За кулисами диверсий - Вадим Кассис

А дальше началась уже чистая история, выходящая за пределы девичьего восприятия тех далеких событий, за пределы столь ценного и столь же хрупкого инструмента, как человеческая память. История колонизации Гавайских островов американским империализмом.

Сперва для отвода глаз американцы провозгласили Гавайи «республикой», назначив ее президентом крупного предпринимателя Доула. А в 1898 году Гавайская республика закончила свое существование, и острова были объявлены владением — США, где тот же Доул, который впоследствии стал «ананасным королем», с благословения Вашингтона вступил на должность губернатора.

Вот почему церемония, на которой 2 сентября приглашенные угощались ломтиками торта–гиганта, была метко названа некоторыми журналистами «поминками по независимым Гавайям».

В тот же день, когда на зеленой лужайке перед дворцом «Лолани палас» облаченная в национальные наряды толпа под тающие плавные мелодии исполняла национальные танцы и в песнях оплакивала былые годы, на другой поляне, перед вполне современным зданием профсоюзного центра металлистов штата Гавайи, рабочие сжигали в пылающем костре несправедливые трудовые контракты, навязываемые им предпринимателями. Их было 700 человек. Они аплодировали и пели. В песнях отчетливо слышался призыв к забастовке. Два, казалось бы, не имеющих между собой видимой связи события одного дня. Но если вникнуть в их существо, то можно проследить в этом определенную закономерность. Колонизация островов, а затем, в 1959 году, по существу, насильственное обращение их в 50‑й штат США принесли жителям Гавайев те же плоды «цивилизации», явное перепроизводство которых наблюдается невооруженным глазом во всех других штатах континентальной Америки.

Начались слежки ФБР за инакомыслящими, во многих учреждениях были установлены подслушивающие аппараты, элементарное попрание прав человека стало повседневной практикой на Гавайях.

…К кровоточащим социальным проблемам Гавайев XX века за последние годы добавилась еще одна. Пришла она на острова, естественно, не сама по себе, а была экспортирована сюда все тем же Вашингтоном. Для того чтобы более выпукло представить себе всю глубину этой проблемы, нужно мысленно вернуться к весенним дням 1975 года.

30 апреля с падением Сайгона была поставлена последняя точка в летописи длительной самоотверженной борьбы, которую вел народ Южного Вьетнама под руководством Национального фронта освобождения и Временного революционного правительства за полную свободу и независимость. Под мощными ударами войск освобождения, охваченные паническим страхом, потерявшие дисциплину, бежали отряды разложившейся марионеточной армии. Именно в тот период родилась и была поспешно раздута всем пропагандистским аппаратом США так называемая проблема «беженцев». В течение многих часов и дней американское телевидение, радио, газеты взахлеб расхваливали «самую гуманную» операцию. Боевые корабли, предусмотрительно направленные Вашингтоном, подбирали с берега беженцев, которые якобы спасались от «коммунистического наступления», а гигантские самолеты, направленные в Южный Вьетнам с грузом оружия, возвращались в США полные детей, которых, мол, в противном случае ожидала бы страшная судьба…

Однако в то время ни слова не говорилось о том, что миллионы вьетнамцев решительно отказывались покидать родину, поднимали восстания, чтобы сбросить с себя последние оковы режима Тхиеу и остаться в своих селах, городах. Сейчас уже доподлинно известно, как на американских судах, участвовавших в «гуманной» операции, люди умирали от недостатка пищи и воды, от болезней. Их увозили разными путями. Некоторых высаживали на острове концлагерей Фукуок, допрашивали и, если находили сочувствующих коммунистам, расстреливали на месте без суда и следствия.

Начало этой «гуманной» акции ознаменовалось смертью более 150 южновьетнамских сирот, погибших в результате авиационной катастрофы неподалеку от аэродрома Таншоннят. А то, к чему она привела, в наши дни можно увидеть, в частности, на Гавайских островах.

Нгуен Ван Ки, с которым мы встретились на окраине Гонолулу, приехал сюда с другими южновьетнамцами отнюдь не по своей доброй воле. Он вспоминает:

— Это была подлая пропагандистская затея, ничего не имеющая общего с соображениями гуманности или сочувствия. Когда Пентагон убедился в неминуемом крахе своих ставленников, он и решил взять на себя «великую миссию помощи» народу Южного Вьетнама, и в первую очередь сиротам. Тогда, правда, никто из американцев не признавал, что за годы войны в Южном Вьетнаме осиротело по вине сайгонской верхушки и интервентов более одного миллиона детей. Сироты представлялись наиболее выигрышным козырем.

