Попались и Пропали - Александра Сергеева
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Я хочу тебя чем-нибудь порадовать, — многозначительно заявил коронованный ухажёр, вновь беря её за руку. — Завтра вечером в парке большой праздник. В честь твоего возвращения.
— Завтра? — удивилась Руана, робко потянув руку из захвата. — Неужели большой праздник можно подготовить за сутки?
— Пускай попробуют не подготовить, — хмыкнул он, крепче сжав руку.
И тут Руана решила немного понаглеть.
— А меня ваши фаворитки не утопят в бочке с вином?
— Не посмеют, — отмахнулся венценосный бабник. — Они знают своё место.
— Рада за них, — насмешливо проворчала Руана. — Они счастливей меня.
— Почему? — живенько заинтересовался он.
— Хотела бы и я знать своё место. А то мне тут сообщили радостную весть: оказывается, таарий замуж не берут. Даже с приданым. Для всех обладание ДАРОМ большое везение. А у меня оно, как у собаки пятая лапа.
Император заржал, одобрительно хлопая себя по ляжкам. И так, похохатывая нагнулся к ней:
— Я весьма доволен, что таарий не берут замуж. Ты драгоценная редкость. А все драгоценные редкости я стараюсь заграбастать первым.
После чего сплавляешь их по дешёвке — вспомнила Руана о том, как он выдаёт замуж своих фавориток.
— Я бы тоже старалась, — вежливо поддакнула она. — Если речь о подлинной драгоценности. Но со мной, единственный, вы явно переборщили. И выдаёте желаемое за действительное. Думаю, на празднике рядом с вашими фаворитками это станет очевидно.
— Да, они красивей тебя, — без обиняков отвесили ей паршивый комплимент. — И манеры у них куда привлекательней. Ты же отъявленная грубиянка.
— Да, мне говорили, — с безупречной беспечностью согласилась вообще-то урождённая аристократка. — Но, ничего не могу с собой поделать. Так что ваша драгоценность больше похожа на булыжник, валяющийся в луже.
— И меня это устраивает, — с нажимом произнёс монарх.
— А я не желаю быть посмешищем для ваших малюток! — изобразила она столь же безупречную обиду.
Всё-таки с момента возвращения памяти её притворство достигло небывалых высот. Во всяком случае, для малоинформативного средневековья. На Земле, понасмотревшись сериалов, ты уже предупреждён о людской неискренности. Тебе лепят прямо в лоб: все врут, никому нельзя верить. А тут…
— То есть, ты мне отказываешь? — прямо спросил домогающийся император.
— То есть, я должна подумать, — дипломатично подвела черту Руана. — Единственный, я даже не буду пытаться делать вид, будто вы… можете быть неинтересны женщине. Но у меня больная гордость. Лучше смерть, чем стать посмешищем.
— Что ж, — задумчиво покачал он головой. — Я терпеть не могу отказов, но в этом что-то есть. В конце концов, ты не простая девица. И я должен с этим считаться. Ладно, — спохватился он, поднимаясь, — тебе нужно отдыхать. Я удаляюсь. Но завтра желаю видеть тебя на празднике!
— Я похожа на идиотку? — хмыкнула Руана. — Не явиться на праздник в твою честь, всё равно, что обрядить свинью в дорогое платье, которое тебе шили целый год.
Естественно, и эта шутка прошла на ура — такой тут непритязательный народ. Похохатывая, император убрался восвояси. А Руана тотчас вылезла из постели и попросила:
— Мамушка, мне нужно одеться. Во что-то попроще.
Кормилица выползла из-за перегородки и пошлёпала к одной из подставок. Стащила с платья драпировку и гордо осведомилась:
— Такое сойдёт?
Руана помнила это вычурное безобразие, на которое без икоты не глянешь. Прежде шёлковое фиолетовое платье напоминало пышную клумбу. На которой цветочки произрастали на каждом квадратном сантиметре. Глаза бы вырвать тому модельеру, что нафантазировал это безобразие. А заодно и руки.
Теперь пышная, стоявшая колом юбка походила на узкий колокол без единой цветочной грядки. Рукава, что прежде напоминали две тыквы, засиженные ордой жемчужин, изящно заужены. Жемчужины ободрали и нанизали на длинную-длинную нитку — Руана как-то рассказала кормилице, что просто мечтает о такой. И теперь эта нитка висела на платье, спускаясь почти до колен.
— Потеряешь, — подцепив её пальцем, предупредила Урпаха.
— Ты знаешь, что ты просто золото? — почувствовала Руана, что глаза на мокром месте.
Она подошла к своей мудрой пестунье и обняла её, зарывшись носом в пышный белоснежный чепчик.
— Конечно, знаю, — раздражённо отодрала от себя подлизу старуха, не покупавшаяся на комплименты. — А куда ты собралась?
— Ты не поверишь, — вздохнула Руана, залезая в сундук с бельём. — В императорскую библиотеку.
— Вон как, — задумчиво протянула Урпаха, пытаясь вырвать из рук бесстыжей девки обрезанные панталоны. — Отдай, зараза!
— Не отдам! — боролась Руана с её косностью и непобедимо цепкими пальцами. — Или пойду с голой задницей!
— А иди! — подзадоривала её кормилица, не желая уступать.
— Хотела бы, давно бы их выбросила! — стояла на том же Руана, гадая, когда панталоны треснут. — Меня двадцать дней не было.
— Забыла, — озадаченно призналась Урпаха и выпустила добычу.
Руана одевалась, как на пожар. Фиолетовое платье облегало её обалденно женственную фигуру с изящностью и непринуждённостью воды. Жемчужную нитку она завязала на груди узлом, прикрепив его булавками к платью.
Волосы оставила распущенными в пику всем придворным запретам на подобную распущенность. Кормилица поворчала-поворчала, и буквально силой натянула на черепушку безнадёжной деревенщины тонкий серебряный обруч. Как на бочку — мысленно выругалась Руана.
У неё аж руки дрожали, когда она слегка подкрашивала уголки глаз фиолетовой краской. А у старой няньки дрожали от смеха губы, когда аристократка напяливала под дорогущее шёлковое платье грубые башмаки.
И вот старшая дочь достославного господина Таа-Лейгарда — к тому же маг и признанная стерва — выбралась на площадь перед замком. Где, позабыв про манеры, помаршировала в один из домов на противоположном краю этого плаца для яранов.
И как бы вы думали: кого она там встретила? Правильно: сразу трёх братьев Яр-Туранов. Ну, парочка младших её не интересовали. Зато при виде старшего в груди слегка похолодело, а в низу живота затеплело.
Братцы были не одни. Вокруг них собралось около двух десятков северян обоих полов. В руках все держали деревянные клюшки, которыми аборигены играли во что-то вроде хоккея на траве. Все четыре ярании были в мужских штанах, и никто им не тыкал в глаза пресловутым бесстыдством.
Игру застопорило почти сразу по её выходу из дома. Но Радо-Яра она разглядела не сразу. Тот до последнего стоял к ней спиной. Забранные в хвост волосы заморочили Руане голову. А спины у назлов все одинаково безразмерные.
— Ты всё-таки добралась, — язвительно поздравил пропажу Пере-Яр.
— И всё-таки живой, — в тон ему позлорадствовала Руана, демонстративно не глядя на Радо-Яра.
Пыталась справиться с подскочившим и завибрировавшим сердцем. Даже не ожидала, что он её настолько волнует. Впрочем, в начале интрижки так всегда: пылаешь и
