Флагман штурмовой авиации - Семен Донченко

Во время второго захода обстановка прояснилась: в самом узком месте реки Вислоки, в ущелье, недалеко от моста, были зарыты два танка. Одни башни торчали. Южнее, чуть ближе к Гамрам, тщательно замаскировалась артбатарея.

Ведущий разделил экипажи на две группы. Одна атаковала батарею, другая танки. Штурмовку группа провела удачно. И орудия и танки были уничтожены.

Убедившись, что путь свободен, наступающие бросились вперед. Первыми двинулись пять тридцатьчетверок. Они беспрепятственно проскочили мост, за ними потянулись остальные.

Напоследок по приказу командира корпуса Балабин сделал еще по два захода на укрытия гитлеровцев.

Уже собрав группу, ведущий увидел в форточку, как наши танки приближались к Гамрам…

Жестокие бои велись за каждую высотку, за каждый населенный пункт. У Доброслава гитлеровцы предприняли контратаку и приостановили наступление наших подразделений.

На этот раз в район боевых действий вылетела девятка «ильюшиных» во главе со старшим лейтенантом Н. Столяровым.

Противник старался использовать лес и гористую местность, чтобы скрыть от наблюдателей свои силы. Но летчики сумели разыскать и танки и бронетранспортеры и атаковать цели. Бомбы, снаряды прожигали вражеские машины, рвали их броню. Итог вылета — уничтожены четыре танка, артиллерийская батарея.

Воодушевленные действиями штурмовиков, пехотинцы поднялись в атаку и минут через двадцать очистили Доброслав от фашистов.

…Вскоре с командного пункта в небо взвилась очередная зеленая ракета, и штурмовики один за другим оторвались от земли. Курс — на запад, к горной реке Вислоке.

Прошли годы, и я не помню сейчас, кто был в тот вылет старшим группы, но само событие врезалось в память навсегда.

Несмотря на густую дымку, экипажи точно вышли на цель и сбросили противотанковые бомбы, затем обстреляли эрэсами движущиеся в строю бронетранспортеры. Вокруг «илов» густо вспыхивали разрывы зенитных снарядов, переплетались малиновые трассы очередей крупнокалиберных пулеметов. Потом вдруг все затихло. Летчики сразу поняли, что это значило: в воздухе появились немецкие истребители. Не дав штурмовикам перестроиться в круг, «мессеры» насели на них с ходу.

Лейтенант Н. Хорохонов, не отрываясь от ведущего группы, изловчился и всадил в преследовавшего его «худого» пушечную очередь. «Мессершмитт» разнесло на части. Однако остальные истребители зажали в «клещи» нашего ведущего. Хорохонов бросился на выручку, подбил еще одного «сто девятого».

Пара вражеских истребителей продолжала атаковать машину командира группы. Было видно, как темные пробоины прошили во всю длину фюзеляж и плоскости его «ила», клочками свисала и обшивка.

— Уходи домой! — прокричал ведущему Николай Хорохонов и бросил свою машину под пушечный удар «мессершмитта».

Снаряд попал в мотор штурмовика, «ильюшин» вспыхнул и, переваливаясь с крыла на крыло, стал падать. Воздушный стрелок сержант Ф. Дилов выбросился с парашютом, за ним оставил неуправляемый самолет и Хорохонов. Оба они погибли в перестрелке на земле…

Именно в эти дни и случился казус, о котором еще долго вспоминал при встрече со мной генерал Красовский.

Как-то генерал Рязанов вызвал меня на КП и сказал, что у него в штабе скопилось много неотложных дел, потому мне придется остаться на командном пункте и держать под рукой три-четыре группы штурмовиков, но использовать их следует разумно — с горючим в корпусе туговато.

Рязанов отбыл. Через несколько минут на одном из участков фронта 38-й армии, где как раз находились маршал И. С. Конев и генерал С. А. Красовский, противник предпринял контратаку с танками и артиллерией. Я немедленно поднял в воздух одну штурмовую группу, затем вторую. Последним взлетел со своими экипажами старший лейтенант И. Михайличенко. Он так артистически отштурмовал вражеские огневые позиции, что артиллеристы побросали даже уцелевшие пушки и кинулись в тыл.

Маршал Конев остался доволен действиями летчиков, поинтересовался, кто ведущий группы, и объявил Михайличенко благодарность, добавив: «Пусть бы штурмовики еще поддали немцам жару». И тут я бухнул маршалу: горючего в корпусе мало, и мне приказано вызывать не более трех-четырех групп в день.

Что тут было! Конев с негодованием обрушился на нашего командарма: «Почему не выполняете мое указание, чтобы Рязанова не ограничивать в горючем?!»

Понимая ситуацию, я как можно быстрее выслал группу «илов» «поддать немцам еще жару». После досталось мне от генерала С. А. Красовского за такой доклад. Отругал он меня хорошенько. А когда на следующее Утро я подробно доложил Василию Георгиевичу о происшедшем, тот успокоил меня. «Главное, горючее теперь у нас будет в достаточном количестве», — сказал он.

Но как бы ни складывались порой взаимоотношения, а надо было работать и воевать. И летать, и инструктировать, и проверять готовность эскадрилий и полков, и постоянно искать пути увеличения эффективности действий групп и уменьшения потерь личного состава в различных видах боя.

Созданная на левом фланге 38-й армии группировка в составе двух танковых и стрелкового корпуса получила задачу прорваться через горный проход южнее пункта Сенява, наступать во фланг и в тыл дуклинской группировке врага. В первый же день наступления на новом направлении оборона противника была протаранена не без активной помощи штурмовиков корпуса.

Оценивая их боевую работу, Маршал Советского Союза И. С. Конев писал: «Я с удовольствием наблюдал действия штурмовиков Рязанова в период Дуклинской операции, когда 38-я армия генерала Москаленко прорывалась через Карпаты, а Рязанов поддерживал наступление пехоты и танков с воздуха. Его штурмовики чуть не ползли по горам, непрерывно висели над полем боя, брали на себя значительную часть трудностей этой горной войны»[31].

Никогда не забыть мне, как бойцы, офицеры и сам Людвик Свобода — люди, истосковавшиеся по родине, — обнимали и целовали со словами благодарности Красной Армии увитые еловыми ветвями пограничный столб и арку на шоссе…

В эти дни звездная семья нашего корпуса вновь увеличилась. Указом Президиума Верховного Совета СССР от 26 октября 1944 года звания Героя Советского Союза удостоились Т. Я. Бегельдинов, В. Т. Веревкин, С. Е. Володин, И. Г. Драченко, И. А. Куличев, М. И. Мочалов, А. И. Петров, Н. И. Пургин, С. Г. Чепелюк, П. Н. Кузнецов.

Тогда же генерал Ф. А. Агальцов был назначен командиром 1-го Польского смешанного авиационного корпуса, а я принял от него 9-ю гвардейскую штурмовую авиадивизию и прошел с ней до конца войны.