Родственник моего собеседника Нгуен Фан Данг добавляет:

— Из рода в род мы занимались торговлей овощами, никогда и ничего общего не имели с полицейскими, или офицерами сайгонской армии, или теми, кто разбогател на американской войне. Нам нечего было опасаться. А они не стали нас даже спрашивать, загнали по трапу в самолет и высадили сначала на острове Гуам, а уж потом перевезли сюда.

Нгуен Ван Ки вспоминает попавшее в печать письмо бывшего заместителя премьер–министра сайгонской администрации, в котором прямо говорилось о том, чтобы «эвакуацию» южновьетнамцев в США использовать в пропагандистских целях. В нем, в частности, подчеркивалось, что это событие будет широко освещаться в прессе и вызовет положительную реакцию во всем мире, и особенно в США.

— Однако этого не произошло. На Гавайях сейчас находится около трех тысяч «беженцев». Мы поставлены в малоприемлемые для нормальной жизни условия. Посудите сами. Уже давно вообще прекратилась нищенская программа федерального правительства по вспомоществованию «беженцам». На что же рассчитывать, если чиновница из организации помощи эмигрантам штата Гавайи Элайн Сэндобал признает, что ведомство по делам иммиграции откровенно не желает, чтобы мы, вьетнамцы, имели бы возможность пользоваться программой по улучшению бытовых и социальных условий наравне с другими жителями штата.

В разговор снова вмешивается Нгуен Фан Данг:

— Замечу, что мисс Элайн Сэндобал в общем–то справедливо считает, что Соединенные Штаты абсолютно не были готовы к принятию, как она выражается, «такого рода беженцев». Мы для них обуза. А если говорить о вопросе трудоустройства моих соотечественников, то он полностью соответствует этой проблеме в масштабе всей Америки. Устроиться на работу удалось лишь четвертой части всех трудоспособных «беженцев», а ходят в школы лишь половина наших ребят. Дороговизна на квартиры не поддается никаким сравнениям. Самое скромное жилье на одну семью обходится в среднем в девяносто тысяч долларов плюс покупка земельного участка…

Наши собеседники рассказывают, что тысячи вьетнамцев, вывезенных в свое время в Соединенные Штаты, продолжают настаивать на возвращении на родину. «Большинство из нас были доставлены на чужбину американскими военными властями с помощью обмана, шантажа и насилия», — говорят они, перебивая друг друга.

Нам представилась редкостная возможность побывать и на Кинг–стрит, где живут южновьетнамские «беженцы». Не каждый из них решался назвать свое настоящее имя, не каждый отважился поведать о своем прошлом и настоящем. Причины тому разные. Но вывод из общения с этими людьми можно сделать вполне определенный: их считают здесь людьми «второго сорта». Отмечено немало случаев столкновений и расистских выходок против этих «небелых эвакуированных». Чтобы избежать физических расправ, они при малейшем обострении обстановки убегают под малонадежную защиту своих жилищ. Южновьетнамцы не раз оказывались в роли козлов отпущения за различные социальные недуги штата Гавайи. На островах уже твердо укоренилось мнение, что иммигранты, мол, увеличивают уровень преступности, выкачивают средства из системы социального обеспечения и обостряют и без того достаточно взрывную проблему безработицы.

— Чтобы покончить со всеми казусами и недоброй жизнью, нужно как можно скорее уехать домой, — говорили эти эмигранты поневоле.

…Имя человека, открывшего Гавайские острова, англичанина Джеймса Кука, сегодня редко вспоминают на Гавайях. Весьма скромное место великому морепроходцу своего времени отведено и в залах морского музея Гонолулу, обосновавшегося на четырехмачтовом фрегате постройки 1887 года «Фолз оф Клайд»; не более того сообщается о капитане в популярных справочниках и туристических проспектах, изданных на Гавайях. Мы не обнаружили в столице ни одного ресторанчика или хафеюшки под его именем, а если говорить о мемориалах или улицах, как–то связанных с этим человеком, то их тоже нет.

Чем объяснить такое непочтение? Во всяком случае, да это и вполне естественно, на родине Кука ему воздано куда больше почестей! Его походам посвящены целые фолианты, изданы дневники самого капитана, составлены биографии отважного мореплавателя. Британцы считают, что два наиболее почитаемых имени во всей истории военно–морского флота Англии — Нельсон и Кук. В Лондоне можно любоваться строгим памятником Куку, а в поместье друга и коллеги капитана — сэра Хью Паллисера в Бакингемшире воздвигнут выразительный мемориал в его честь.