Иероглиф - Токарева Елена О.

Честно говоря, я бы пригласила на роль Джульетты Илону. Но этот трюк был бы слишком рискованным. Илона тут, Илона там… К тому же кто делается необходим, тот делается опасен. Я колебалась некоторое время. Я боялась, что Света точно определит, кто из нас двоих настоящая стриптизерша. Глаз у этой Светы был весьма наметанный.

Но кем заменить Илону, я так и не нашла. Все-таки придется донашивать ее талант. Хуже будет, если она сбежит в Адис-Абебу с китайским пачпортом на мое имя.

Тот съемочный день, когда я Илону привела на конкурс, открывал новый этап в нашем шоу. Сатирический. Теперь оно было не только смешное, но и зловещее.

Ее Джульетта – чистая шлюха от природы. Если бы она не встретила на балу Ромео, она отдалась бы первому попавшемуся дворецкому. Или собственному брату. Илона бесподобна. Как хорошо, что я отказалась от мелькнувшей было, трусливой мысли позвать на эту роль мою подругу Машку – без пяти минут профессиональную актрису. Машка бы налила море слез. И всем стало бы скучно.

На роль Ромео мы со Светой утвердили одного голубого парнишку. Наш Ромео не успел даже разобраться, мальчик он или девочка, как Джулька схватила его за это место и потащила в койку.

Нянюшку Джульки играл здоровый парень из деревни, с пистолетом на боку. Это была карикатура на мою «няню» Сципиона.

Я отрывалась на полную катушку.

Это был мой собственный «сад мести». Вся горечь, которая копилась во мне, изысканным образом выплеснулась в этих бешеных плясках, которые мы устроили. Ставить танец мы назначили одного довольно-таки свинорылого руководителя самодеятельного ансамбля народного танца. О, мама миа, что он творил! «Ноги в третью позицию! Враскоряку, я сказал! Польку-бабочку на раз-два-три!»

На роли папы и мамы Джульетты я выбрала самых кривых и косых уродов из всей своры провинциальных искателей «щастя», которые приперлись к нам за славой.

И вот мы в эфире!

Говорят, в городе люди побросали работу и все вперились в экран. Понятное дело: мое имя наделало шороху. То-то!

Успех нашего проекта намного превысил ожидания. Рейтинги зашкаливали. Все остальные каналы, кроме нашего, просто курили в сторонке. Руководству нашего «пятого» стали поступать предложения перепродать шоу.

Программа идет на канале целый день. Камера фиксирует, как артисты учат роль, как они причесываются, одеваются, ругаются матом, торопливо едят макароны, сморкаются в сторону.

Это грандиозный, феерический успех.

Вечером перед убытием домой я получила три приглашения на частные олигархические вечеринки. Во все конверты были вложены приличные суммы денег кэшем. Такие же приглашения получила Илона и наш голубой «Ромео».

Успех, полнейший, опьяняющий, волшебный. Цветы, поздравления. Руководство канала довольно, посулило нереальную зарплату. Я свободна. Богата. Ни от кого не завишу. Плевать хотела на все. Сегодня я дала уже несколько интервью различным СМИ. И обессилев, уплыла к себе в берлогу. Завтра опять съемки. Надо беречь голос.

…Было уже за полночь, когда я подъехала к своему дому. Около моего подъезда стояла припаркованная машина. В машине меня ожидал Дун Дешин. Оказывается, Ли, которую я оставила в квартире и про которую забыла, не отвечала ни на один звонок Дуна. Китаец позеленел до оттенка свежего огурца. А может быть, это реклама, которая светила с той стороны речки, отбрасывала свет на его лицо.

Дун схватил меня за руку:

– Где она?

– Полагаю, сидит в стенном шкафу, как вчера.

– О, как было бы хорошо! Я так волнуюсь!

Мы быстро поднялись. Я открыла, и мы вошли.

Ли действительно сидела в шкафу. Она упала Дуну на руки.

– Джулия, спасибо тебе, все уладилось. У Ли теперь есть паспорт, как у всех нормальных людей. Смотри, Ли, что написано в твоем паспорте: ты уроженка города Кокчетав земли Казахской. Но ты гражданка России. Как и я. Паспорт у тебя российский. Почти настоящий. С пропиской в Калужской области. Завтра мы подадим заявление в ЗАГС, нас распишут, ты возьмешь мою фамилию, поменяешь паспорт, и все. Ли, ты слышишь? Все закончено. У тебя есть документ.

