Очарованная тьмой - Ольга Сергеевна Кобцева
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— А ты настырный, — напоказ рассмеялась Рада. Смех вышел рваным, напряженным.
— Настырный. И, к счастью, со мной были помощники, иначе бы я и за месяц не управился. А так мне понадобилось всего несколько дней, чтобы поговорить с местными жителями. И в одной деревне нашлась-таки девушка по имени Рада, по описанию похожая на тебя. Но есть одна проблема.
Рада склонила голову набок. Несмотря на то, что речная вода ночью обволакивала прохладой, по телу расползался жар.
— Какая же?
— Эта девушка уже лет десять как мертва.
Жар достиг сердца. Сжёг всё внутри девушки, мысли истлели, оставив вместо себя лишь пепелище, и среди них Рада отыскала лишь одно оправдание:
— Что ж, раз та девушка мертва, то она — не я. — Рада растянула губы в скованной улыбке.
— Я тоже так подумал. Решил даже, что ты скрыла своё настоящее имя, и разузнать твоё прошлое невозможно. Но и судьбой той девушки тоже решил поинтересоваться — так, от безысходности. И узнал пару интересных вещей. Оказалось, новорожденного брата той девушки звали Фёдор — совсем как моего дядьку. У того детей не было, не получалось, а потом пошли слухи, что вдруг сын у него родился. Дядька радовался, хотел сына признать да наследство ему оставить, вот только вскорости хворь его в могилу свела. Но что я всё о нём да о нём…
Пока Руслан говорил, Рада едва сдерживала слёзы. Словно наяву она услышала предсмертный плач брата, который вскоре затих под одеялом. Девушка отвернулась, скрывая покатившуюся по щеке слезу, слизнула её и быстро вытерла мокрую дорожку, делая вид, что поправляет волосы.
— Есть и ещё одна деталь, которая меня зацепила, — рассказывал Руслан. — Изба Рады сгорела. Огонь едва потушили, да спасать уже было нечего и некого. Стали погибших хоронить: мать семейства, старших её дочек, Фёдора новорожденного, а вот младшей дочки недосчитались.
— И куда же она делась? — Рада напряглась.
— Люди разное говорят. То ли дотла сгорела девка, то ли колдунья её утащила.
— Зачем?
Руслан пожал плечами с невесёлой улыбкой:
— Душу испить, тело съесть, в жертву принести, в ритуале каком использовать, — хмыкнув, перечислил версии юноша. — Тебе лучше знать. Но всё ж большинство деревенских решили, что девочка полностью сгорела, с пожаром же боролись долго. А чего ещё думать? Больше Раду ведь никто не видел, бежать ей было некуда, — Руслан пристально посмотрел на девушку, которая сейчас мечтала с головой уйти под воду. — Значит, погибла в пожаре. Правильно?
— Правильно, — беззвучно подтвердила Рада.
— И ещё кое-что. Я ведь уже говорил, что деньги развязывают языки? Так вот, я предложил хорошую плату тем, кто вспомнит ещё что-нибудь подозрительное. И вспомнили. За несколько дней до пожара кое-кто из соседей видел дорого одетых людей, что бродили вокруг той избы. Уж что они хотели — неизвестно. Может, следили за домом, может, случайно мимо шли. Но говорить что-то против богачей — дело гиблое, потому сосед и молчал десять лет, пока я не спросил.
— Любопытная история, — сказала Рада в пустоту, не глядя на Руслана. — И что ты об этом думаешь?
Она хотела и в то же время не хотела услышать ответ.
— Думаю, что та «погибшая» девушка и есть ты. Маленький брат Фёдор — сын моего дядьки. А те странные люди, что бродили возле дома — слуги моего отца и, возможно, он сам. Так ты познакомилась с моим отцом.
Это был не вопрос, но Рада всё же молча кивнула. Слёзы упрямо толклись в уголках глаз, но девушка моргала, смахивая их. Руслан потёр переносицу.
— Я угадал. — В его голосе послышалась не радость, а тоска. — Теперь твоя очередь залатать прорехи в этой истории. Что случилось в тот день?
— Почему бы тебе не спросить у отца?
— Когда я приехал, он уже спал, да и сомневаюсь, что он так просто во всём сознается. Лучше спросить у тебя. Так что произошло?
— Самое худшее, — безжизненно ответила Рада. — Твой отец был там. Мою мать убили, сестёр изнасиловали и убили, брата задушили. А дом сожгли. Всё из-за наследства.
В этот раз девушка не смогла сдержать слёзы. Она отвернулась от берега и обняла себя, тихонько дрожа. Гладила себя по плечам, чтобы отогреться от холодного отчаяния. Её пронизывала острая стрела — не ненависти или злости, нет, — а горя. Невозможно было даже за десяток лет жизни выплакать все слёзы, накопившиеся тем днём.
— Понятно, — выдохнул Руслан так, будто его ударили под дых. — А что сделали с тобой?
Девушка сглотнула слёзы. Юноше пришлось ещё несколько раз повторить вопрос, но сил ответить у неё не было, и он спросил по-другому:
— Я видел шрам у тебя на груди. Это…
— Да, — срывающимся голосом перебила Рада. — Меня ударили ножом. По его приказу.
— Как ты выжила?
«Не выжила. Я умерла», — хотела бы съязвить девушка, но не могла растянуть губы даже в самой поганой, злобной ухмылке. Она всхлипнула. Потом отдышалась и ответила:
— Меня спасла тётка, другиня матери. Буквально отвоевала у смерти, — не соврала Рада, при этом всё же утаив часть правды. Подробности тут ни к чему.
Она быстро растирала руками озябшие плечи. Над озером и берегом повисла такая тишина, что, казалось, тронь, нарушь её — и она раздерёт душу, словно дикая кошка. Рада провела пальцами по шраму. Вся физическая боль от него переросла в боль душевную. Девушка закрыла шрам рукой, слабо надеясь, что так сможет отгородиться от воспоминаний, но
