Возвращение воина - Аллан Коул

Я постаралась думать о чем-нибудь приятном и заставила себя проглотить как можно больше баланды. У меня не было ни ложки, ни даже маленькой дощечки, поэтому я была вынуждена есть руками. Когда мне показалось, что я насытилась, то обнаружила, что в ведре осталось достаточно для того, чтобы поесть еще раз, поэтому я поставила его вблизи светящегося камня, чтобы случайно не опрокинуть.

Напоследок я запустила в ведро пальцы в надежде выудить хоть что-нибудь полезное. В жирном мясном вареве я обнаружила плоскую кость. Я попыталась определить, какому животному она могла принадлежать. Явно не птичья — ручаюсь головой. Не могла она принадлежать ни свинье, ни корове. Немного погодя я пришла к выводу, что такие кости бывают у ящериц. Я припрятала ее в рукаве туники в надежде, что она может пригодиться в будущем. Поев второй раз, я внимательно осмотрела опустевшее металлическое ведро. Оно было местами ржавым и имело примитивную ручку. Я знала, что не смогу воспользоваться даже самой маленькой частицей ведра или его ручки для того, чтобы сделать себе оружие, потому что те, кто держит меня под стражей, сразу обратят внимание на поломку. Поэтому я ограничилась тем, что соскребла с поверхности ведра немного ржавчины — получилась совсем небольшая щепотка — и завернула ее в лоскут, который оторвала от своего платка. Я спрятала получившийся маленький сверток в рукаве, устроив его рядом с косточкой ящерицы.

Сделав несколько расслабляющих упражнений, я выключила свет и вскоре уснула. Проснувшись, почти сразу приступила к зарядке, потом снова присела в излюбленной позе у стены и начала обдумывать сложившуюся ситуацию.

Немного погодя я привела астральное тело в соприкосновение со стеной, вошла внутрь камня, но почти сразу была остановлена. Заклинание, блокирующее камеру, показалось мне толстой, вязкой и очень упругой губкой. Я усилила нажим, но эта, как оказалось, бесконечная губка поглотила мои усилия. Пришлось отступить. Я находилась на территории, контролируемой вражеским колдуном, которого при любом, самом благоприятном для меня раскладе будет трудно победить, даже если он — невежественный шаман. Поэтому я сформулировала заклинания самозащиты, обеспечив наиболее надежную защиту от внезапной охоты.

Враг не заставил долго себя ждать и напал вскоре после того, как я заснула.

Снова вернулись дни далекого прошлого, когда я преследовала Архонта и заблудилась в просторах Западного моря. Я размышляла в своей каюте, качаясь на подвесной койке, убаюканная равномерным дыханием поверхности палубы, пока корабль мягко качался на волнах.

Внезапно в мой тихий сон вклинился Гэмелен, стуча по палубе посохом.

— Пришло время для очередного урока, друг мой, — произнес учитель.

Он бросил палку в меня, в полете она превратилась в большую крылатую змею, которая отвратительно шипела, с ее острых зубов на палубу капал яд.

Я дернулась убежать. Каждый нерв тела болел, давал команду отпрыгнуть в сторону, скатиться кубарем с подвесной койки и бежать сломя голову от смертельно опасных отравленных клыков. Вместо этого я поймала змею чуть пониже головы, за то место, где с двух сторон располагались небольшие углубления Надавив на эти углубления с двух сторон большим и указательным пальцами, я вызвала струю зеленого яда.

Отрава расплескалась на сверкающей поверхности палубы у самых ног Гэмелена. Он вскрикнул, и крик его боли заставил мое сердце защемить, потому что я сотворила это с наставником и другом.

Затем изображение Гэмелена расплылось, стекло по мерцающей поверхности дьявольского фантома, как обычно стекает нагретая краска по висящему на стене зеркалу.

Я проснулась, как от удара, сердце кувалдой било по ребрам, поджилки тряслись, как будто кто-то сильно дергал за натянутые струны. Рот был сух, как пергамент, губы запеклись. Я испытывала невероятную жажду. Щелкнув пальцами, я включила свет и направилась в тот угол, где в маленькую лужицу со стены капала вода. Зачерпнув воды, жадно выпила. Язык обволокло илистой жидкостью, но жажда исчезла. Вернувшись в спальный угол, я присела и попыталась сосредоточиться, на что потратила довольно много времени. Как только я снова полностью овладела собой, то сразу заснула.

Пришел стражник. Заменил ведро. Я оставила еще одну световую отметку на стене, потом тренировалась до полного изнеможения и снова погрузилась в сон.

На этот раз мне приснилось, что я нахожусь в саду Амальрика. Омери играла на флейте. Брат наливал в мой большой хрустальный бокал вино.

— Я люблю тебя, дорогая моя сестра, — произнес Амальрик, — и ты это хорошо знаешь. Более всего меня восхищала твоя храбрость. Но я думаю, что на сей раз ты проиграла. Признай это. Мы поднимем бокалы, и потом ты сможешь вернуться домой.

Я взяла бокал из рук брата. Его Амальрик наполнил вином Антеро, сделанным из лучших сортов винограда, из садов, от сбора в наиболее удачные и урожайные годы. Аромат вина заставил меня снова тосковать по родине. Невольно вскипели слезы, и мне доставило много труда отогнать их.

Амальрик широко раскинул объятия и сказал:

— Обними меня, Рали, я так по тебе соскучился!

Я с размаху разбила бокал о садовую скамейку и увидела, что в моей руке осталось зажатым острое, зазубренное хрустальное оружие. Амальрик поднял руки, как бы защищаясь от меня.

Я рассекла его ладонь рваными кромками разбитого бокала. Амальрик вскрикнул, из раны обильно потекла кровь. Я приблизилась к нему. Брат попытался убежать, но я настигла его прежде, чем он успел сделать несколько шагов. И я начала наносить удар за ударом своим хрустальным кинжалом.

Амальрик упал замертво у ног рыдающей Омери.

По моему лицу струились слезы, когда я вновь вернулась к действительности. Уняв всхлипы и осушив слезы, я снова направилась к лужице, чтобы утолить возникшую так же, как и после первого страшного сновидения, нестерпимую жажду. Я подавила все чувственные ощущения, все эмоции и сделала мой мозг пустым, как головка симпатичной, но ленивой школьницы.

Шло время. Появлялся и исчезал стражник. На камне появлялось все больше отметок. В сновидения никто не вмешивался. Но я знала, что противник вернется.

Перед тем как он атаковал еще раз, я успела нанести на стену еще несколько светящихся штрихов.

Я снова была в саду Амальрика. Омери рыдала над телом брата. Мои руки и туника были запачканы его кровью.

Неожиданно появилась моя мать, а я стала маленькой девочкой. Кровь, капающая с рук на садовую дорожку, до такой степени усилила чувство вины, что мне захотелось умереть.