Раб сердец - Александр Лукьянов

      Оставленным в городе отрядам Рати он приказал днём и ночью совершать обходы и производить обыски. За ввоз, хранение и употребление трубочного зелья полагалось обращение в пожизненное рабство. То же наказание он установил за самовольное производство хмельных напитков, насилие и грабежи. За задержание в пьяном состоянии виновника ожидал месяц принудительных бесплатных работ на благо города.

      Зор сам встретил обозы с зерном, рыбой и солониной, тщательно рассчитал расход продовольствия.

      На Прыщавой площади с каждым днем росла толпа голодных горожан. Но она состояла не только из плачущих детей и старцев, измождённых женщин и увечных. Крепкие молодые парни вопили: «Еды! Еды!» А чистоградские мастерские продолжали лежать в заросших бурьяном развалинах, лавки были наглухо заколочены.

      Зор упросил ратников Братства встать к печам и испечь из привезённой муки хлеб. В душе нового градоначальника росло раздражение. Он ощущал, что нужно нечто такое, что помогло бы уменьшить толпу, расставить каждого на свое место. С первым же почтовым вороном Зор отправил письмо Брану с просьбой помочь советом. Ответ был принесен птицей через два дня. Зор прочёл белкие бисерные буковки, выписанные на тончайшей полупрозрачной бумаге и удивленно вскинул брови. Подумал. Торопливо перечёл. И внезапно согнулся в приступе неудержимого хохота. Вбежавшему испуганному писарю он едва смог успокоительно помахать рукой, дескать всё в порядке. Отсмеявшись, в тертий раз прочитал послание Учителя и удовлетворённо хмыкнул: -Так и сделаем!

      ...Толпа замолкла и стала принюхиваться. На Прыщавую площадь въехали повозки, распространявшие умопомрачительный запах тёплого хлеба. Воины с мечами наголо окружали их сплошным заслоном.

      -Хлеб! -простонала в толпе какая-то женщина. -Хлебушек! Хоть кусочек, сил нет терпеть! Деткам первым дайте!

      Зор взошёл на лобное место, воздел руку. Собравшиеся затихли, внимая каждому слову.

      -Чистоградцы, слышите меня?

      -Да! -громыхнула площадь. Из-под крыш прянули последние немногочисленные голуби, не переловленные во время осады изголодавшимися горжанами.

      -Взгляните направо. -продолжал Зор. -Отныне на Лобном месте будут сидеть вот эти писцы. Все желающие могут найти работу, получать на ней жалованье и кормить на него себя и детей.

      -Откуда же её взять, работу-то? -выкрикнул кто-то.

      -Да дел выше крыши! -возмутился Зор. -Куда ни ткни - везде руины. Восстанавливайте мастерские, начинайте трудиться.

      -На кого? -ядовито осведомился тот же голос.

      -Правильно спрошено! -одобрил Зор. -О главном! Богатой хозяйской сволочи отныне нет. Тут одно из двух. Первое. Коль пожелаете, восстановленная мастерская будет в собственности тех, кто на ней работает. Сами производите, сами продавайте, сами распределяйте доходы. Второе. Ежели не желаете заморачиваться, мастерскую возьмёт под своё руководство Братство, нанимайтесь на работу за установленную плату. Сначала, возможно, будем платить продовольствием, а вскорости и монету отчеканим..

      -А тепеерь посмотрите налево. На повозках - хлеб. Свежий, только из пекарни. На каждом куске - сало с чесноком. Это даёт вам Братство. Не дешёвую брагу, не трубочное зелье, не дурманящие порошки. Хлеб! Вот и ответьте, во имя Полной Луны, что лучше - лешелюбское правление или Братство?

      -Братство! Братство!

      -Так помните же это всегда! А сейчас без сутолоки и давки становитесь в четыре очереди к хлебодарам. А ну, не толкаться, говорю, всем хватит!

      Воины были готовы к худшему - к напору людей и беспорядку - и приятно удивились, когда толпа почти сразу же рассосалась по очередям. Началась раздача пищи. большинство принимало еду, обливаясь радостными слезами. Хлеб! Румяная, горячая краюха с восхитительным бело-розовым ломтиком сала и зубчиком чеснока.

      -Слава Братству! -вскричал высокий старик с трясущейся головой. -Слава Брану!

      Хлебодары всё раздавали и раздавали еду, совали куски в протянутые дрожащие руки. Поев, многие становились в другую очередь - к писцам. Те опрашивали, где человек желает работать, составляли списки, некоторым сразу же советовали, куда можно явиться завтрашним утром и приступить к труду. Кое-кого собирали в группы, знакомили и предлагали, взяв мастерскую в собственность, налаживать работу. Однако большинство чистоградцев, подкрепившись покинуло площадь.

      На следующий день раздавали хлеб с печёными клубнями, потом - с жареными в луке грибами... Так продолжалось неделю. Вновь зазвенели молоты в кузницах, задымили гончарные печи, заскрипели водяные колёса у мастерских в приречной части города. Но большая часть мастерских всё же предстояло полднять из развалин. Посему многие семьи шили на дому одежду и обувь для Рати Братства. Женщины пряли пряжу и стучали ткацкими станками. Сдавая к вечеру заказ приставу Братства, получали хлеб, сыр, масло и рыбу. Приставы просили потерпеть немного: -Вот-вот начеканим монет, будем рассчитываться деньгами.

      -Сколько народу записалось на работу за последние три дня? -спросил Зор у старшего писаря.

      -Сто пятьдесят три - позавчера, семнадцать - вчера и ни одного -сегодня. -утомлённо доложил писарь. -Все записавшиеся распределены по предприятиям в соответствии с их пожеланиями. Итого - девять тысяч двести девяносто один человек. Из них пятая часть захотела создать общее дело, а четыре пятых нанялись в мастерские Братства.

      -Сколько же осталось таких, которые будут приходить за едой, но не пожелают трудиться?

      -Полагаю, столько же. -твёрдо ответил старший писарь. –Тысяч десять.

      На следующее утро на Прыщавой площади, как и в предыдущие дни, собралась толпа в чаянии раздачи продовольствия, правда не столь большая. Слышались весёлые разговоры и смех. Собравшиеся были уверены, что Братство будет отныне и до скончания веков кормить их. Но на сей раз их ожидало нечто иное.

      Глашатай объявил, что отнне пищу будут выдавать не под открытым небом, где она пылится и привлекает мух, а в приведённых для этой цели в порядок двадцати погостах. Он перечислил, где открыты эти погосты и толпа поспешно разошлась.

      ...-И где жратва?! -возмущался на Ведьминском погосте здоровенный парень с тупым заспанным лицом. -Корзин не вижу! Мы собрались, а ну, выдавай! Не то самому Брану жаловаться будем, гы-ы!

      Ратник Братства с мечом в правой руке и кинжалом в левой внимательно оглядел парня с головы до пят и спокойно спросил: