грудь и «ногу». Я схватился с третьим броффом.

Активировав температурные установки, я создал очень тонкую, но горячую тепловую струю. Ее температура достигала пяти тысяч градусов. Направив свое оружие в шлем броффа, я почти мгновенно убил штурмовика. Но и мне нелегко далась эта победа. Я чувствовал, что израсходовал значительную часть энергии внутренних аккумуляторов «бессмертных». А ведь на них я еще в пещерах Кэора уничтожал гэлерондов.

Брофф, с которым дралась Игнатьева, оказался плохим бойцом. Девушка почти без труда нанесла ему два смертельных удара ножом. На полу валялись двое тяжелораненых броффов: тот, у которого кумулятивной струей оторвало руки, и подстреленный Паршковым. Я не стал их добивать. Не стоило терять время.

Я осмотрел оружие убитых. Меня интересовали только дополнительные ракеты к ракетнице и оружие усиления. Удалось найти два довольно полезных образца. Первым была дальнобойная лазерная винтовка, мощное двухзарядное оружие, аналогичное нашей снайперской винтовке. На ближней дистанции она была вполне способна пробивать броню штурмовиков. Эту винтовку и четыре обоймы к ней я дал Паршкову. Ракетницу вместе со всеми ракетами получила Игнатьева. Себе я взял оружие другого штурмовика. Оно напоминало ракетницу, но было более длинным. Броффы использовали его для борьбы с авиационной техникой противника. В общем, эта ракетница была аналогична нашему «ПЗРК».

Третьим бойцом усиления был медик, и его аптечка меня не интересовала. Поставив в деструктор последнюю батарею с двумя выстрелами, я поднял оружие и пошел вперед.

09:45:08

С момента телепортации прошло почти полчаса. За это время мы смогли без потерь пробиться к лифту. У нас кончились заряды к деструктору, и его пришлось бросить. Кроме того, к ракетнице осталось всего четыре ракеты: одна зажигательная, одна бронебойная и две осколочных. Сообразив, что каждое поражение штурмовиков позволяет нам обзавестись оружием, командование броффов стало высылать нам навстречу лишь патрульные отделения по пять бойцов, оснащенных только лазерными винтовками и маломощными гранатами. Гранаты не могли нам пригодиться, так как были слабее наших и не повреждали броню штурмовиков. Зарядов к винтовке тоже не осталось. Кроме ракетницы у нас оставался только броффианский «ПЗРК» и две ракеты. Из наших гранат – только восемь штук. Положение усложнилось.

Я вызвал лифт, удивляясь тому, что броффы до сих пор не догадались заблокировать возможные пути нашего отхода. Их лифты представляли собой глубокие шахты, по которым двигались идеально пригнанные платформы без каких-либо стен. Дверей, соответственно, тоже не было.

– Ну и лифты у них, – сказала Игнатьева, когда к нашему уровню подошла такая платформа.

– Живо, грузимся.

Мы встали на платформу. Она поехала вниз.

– Какой план, когда спустимся? – спросил Паршков.

– Нет никакого плана. Отсек трофейных кораблей находится прямо напротив лифтов.

– А как он выглядит?

– Длинная галерея вдоль борта станции и ворота шлюзов.

Двери открылись. Судя по всему, броффы не ожидали нас. На палубе находилось около десятка техников и несколько пилотов в летных костюмах, легко пробивавшихся нашими автоматами. Игнатьева была заранее проинструктирована мной и сразу выстрелила в гущу техников. Двое пилотов и пять техников повалились на пол без движения. Еще пара техников едва смогла отползти в укрытие. Вскинув автоматы, мы быстро расстреляли оставшихся бойцов и побежали ко входу в отсек трофейных кораблей. Из него выскочили несколько пилотов, но они тоже были уничтожены.

Вбежав в отсек, я быстро окинул галерею взглядом. Прозрачная стена позволяла видеть пристыкованные корабли. Из двадцати семи причалов были заняты только пять. И среди пришвартованных кораблей оказался всего один земной. Но этот корабль подходил нам полностью.

– Вот это да! – воскликнула Игнатьева. – Десантная «Касатка»!

Мы пробежали к шлюзу, где он был пристыкован. Я нажал на несколько кнопок на панели, и внешние ворота открылись. Мы вошли внутрь. Зашипел закачиваемый в шлюз воздух. Открылись внутренние ворота.

– Наконец-то земной корабль и нормальные помещения! – обрадовался Паршков. Надо признать, что геометрия пчелиных сот надоела и мне.

Я закрыл створки ворот. Теперь мы были отсечены от броффианской базы. Игнатьева открыла шлем своего скафандра. И это навело меня на мысль.

– Это же десантный корабль, так? – задумчиво произнес я. – Значит, здесь должен быть запас десантного оружия и оборудования.

– Конечно, должен быть, – ответила Игнатьева. – Если броффы собирались на этом корабле проникать в боевые порядки наших войск, то отсутствие всего этого неминуемо вызвало бы подозрения. А что?

– Да то, что с таким оружием мы могли бы выполнить твою задумку. Уничтожить станцию.

– А может быть, надо поскорее улетать отсюда? – засомневался Паршков.

– Нет. Мы по-прежнему являемся боевым подразделением армии. А какой главный принцип у всех войск Федерации?

– Принцип нанесения максимального урона противнику, – быстро ответила Игнатьева.

– Ну ладно, так мы что, втроем будем пробиваться на КП базы?

– Вообще-то – нет. Вдвоем. Но не на КП, а в бомбардировочный отсек. Туда пробраться так же сложно, как и на КП, но он ближе. Мы захватим несколько бомбардировщиков, поставим их бомбы на боевой взвод и повредим оборудование, чтобы их нельзя было вывести из шлюза Бомбы рванут, взорвутся сами бомбардировщики, возникнет цепная реакция взрыва. Тут поблизости еще склад боеприпасов для других кораблей. В общем, тут такая начнется свистопляска, что будет не до нас.

– А почему вдвоем? Паршков останется тут? – спросила Игнатьева.

– Нет, останешься тут ты, – мне было искренне жаль огорчать девушку. – Никто, кроме тебя, не сможет быстро увести этот корабль, когда мы уже будем на борту.