Почему женщины носят то, что они носят - Софи Вудворд
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Поскольку Клэр носит черные рубашки регулярно, она знает, что на них можно положиться. Привычная одежда, таким образом, – один из элементов механизма, описанного Гофманом (Goffman 1971a): повседневный внешний вид, наряду с действиями и жестами, представляет собой один из способов поддержания социальной стабильности. Когда Клэр носит черные рубашки, она знает, что они удачно смотрятся; она чувствует себя в них хорошо, и тем самым обеспечивает себе «онтологическую безопасность» (Giddens 1991): Клэр пребывает под защитой собственного «я», поскольку эти рубашки и есть она сама. В рубашке ей физически комфортно, в ней не жарко, она не стесняет движений. Комфорт обеспечен особенностями ткани и конструкцией модели; важно также, что, поскольку Клэр часто надевает эту вещь, она точно знает, как ее носить. Облачение в костюм – это приобретенная компетенция, навык, встроенный в общую систему самоконтроля, связанного с телесными практиками. Гофман (Goffman 1971b: 248) отмечает, что любой жест или действие на первых порах кажется неудобным или трудным, даже если это нечто само собой разумеющееся, как, например, ходьба или завязывание шнурков. Практика становится естественной, только если она воспроизводится в течение некоторого периода времени. Рутина имеет материальную природу: привычная одежда становится удобной и не требует осознанного взаимодействия с ней.
В рубашке Клэр чувствует себя комфортно, потому что та соответствует ее самоощущению. Вместе с тем она испытывает и потребность вписываться в тот или иной социальный контекст. Обычно Клэр ходит в паб со своим парнем и его друзьями. Но однажды коллеги пригласили ее на «девчачью вечеринку», и Клэр забеспокоилась. Она привыкла проводить время с одними и теми же людьми, большинство из них были мужчинами, и она уже несколько лет не встречалась с исключительно женской компанией. Беспокойство усилилось, когда Клэр осознала, что коллеги намного стройнее ее и одеваются очень «гламурно, по-девчачьи». Она поясняет: «Знаете, такой тип женщин, которые каждую неделю делают маникюр и ходят к парикмахеру раз в две недели». Клэр выросла в бедной семье, и ей никогда не покупали много вещей; она первая в семье поступила в университет и оплачивала все расходы сама за счет кредитов и подработок. Клэр всегда покупала вещи в дисконтных дизайнерских бутиках или по дешевым каталогам с почтовой доставкой. Теперь, когда женщина работает в модном магазине, она покупает там одежду для работы в качестве униформы, но, по ее словам, это вещи «для среднего класса и для людей постарше». Она чувствует, что очень отличается от коллег: у них разный стиль, разные личностные приоритеты, разные представления о женственности. Накануне вечеринки девушки на работе обсуждали, что они наденут и какие обновки купили. В обычной ситуации Клэр надела бы черную рубашку и джинсы. Однако, слушая пересуды о нарядах, она задумалась, не стоит ли и ей попробовать что-нибудь новенькое. Джинсы она все же решила оставить, а модный топ подобрать в магазине, где работала, поскольку так могла воспользоваться скидкой. Клэр перебрала несколько топов без рукавов; один из них был с серебристым блеском, другой розовый, с цветочками; все эти вещи казались ей подходящими для «девчачьей» вечеринки. Однако все, что она примеряла, в итоге оказывалось не ее: «Это могли бы носить они, но не я. Я не такая девушка». История Клэр ясно дает понять: идентичность нельзя просто купить в магазине, что бы ни думали об этом теоретики постмодернизма (Featherstone 1991). Более корректной представляется точка зрения Скеггс (Skeggs 2004), подчеркивавшей, что при выборе костюма важна не только вещь как таковая, но и владение материальными культурными компетенциями, которые необходимы для ее ношения. Р. Барнс и Дж. Эйхер утверждали, что одежда помогает создать коллективную идентичность, поскольку она «интегрирует и исключает» (Barnes & Eicher 1993: 1). Для Клэр быть интегрированной значит не просто носить правильный костюм; вопрос о том, как одеться правильно, – это в равной степени вопрос манеры поведения и телосложения, подходящего для облачения в тот или иной наряд.
Рассматривая разные топы, Клэр лишь отчетливее понимала, как сильно она отличается от коллег; она чувствовала себя аутсайдером не только по отношению к этой конкретной женской компании, но и к тому типу женственности, который они собой воплощали. Скеггс (Skeggs 1997) пишет, что идеал женственности исторически сложился как образ белой женщины из среднего класса. В процессе исследования она обнаружила, что, когда женщины из рабочего класса «примеряют женственный наряд, они часто ощущают, что он им не по размеру. Его шили для людей с другим телосложением» (Ibid.: 100). Клэр также переживает это на телесном уровне: она отчетливо видит несоответствие между своим отражением в зеркале и стройными силуэтами других женщин. Она также считает, что их тип женственности не соответствует ее самовосприятию. Скеггс писала о женщинах, наряжавшихся подобным образом на вечеринку, ради развлечения или в попытке почувствовать себя лучше. Как правило, они не привносили в свой образ сексуальные коннотации и одевались респектабельно. Клэр, однако, находится в другой ситуации: ее спутницы ничего не пробуют, они одеваются так постоянно.
Ощущение инаковости стало еще явственнее в процессе вечеринки, и Клэр чувствовала себя некомфортно. Приобретенные в итоге на работе джинсы были призваны помочь ей вписаться в компанию, показать, что она делает покупки в правильных местах. Однако эффект получился обратным: сказав девушкам, что джинсы были из их магазина, Клэр почувствовала, что коллеги смотрят на нее свысока: «Они явно подумали: „Она не может позволить себе ничего другого, ей приходится покупать со скидкой“». Дискомфорт
