Молодые волки старого королевства - Валерий Иващенко

Порою зажатая в зубах подгорного мастера короткая чадящая трубка вместо дыма принималась сыпать искрами, и тогда гном глухо ругался сквозь зубы и сноровисто принимался что-то там переделывать. Что ж, у каждой работы свои секреты и свои тонкости… жрецы принимались петь и сыпать песнями песней пуще прежнего, и вот наконец, гном в последний раз что-то там высмотрел и довольно осклабился.

– Теперь кровь, — сообщил он, проворно подымаясь с колен.

Ну, это дело привычное. Уж что все великие дела круто замешаны на ней, драгоценной — никого убеждать не надо? Двое целителей стали с ланцетами у озарённого лунным сиянием места, и каждый желающий мог подойти и позволить себя кольнуть в палец с тем, чтобы сцедить вниз одну-единственную капельку, при падении отзывавшуюся серебристо-колокольчатым смехом. Понятное дело, жрецы, мастера и именитые горжане не отказались от случая пролить кровь за город. Не побрезговал и Лен.

– Хватит, а то раствор схватится, — озабоченно пробасил гном, который в сомнении теребил свою высвобожденную из-за отворота полушубка бороду.

Работные люди проворно приподняли пока что слепое Зеркало, подвесили его на катках и распорках рычагов, двинули к месту. Порою взлетали фонтанами искры, громче взывали к смущённо перемигивающимся звёздам песнопения жрецов, лоснились от натуги бритые затылки мастеровых.

– На полдюйма вот в эту сторону подбей… и на полногтя повороти по солнцу. Есть! — воскликнул зорко посматривавший поверх чертежа звездочёт и проворно отскочил в сторону.

Всё же, недостаточно быстро — от вымахнувшего в бездну небес столба остаточной Силы подол мантии и часть рукава занялись удушливым чадом. Старый чародей величаво отмахнулся — не пострадал, мол — и настороженно уставился на упрямо остававшуюся матовой плиту, которая надёжно покоилась на своём месте строго вровень с окружавшей её булыжной мостовой.

– Что теперь? — озабоченно спросил он и зачем-то охлопал свои карманы.

Однако Лен уже был там. Заботливо склонившись словно пробудившаяся мать над всхлипнувшим во сне младенцем, он чутко и осторожно направил на упрямо покрытое матовой пеленой зеркало свой поток внимания. Для подобных целей существуют всякие заклятья истины, заклинания прозрения — но то слишком грубовато. Порою именно и надо вот так, мягко и необидно.

– В этом городе найдётся девица в возрасте, однако чистая? — поинтересовался он в сторонку.

Судя по смущённым взглядом переминавшихся с ноги на ногу горожан, в славном Майсинге с делами постельными всё обстояло в полном порядке, и запрошенного молодым ведуном непотребства не могло быть в принципе. Но тут из толпы вывернулась очаровательно раскрасневшаяся от собственной храбрости Славка. Залихватски хватив о мостовую сдёрнутой с головы беличьей шапочкой, она присела рядом.

– Что? — пощекотало щёку её горячее и нежное дыхание.

Лен миг-другой прислушивался, как из обожжённой ладони по всей руке разливается ноющая боль, и с лукавой улыбкой кивнул на восьмиугольник.

– Да протри с него пыль, и делов-то, — еле слышно, не шевеля губами выдохнул он. — Эти ведь так трясутся, что об этом и позабыли…

Девчонка прыснула в кулачок, но тут же изобразила на мордашке подобающее ситуации выражение. Заботливо она склонила свой стройный стан над большим восьмиугольным зеркалом, пока что не спешившим явить городу свою силу. Наклонилась, дохнула на серебристую матовость, тотчас же покрывшуюся морозными узорами. А потом просто ладонью, словно только и делала, что каждодневно свершала чудеса, быстро и сноровисто протёрла серебряную поверхность.

Толпа ахнула — зеркало обрело глубину и ясность, а отразившаяся в нём луна мягко заиграла на лице придирчиво вглядывавшейся туда зеленоволосой леди своими серебряными сполохами. Висюлька над переносицей снова привередливо сыпанула зелёным огнём.

– Господин чародей, проверяйте работу, — Лен устало распрямился и демонстративно вежливо, под локоток помог встать пошатнувшейся от слабости и нахлынувших чувств Славке.

Звездочёт нервно сглотнул, не сводя с места Силы вожделеющего взгляда. Какой-то миг казалось, что он себя не пересилит, но всё же крепкий и статный телом старикан оказался и десятка неробкого. Шагнул к зеркалу, прошептал над ним слова тайные, чародейские…

Толпа снова ахнула, загудела, придвигаясь поближе. А в глубине зеркала проплывали колдовски-яркие, никогда не виданные здесь созвездия. Вот важно продефилировала сияющая и раздувшаяся от собственного величия комета, дерзко вздымая распушившийся как у перепуганной кошки хвост.

– Свидетельствую, — веско пророкотал звездочёт и жестом погасил на зеркале свою силу.

Следом из толпы вытолкнули Сима-пивовара. Хоть тот официально и не числился в колдунах — но если кто делает лучшее на восходных рубежах королевства пиво, которое кроме всего прочего ещё и не портилось в бочонках месяцами, это что-нибудь да значит? Пухлый коротышка тоже суетливо пошептал… сверкнуло, грохнуло знатно — а в руках у ближайших обнаружилось по добрячему такому келиху знатного пива. Того самого сорта, с золотой каёмочкой и бархатистым привкусом, королевского…

– Свидетельствую! — голос у пивовара оказался тоненьким, жидковатым, так непохожим на его прославленные напитки.

Лен всучил свою кружку Мареку, который с несомненным интересом к ней тотчас и приложился. А сам, отряхнув ладони, в свою очередь подошёл к вделанному в мостовую зеркалу. Под его Силой в зеркале поплыли полуденные леса и полный жизни величавый бор под летним солнцем. Вот с той стороны изображение заслонила чья-то тень. Смешливая дриада от неожиданности распахнула на пол-лица свои зелёные глазищи, после чего хихикнула, повертела у виска пальчиком — и юркнула в ствол толстенного, никогда не виданного дерева с большими резными листьями.

– Свидетельствую, — и себе заключил Лен, отходя от зеркала.

Напоследок к работе бочком-бочком подобрался тот самый гном, смущённо неся в кулачищах здоровенную пудовую кувалду. Оглядев собравшихся этаким взглядом, словно то ли испросив у них разрешения, то ли и вовсе извиняясь, бородач размахнулся изо всех сил — и с жутким грохотом ударил в зеркало словно билом в гонг.

– Ага, прям щас! — хихикнула Славка.

Сделанную от всей души работу, да ещё и залитую молитвами и волшебством под завязку, так просто не проймёшь — кувалда с обиженным звяканьем отскочила в снопе искр, а придирчиво осмотревшие зеркало востроглазые отроки закрутили из стороны в сторону своими ещё с лета выгоревшими соломенными макушками.