– Это правда? – спросила Ли тихим умирающим голосом. И сложила ручки домиком на груди.

Счастливые китайцы отвалили куда-то в темноту. А я осталась совсем одна в большой пустой квартире, в которой мне было страшно. Как только я легла в постель, меня обступили тени тех, кто должен быть со мною рядом, накидывать на меня смирительную рубашку и оберегать меня от себя самой. Но их не было. Стало окончательно ясно, что я одна. Кому же мне позвонить в ночи? Да никому! Никому я на хрен не нужна. Но доигрывать ситуацию надо было из последних сил. Если нет счастья – пусть будет слава и деньги. Потому что счастье – это фантом, а слава и деньги – это толстый-толстый слой шоколада. Я войду в каждый дом со своей сатирой. Испорчу всем сон и аппетит. Расскажу, как лживы ваши мужья и отвратительно жирны ваши жены. Поведаю вам, что нет на свете ни любви, ни верности, ни трогательного материнства, нет того, ради чего вы напяливаете розовые кофточки и чистите зубы.

В рекламных паузах нашего шоу шли ролики про пиво, искусственные пенисы и показывали меня в красивом белье с новейшими прокладками.

И когда у меня уже все в делах было налажено, перед моим домом опять объявился Федья! Этот маленький карьерист опять оказался без денег и просто, безо всякого стеснения, потребовал у меня пару тысяч зеленых на обзаведение одеждой.

– Джулия! Я тебе еще не раз пригожусь. Сейчас я делаю один проект. Я предусмотрел для тебя ведущее место. То есть главную роль. Ты не пожалеешь, если не струсишь.

– Там есть риск для жизни? – со смехом спросила я.

– Определенный риск есть, – пристально глядя на меня, сказал Федя. – Только ты не пугайся. Этот проект вытекает из твоего проекта «Джулька». Но он сразу даст нам большую сумму денег и откроет новый этап в рекламном бизнесе. Я тебе сейчас все расскажу, – сказал Федя и его глаза сверкнули безумием. Он потащил меня наверх, ко мне же домой. Тут, расположившись на кухне, Федя раскрыл мне свой сценарий. Замысел Феди был настолько беспредельно нагл, что я чуть не подавилась чаем. Так надурить всех, ну, вы понимаете, что я имею в виду под словом «надурить», – мне бы самой не пришло в голову. Только одно «но»: когда сообщат моим родителям, у них может случиться инсульт или инфаркт. Надо было решаться.

Я сказала ему, что буду думать. Но он не уходил. Пришлось вынести ему из спальни немного денег. Он взял с кислой рожей, демонстрируя мне, что недоволен моей скупостью.

– Послушай, а куда ты подевал индусов? – спросила я, чтобы поставить на место этого беспредельщика.

– Я их трудоустроил. Они работают дворниками в общежитии университета.

Выслушав эту новость, я сходила в спальню еще раз и принесла Феде оставшуюся сумму. Я подумала, что с Федей не надо ссориться.

На следующий день мерзавка Илона мне заявила, что быть на съемках допоздна не сможет, так как у нее свидание. С Ливеншталем!

– Ой, Джуля, я не смогла отказать старику. Он так просил встретиться. Даже не знаю, как с ним появляться в обществе. Ведь он на коляске. А потом? Даже страшно представить. Ведь у него никудышняя техника пилотирования в постели.

– Куда пойдете?

– В ЧТ. В ресторан на сотом этаже эмпайра.

Оказывается, после революции в ЧТ объявили вечный День открытых ворот, теперь это стал обычный район города. Там работают рестораны, забегаловки. Теперь это популярное место времяпрепровождения.

– Мне обидно, Юля. Клиентов в «Сяо-Ляо» после погрома Чайна-тауна стало в сто раз больше. А я теряю время на телевидении. Это прекрасное занятие, но в клубе я зарабатывала больше. Короче, я хочу проехать мимо клуба и заскочить туда, посмотреть, кого эта тварь, владелец «Сяо-Ляо», взял на мое место! – сказала Илона. – Ты простишь меня? Ну и заодно я скажу последнее «прости» Ливеншталю. Черт с ним, отгоню ему его инвалидный мерседес с площадкой – пусть катается. Мне-то он на что? Я же пока не инвалид и не собираюсь. Надо расставаться по-человечески. А то как вспомню свое путешествие по пустыне с сумкой драгоценностей и полными трусами ужаса – так мне щекотно в одном месте. Но тогда я молодая была. А теперь пора уже устраивать судьбу.