Вариант Юг - Василий Сахаров

Почему силы противника так незначительны? Ответ прост. Во-первых, часть войск переброшена на границу с Доном, где воюет отряд войскового старшины Фетисова, зачищающего окрестности Батайска и левобережье. Во-вторых, часть и один бронепоезд направлены к Екатеринодару, добивать Кубанскую Раду и Корнилова. В-третьих, два батальона вызваны на Ставрополье, где вспыхивают офицерские восстания, и куда с Кавказа движется корпус Баратова, в составе которого, между прочим, два знаменитых партизана Великой Войны, Андрей Шкуро и Лазарь Бичерахов. Для нас это хорошо, а для противника, разумеется, плохо. Однако враги организованы гораздо лучше, чем восставшие, да и мой полк пока сыроват, поэтому преимущество за ними. Кроме того, через несколько дней Одарюк получит помощь из Павловской, где стоит покрасневший 18-й пластунский батальон, проведет мобилизацию своих коммунаров и вызовет помощь из других отделов. И если мы не будем активны, восстание задавят в течение нескольких дней, здесь дядька Авдей как всегда прав.

Теперь переходим к нам. У меня тысяча конных и десять пулеметов. В Терновской к утру наберу еще сотню всадников и двести пластунов. В дополнение, посланы гонцы к верным людям в окрестных хуторах. Поэтому если все сложится, как мне думается, к завтрашнему полудню будет еще как минимум полторы сотни конных и двести пехотинцев на телегах. Про пулеметы промолчу, просто не знаю, сколько и у кого по скирдам и сараям запрятано. И выходит, что в общей численности к завтрашнему вечеру нас будет около двух тысяч. Солидная сила, с которой можно выдвигаться к Тихорецкой и атаковать ее. Бронепоезда и броневиков бояться не стоит, по сведениям моей родни, они направлены в станицу Темижбекскую, а после этого двинутся к Кавказской.

Планов атаки занятой большевиками узловой станции было не менее пяти и, как всегда, начался спор, да такой, что мои земляки, чуть не перессорились. Послушал я их, ударил по столу кулаком и объявил свой план, который должен принести нам практически бескровную победу.

- Прекратить спор! Всем слушать меня! - спорщики остановили перепалку и, оглядев офицеров, я начал говорить: - Завтра с утра стягиваем все силы в станицу, берем только тех, кто имеет оружие и готов драться. После полудня выдвигаемся к станции и занимаем позицию для атаки. После чего, часам к пяти вечера, во главе двух сотен своих казаков, с нашитыми на папахи кумачовыми полосами и в шинелях без погон, никого не опасаясь и ни от кого не прячась, мы выдвигаемся к вражеским окопам на окраине. Дальше, представляемся конным отрядом знаменитого красного командира Шпака и проходим на станцию. Затем отряд захватывает вражеский штаб и бьет по большевикам с тыла. Основные силы атакуют в лоб. Более точные приказы получите завтра перед выступлением, когда разведка вернется. Вопросы?

- А кто такой Шпак? - спросил один из моих сотников, хорунжий Зеленин, некогда воевавший против Чернецовского отряда в бригаде Голубова. - Никогда о таком командире не слышал.

- Я тоже не слышал. Но фамилия коммунарская, а в нашем случае, главное, уверенности и нахальства побольше. Как думаешь, хорунжий, сможем мы такое дело провернуть?

- Да. У красных неразбериха и с дисциплиной не очень. Наверняка, только на окраине несколько постов стоит, да в центре парочка. Так что по-хорошему один неожиданный удар и станция наша. Лично я считаю, что не надо ничего придумывать с переодеванием и проникновением.

- Как я решил, так и поступим.

- А что с пленными делать будем? - этот вопрос задал полковник Толстов, который еще в русско-японскую войну получил тяжкое ранение в ногу и с тех пор занимал только тыловые должности.

- Надавать им всем по шеям и по домам распустить, чтобы не возиться, - в разговор вклинился другой мой земляк, еще не видевший Гражданской войны и не понимавшей ее необычных законов, молодой подъесаул Мамонов-младший.

- Нет, никого распускать не будем, потому что каждый отпущенный на волю вражеский солдат, может в будущем получить новую винтовку и снова пойдет против нас.

- Тогда получается, что их надо держать при себе или лагеря специальные выстраивать?

- Тоже нет.

- Неужели к стенке? - удивился есаул и с опаской посмотрел на меня. - Ведь не басурмане какие, а православный люд.

