Спасенная с «Титаника» - Лия Флеминг

Селвин не просто отвозил Мэй домой с рынка – машину он вел так, будто выпускал пулю из винтовки: яростно взметал пыль, мчась вверх по холму, затем сворачивал налево и гнал по Бертон-роуд к Стритэю. Во время таких поездок Мэй молилась, чтобы на дороге не было телег и встречных автомобилей. Дома Селвин приносил все покупки на кухню, а она готовила ему чашку кофейного напитка из цикория. Порой их общение этим и ограничивалось до следующей недели.

Мэй наливала себе чай и относила поднос в свою комнату, которая прежде служила утренней столовой. По утрам в ней было много солнечного света, по ночам царили тепло и уют, и Мэй без опаски оставляла на столике начатое кружево и все инструменты, зная, что здесь их никто не тронет.

Селеста постоянно была в разъездах – подыскивала себе работу. «Теперь, когда Родди устроен, мне пора найти занятие вне дома, – сказала она Мэй. – Вверяю дом и сад в твои умелые руки, а черную работу можешь оставить миссис Аллен. Моя же обязанность – поддерживать корабль на плаву». Ее слова звучали весьма загадочно.

Мэй признавала, что роль хозяйки ей нравится. Она привела сад в порядок, восстановила цветочные бордюры и обустроила тенистую беседку, где с удовольствием отдыхала с книгой в жару. Казалось, тот нервный срыв случился с ней давным-давно, однако все еще бывали ночи, когда Мэй мучилась бессонницей и прежние страхи теснили грудь.

Элла быстро росла, черты ее лица становились все более изящными, а грива черных кудрей – все гуще и непокорней. У нее было много подруг, она участвовала во всех школьных затеях, а в сарае стояла целая коллекция ее эскизов и картин. Откуда в ней творческая жилка? Мэй понимала, что уже никогда не узнает этого, хотя в предрассветные часы терзалась размышлениями. Сколько можно лгать ей, отделываться полуправдами? Сколько нужно, – отвечала она самой себе. – Успокойся и спи, если не хочешь опять очутиться в сумасшедшем доме. Прекрати изводиться по поводу того, чего все равно не изменить. Уже поздно открывать правду. Кто теперь поверит в твою историю?

Глава 70

Ежегодный летний прием на лужайке теологического колледжа всегда был главным событием для обитателей Соборного двора. На этот раз Селеста появилась перед публикой в новом кремовом платье из хлопка, с кружевным лифом и манжетами. В такой чудесный денек грех не надеть обновку и не продемонстрировать гостям последнюю моду на чуть более укороченный подол.

На этом приеме Селеста сопровождала отца. Каноник Форестер с удовольствием угощался послеобеденным чаем, наблюдал за состязаниями по теннису и кеглям и отдыхал на скамеечке в компании других священников, вышедших на покой.

Селеста улыбнулась. Сколько таких же приемов ей пришлось вытерпеть в юности! Как все это знакомо, как по-английски, словно и не было ужасной войны. Многих уже нет, многие студенты погибли, и от них остались лишь имена на мемориальной табличке. Но сегодня для всех праздничный день, когда полагается нежиться на солнышке. Дамы прячут лица под зонтиками или широкополыми шляпами, чтобы сохранить благородную бледность или – как, например, она, – чтобы не темнели веснушки.

Родди предпочел остаться дома с Мэй и Эллой и теперь наверняка пристает к Селвину. Брат вообще никуда не выходит, за исключением пивной. К большому огорчению отца, он не посещает службы в соборе, однако его тоже можно понять. У одних людей война укрепила веру, у других – разрушила.

После бегства Селесты на родину прошло почти два года. Как быстро летит время! Она до сих пор боится любой бумаги с американским штемпелем. От адвокатов Гровера ничего не слышно; впрочем, это вовсе не означает, что однажды ее муж не явится на порог как снег на голову. Что тогда будет, даже думать не хочется.

Какая-то часть ее души жаждет продолжить дело, за которое она боролась, будучи сторонницей движения суфражисток. В Англии введено частичное право голоса для женщин, но только тех, кто старше тридцати пяти лет и владеет собственностью. Боевой дух движения угас. Многие женщины двинулись своим курсом, поступили в университет или устроились на работу, однако Селесте такие варианты не подходят. По правде говоря, теперь, когда Мэй полностью взяла хозяйство в свои руки и отлично справляется с помощью миссис Аллен, приходящей прислуги, Селесте дома и делать нечего.

Она наткнулась в «Таймс» на одно весьма интересное объявление и даже подготовила резюме, но тут же решила, что из этой затеи все равно ничего не выйдет, и забыла отнести письмо на почту. Еще совсем недавно все силы мятежной души Селесты были направлены на то, чтобы избавиться от тирании Гровера и обеспечить безопасность сына. Сейчас Родди проводит в школе всю неделю, хотя находится недалеко, в нескольких часах езды. Селеста охотно держала бы его при себе в Личфилде, однако все мужчины семьи Форестер испокон века обучались в приготовительной школе в Денстоне. Отец и брат настаивали, что там Родди получит прекрасное образование, которое поможет ему найти хорошую работу и устроиться в жизни. Селеста, в свою очередь, в этом так не уверена: у мальчика очень переменчивая натура.

Селеста с наслаждением ощущала тепло солнечных лучей, прохладную хрусткость накрахмаленного кружева, сладкий аромат роз из сада, спускавшегося по склону к самому пруду, где солнечный свет разбивался на миллионы зеркальных осколков. Селеста чувствовала, что возвращается к жизни, к вкусам и запахам, что вновь способна слышать звон бокалов, искренний смех, шумные поздравления победителю теннисного турнира. Взор Селесты радовали белоснежные скатерти, которыми были накрыты столы, ломившиеся от сэндвичей, кексов, сдобных булочек и чайных чашек с золотыми и малиновыми ободками. Впервые за долгие годы она испытывала покой на сердце. Наконец-то ее отпустил страх, бесконечный страх обронить лишнее слово, подвергнуться осуждению и критике. Здесь для всех она – просто овдовевшая дочь каноника…

Селеста собралась перейти в тень парусинового навеса и вдруг поймала на себе чей-то взгляд. Молодой широкоплечий мужчина в спортивном пиджаке смотрел на нее, улыбаясь от уха до уха. У Селесты екнуло сердце. Не может быть! Тут, на лужайке Богословского колледжа… Арчи Макадам?

Он приподнял соломенное канотье в шутливом поклоне.

– Добрый день, миссис Форестер. Я надеялся вас найти.

Селеста застыла с раскрытым ртом, чувствуя, как к щекам прилила кровь.

– Каким ветром вас сюда занесло?

– Я приехал с другом, Тимом Безуиком, прогуляться по окрестностям.

– Мы ведь много раз показывали вам собор.

– В предыдущие визиты мне так и не удалось посмотреть Личфилд.

В эту минуту к ним приблизился каноник Форестер под руку с директором колледжа, Лоуренсом Филипсом.

– Вот молодой человек, о котором я тебе говорил, Бертрам. Макадам – отставной морской офицер, выпускник Оксфорда, специалист по классической филологии. Он намерен присоединиться к нам. Не забывай, количество студентов растет, нам нужны преподаватели.

Возникла небольшая пауза, пока до Селесты дошел смысл его слов.

– Вижу, вы уже знакомы, – произнес пребендарий Филипс с лукавым прищуром.

– Мы с мистером Макадамом встретились на пароходе, который плыл в Англию. Мистер Макадам обучает Родди игре в шахматы… по переписке, – пролепетала Селеста, с головой выдав свое смущение.

– В самом деле? Что ж, не будем мешать вашей встрече, – заявил директор и повел каноника Форестера к гостям, решив принять эстафету у супруги, которая как раз удалилась в противоположную сторону.

– Скажите что-нибудь, Селеста, – попросил Макадам. – Кажется, мои новости пришлись вам не по душе.

– Для меня довольно неожиданно, что вы решили принять духовный сан, – резко выпалила она.

Арчи расхохотался.

– Нет-нет, я вовсе не собираюсь становиться священником. Буду учить студентов греческому и латыни, вот и все.

– Не знала, что вы преподаете, – пробормотала Селеста.

– Тогда скажу кое-что еще, чего вы обо мне не знаете. Я только что прошел курсы переподготовки. Всегда хотел вернуться к преподаванию.

– До войны вы преподавали?

Макадам кивнул.

– Не удивляйтесь. Думаю, тот факт, что в Оксфорде я выступал за университетскую команду по теннису и крикету, помог решить вопрос в мою пользу. Я войду в преподавательский состав уже в осеннем семестре. Мы с вами будем практически соседями.

Самоуверенность Арчи почему-то возмутила Селесту. Стереть бы с его лица эту противную улыбку, а то еще вообразит себе бог знает что!

– Нет, не будем. В скором времени я получу работу, – брякнула она первое, что пришло на ум.

Лицо Арчи вытянулось, целых пять секунд он удрученно смотрел на нее.

– Надеюсь, вы не уедете далеко, ведь здесь ваш отец и Родди. Успокойтесь, я не намерен вам надоедать. Я сразу вижу, когда для кого-то я нежеланный гость.

– Дело не в этом… Я была потрясена, увидев вас… решила, что мне показалось. – Селеста мучительно старалась скрыть охватившее ее смятение. – Спасибо, что пишете Родди в школу, это очень любезно с вашей стороны.