Молчание солдат - Сергей Самаров

Руслан Вахович отставляет в сторону уже третью пиалу и поднимается, чтобы обойти лагерь.

Настроение у Имамова не самое лучшее. Отряд приготовился к выступлению, а четверти всех сил еще нет на месте. Три джамаата не вышли на связь во время сеанса. Нет никаких вестей от Аббаса, который должен принести шесты для перехода через ледник. Впрочем, в группе Аббаса рации нет, и он сообщить не может. Но и самому пора возвращаться... Дукваха, отправившийся на помощь Аббасу, среди тех, кто не вышел на связь...

Заботы, думы, сомнения...

Как себя вести в этом случае? Ждать? Сколько ждать? И придут ли они вообще? Живы ли они вообще, не в плену ли они? В этом уверенности как раз нет... Но есть уверенность в другом – если отряд даже в том составе, что уже собрался, и не имея ни достаточного количества веревок для страховки, ни шестов, не выступит как можно быстрее, чтобы занять позицию на перевале, их всех ждут большие неприятности. Другой отряд может сократить путь и перейти с одного языка ледника на другой – проходимый, через узкую расщелину.

Надо спешить... Необходимо выступить раньше намеченного времени. Пусть опоздавшие джамааты догоняют, а если догнать не смогут, пусть прорываются за границу самостоятельно. Так всегда и делалось. Почти никогда к границе не подходили крупными соединениями. Так значительно труднее. Но Руслан Вахович в этот раз собрал весь отряд как раз из соображений силы – чтобы была возможность сбить заслоны тех, кто не пожелает их пустить в Грузию. Однако против его силы выдвинули точно такую силу. А он не успевает джамааты сконцентрировать под одной рукой.

Но с решением ждать больше нельзя...

Имамов одной рукой дает знак. Подходит начальник штаба.

– Мы выступаем. Оставь здесь три человека. Пусть предупредят опоздавших...

– Понял. – Начальник штаба светится, он боялся, что ему придется уговаривать командира принять очевидное решение, а тот принял его сам. – Погода нам в лицо. Солнце... Подмораживает... Я боялся пурги...

Когда зимой в горах светит солнце – подмораживает всегда. Облака создают парниковый эффект, концентрируют тепло, и ледник становится рыхлым и подвижным. Ледник всегда подчиняется причудам погоды. Сейчас пурга, ночью прогулявшаяся по долинам, резко свернула в сторону и ушла на северо-запад. И слава Аллаху, что ушла. Под солнцем и погибать, если доведется, легче... А уж жить-то тем более.

Сборы по-военному коротки.

И – в путь.

Имамов идет в передовом отряде. Его пытались уговорить занять место в середине, но он не захотел. В середине всегда спокойнее. И от случайных пуль, и от более страшных, чем пуля, внезапных разломов-трещин. Ледник снежным настом прикрыт. Везде, посмотришь, этот наст одинаков, и идешь спокойно. Но в какой-то момент вдруг проваливается опора под ногами, и ты летишь на глубину нескольких метров, бывает, что и десятка метров, бьешься об острые, хотя и скользкие края. А внизу – вода. Ледяная. Ледниковая. Такую пить нельзя без подогрева – зубы потом неделю ломит. А уж купаться в ней, да еще в одежде, которую потом и возможности сменить может не оказаться, – это равносильно гибели.

По приказу командира путь до начала ледника преодолевают быстрым шагом, временами даже переходя на бег. Моджахеды, конечно, задыхаются. Высокогорье, да и не спортсмены они, но приказ Имамова не обсуждают. Точно так же преодолевают первый участок ледника, хорошо исследованный разведкой. А дальше передвижение начинается, как кажется, ползком. Одной тропинкой, протоптанной разведчиками, не обойтись. Слишком велик отряд, чтобы идти одной тропинкой, и слишком много времени придется затратить на такое передвижение.

Имамов приказывает двигаться сразу пятью колоннами и вместо шестов использовать тонкие алюминиевые трубки, входящие в каркас палаток. Конечно, трубки коротковаты, но других нет... Разница в том, что шесты страхуют при падении, а трубки дают возможность исследовать снег впереди себя. Тонкий щуп протыкает наст. Если в лед упирается – все нормально. Дорога свободна, шагай смело. Через шаг такой же трубкой работает сосед, через два шага снова ты. Особая осторожность при встрече выпуклостей, вогнутостей, при поворотах... Там трещины попадаются чаще всего. Если щуп провалится, место надо обходить. Если рядом прохода не оказывается, преодолевать ползком, по одному. Для таких случаев всегда одна веревка найдется... Идут. Неторопливо, но верно. Нижняя часть ледника самая опасная, наиболее подверженная влиянию перепада температур, любит «поползать». Встречаются три трещины. Минуют их без проблем – не слишком широки...

Через час пути первая потеря. Сразу три человека проваливаются в колодец – глубокую яму, прикрытую настом. Кто-то поленился лишний раз щупом поработать...

Колодец, к счастью, оказывается неглубоким, метра в три. Боевиков вытаскивают. Но они промокли по пояс. Одежда находится, но даже переодеваться на ветру и холоде – здоровья это не прибавит. И тут же еще один боевик проваливается в трещину. Здесь уже глубоко. Имамов сам подходит, прикрепляет веревку к поясу, подползает к краю. Чувствует, как под руками проседает снег, грозя и его утянуть в страшную глубину. Но Руслан Вахович спокоен и нетороплив, передвигается к краю сантиметр за сантиметром и заглядывает в провал. Там темно, ничего не видно, но видно, что трещина широка, тянется косо и грозит другим такой же страшной смертью... А что это падение – смерть, сомневаться не приходится.

Но на всякий случай Руслан Вахович кричит:

– Э-эй... Где ты?..

– Ы-ы-ы... – отвечает ему эхо и стрясывает часть покрова, снежный провал прорисовывается по длине, предупреждая других.

Имамов осторожно отползает и выпрямляется только на проверенном месте:

– Все... Обходим... Соблюдать осторожность...

Движение возобновляется при абсолютной тишине. Даже ветер в этот момент стихает и перестает шелестеть поземкой, словно чувствует траурность момента.

Примерно на середине подъема начинает чувствоваться приближение скорого вечера. Но, передвигаясь в таком темпе, отряд успевает занять перевал и стать контролирующей пространство силой, то есть сделать то, к чему стремится второй отряд, идущий навстречу. Предстоящий маленький успех радует. Командир обменивается парой фраз с начальником штаба. Тот тоже доволен и даже улыбается:

– Без привала обойдемся?

– Про это и говорить не надо. Никаких привалов. – Имамов категоричен.

– Вертолеты! – кричит кто-то со стороны.

Шума двигателя и хлопанья винтов не слышно, должно быть, поверху гуляет ветер и относит звуки, но Руслан Вахович, задрав голову, отлично видит четыре вертолета, пролетающие чуть в стороне.

– Сейчас НУРСами[18] «поливать» начнут...

– Это не ракетоносцы, – отвечает эмир. – Это десант. Вперед! Не задерживаться. Они, кажется, не к нам...

Когда ледник резко, с виражом и вздыбленными участками поверхности, поворачивает и начинает более крутой подъем, новое несчастье – теперь в трещину попадают сразу двое. Один падает на колено, провалившись под наст одной ногой, но еще цепляясь за неверную снежную поверхность, второй руку протягивает, пытаясь товарищу помочь, неосторожно вперед шагает, и вместе они с громким быстро тонущим криком скользят в разлом. А сверху на головы несчастным с треском сваливается многотонная толща с двух сторон покрывающего трещину снега. В этот раз никто даже к краю провала не подходит. Просто останавливаются, замирая в ужасе, представляя в душе каждый, как именно он падает, и тут же возобновляют движение, обходя препятствие по краю ледника, под скалами, где гряда недавней осыпи не засыпана снегом. По таким грядам ходить безопаснее всего, но попробуй-ка определи, где есть гряда, где ее нет, где новый провал поглотил и осыпь, а верх замаскировал внешне прочным покровом.

Имамов вздыхает. Треть пути, а потери, как в бою... Но все же дает команду:

– Вперед! Не задерживаться! И, главное, соблюдать...

Отряд и так стремится преодолеть опасный участок как можно быстрее. Каждый на подсознательном уровне стремится, забывая, что торопливость может и не позволить ему это сделать. Но сейчас и Имамов не договаривает фразу, замерев, и другие останавливаются, слушая воздух.

– Ложись! – успевает Руслан Вахович дать новую команду и одновременно со всеми утыкается носом в снег.

Хорошо, что мины в полете «поют», приближаясь к цели, и предупреждают об опасности.

Мина взрывается в самом центре ледника, сотрясая лед и толстый снежный покров, поднимая над ним на большой поверхности легкий слой снежной пыли. И обнажает еще одну трещину – впереди. Как раз там, куда шел командир. Еще бы три шага, только три шага... А у него нет щупа для определения безопасного пути.

А со стороны уже с воем летит новая мина, не позволяя поднять голову и осмотреться...

3

Аббас первым замечает впереди новый след. Он идет ведущим, сменив на этой трудной работе сильного и выносливого Раундайка, и издали видит почти дорогу – так сильно наст протоптан, так много людей прошло.