- Всех пленных собираем в кучу и организовываем из них вспомогательные рабочие подразделения. А чтобы не разбежались, приставляем к ним стариков из урядников и молодежь. Сколько пленных будет, неизвестно. Но чем они будут заниматься, я себе представляю четко. Мы передадим их под начало Николая Степановича, - взгляд на полковника Толстова, тот согласно кивнул головой, а я продолжил: - Думаю, господин полковник найдет достойное применение здоровым и крепким мужикам. Ведь скоро полевые работы начнутся, так пускай пленные на нас поработают и восстановят, что порушили.

- Ладно, возьмем мы Тихорецкую, - не унимался Мамонов, - а дальше-то что?

- Первым делом свяжемся с Кавказской и в своих дальнейших действиях скоординируемся с ними. Ударим с двух сторон навстречу друг другу, и раздавим Одарюка с его бандами.

- Надо не забыть небольшой отряд к Челбасам послать, - уже в конце разговора сказал сидевший с краю стола и досель не вмешивающийся в разговор войсковой старшина Дереза.

- А что там?

- Молодежи, собранной на военные сборы, больше тысячи человек. Все на конях и при оружии.

- Вот это дело, нам в помощь. Молодыки, если согласятся за нами пойти, а я уверен, что так оно и будет, к Тихорецкой за пару часов выйдут.

Более вопросов не последовало. Кто-то из офицеров отправился к своим сотням, кто-то решил еще немного посидеть, а я на покой.

Ночь прошла спокойно, а с утра из окрестных хуторов начали подходить подкрепления, и уже к полудню, перед самым выступлением, под моим командованием было чуть более двух тысяч готовых к бою людей. Если быть более точным, полторы тысячи конных, шестьсот пеших, тридцать три пулемета и одно орудие, непонятно как оказавшаяся на складах Мамонова-старшего 48-ми линейная гаубица образца 1910-го года с приличным боезапасом.

Все воинство было выстроено вдоль шляха сразу за станицей. Здесь был произведен смотр сотен, еще раз подтвержден план операции, и я отдал команду на выдвижение к Тихорецкой...

Вечер 21-го марта, земля подсыхает, а ласковое солнышко начинает клониться к закату. К окраине узловой станции с революционной песней и развевающимся над головой передового всадника огромным кумачовым флагом, подходят две сотни красных конников. На дороге, охраняя въезд на станцию и разъезд на Тихорецкую, стоит пост, десять грязных и зачуханных солдатиков при двух «максимах». Вокруг никого, и встречают нас лениво. После чего появляется старший, косматый и давно небритый здоровяк в новенькой офицерской шинели, с давно нечищеной винтовкой за плечами и красной нарукавной повязкой на левом рукаве.

- Хтось такие? - спрашивает он и сплевывает на землю шелуху подсолнечника.

Посмотрев на такое, я решаю, что комедию можно было не ломать. Прав Зеленин - с переодеванием излишняя перестраховка получилась. Однако подошли неплохо, и я киваю своим казакам, которые готовы ко всякому, и они наезжают на красногвардейцев конями. Миг! И все враги согнаны в одну группу. Они стоят спина к спине, и начинают понимать, что все идет совсем не так, как им представлялось изначально, и что красные конники, совсем не красные. Что характерно, проявить героизм и ценой своей жизни, схватив винтовку, успеть выстрелить вверх и тем самым предупредить своих товарищей, ни один не попытался. Видимо, солдатики не из идейных бойцов, и это просто замечательно.

Охрану вяжут, и мои сотни спокойно направляются на станцию. Здесь тихо, никто не суетится, не паникует и не призывает к оружию. Наверное, местные «борцы пролетариата» считают, что опасность где-то далеко, и здесь они могут чувствовать себя в полнейшей безопасности. Это ошибка, и за нее, как и за любую другую, придется заплатить.

Мы подъезжаем к зданию станционного управляющего, невысокому двухэтажному домику. Караул на месте, но взгляды, которые кидают на нас, не враждебные, а скорее любопытные. Поэтому я спокойно спрыгиваю с коня и обращаюсь к трем солдатам, охранявшим штаб:

- Где начальство?

- А кто нужен? - лениво интересуется пожилой солдатик.

- Да хоть кто, а то, браток, понимаешь, прислали нас вам на подмогу, белых гадов и эксплуататоров трудового народа давить. А что конкретно делать и где мироеды окопались, неизвестно.

- Сегодня никого нет. Товарищи Одарюк и Пенчуков в Кавказскую направились. Товарищ Фастовец уже домой отъехал. А все остальные, кто повыше, Катеринодар от беляков защищают.

- Понятно.

Я оглядываю площадь, станцию и железнодорожные пути. Мои казаки заняли все самые выгодные для боя места и блокировали казармы. Так что резкий взмах рукой и громкая команда: