Негр Артур Иванович - Лариса Соболева

– Ну почему же, как раз я отлично представляю, – жестко сказал Артур.

– Еще она почти алкашка, – продолжал в том же духе Кирилл. – Последняя сука, каких свет не видел, подлая...

– Ребята, прекратите! Это мерзко! – возмутилась Даша.

– Это правда, – несмело возразил Кирилл. – Артур меня понимает, а ты, Даша... ты просто всего не знаешь. Думаете, мне легко с ней? Да она наизнанку меня вывернула. Но Марина мать моих детей, и я... как бы это сказать... я привязался к ней...

– Зато я не испытываю к ней привязанности, – вставил Артур. – А чего ты, собственно, распереживался? У нас отличные хирурги, справятся без меня.

– Артур, я прошу тебя... я очень... на тебя надеюсь.

Это было отвратительно: Кирилл заплакал. Из уверенно-респектабельного он в один миг превратился в жалкое создание. Он плакал беззвучно, скорчив страдальческую гримасу, а на лице его резко обозначились морщины. Даше только сейчас стало понятно, что жизнь катится, они уже не взрослеют, а стареют. Артура перекосило отвращение, но чертова жалость все же тронула и его сердце.

– Ладно, – выдавил он сквозь зубы, потому что очень хотелось ему плюнуть, – я буду присутствовать. Но сам... ты уж извини, Кирилл, сам не могу. Где находится эта шлюха? В операционной? Я пошел туда.

– Артур! – с упреком воскликнула Даша, вытаращив глаза.

Он отмахнулся, мол, отстаньте, круто развернулся и размашисто, выдавая походкой недовольство, удалялся по коридору. В ушах Даши звучали его слова: «Ну, не научился я прощать». Возникает сам собой вопрос: а ее он простит? Сама-то Даша до сих пор не забыла Марине того эпизода, о котором упомянул Артур, хотя внешне не проявляла неприязни, оставалась неизменно дружелюбной. До исповеди подруги держала обиду на Артура несколько лет. Вот так, себе прощаем с легкостью, другим нет. Эх, ошибки... На них учатся, но не исправляют.

– Хотите взглянуть на операцию? – отвлек ее от невеселых дум Георгий Денисович.

– Да, пожалуй, – пролепетала она, оглядываясь. Кирилла не было, видимо, он скрылся в кабинете и страдает.

Старпер повел ее за собой, сокрушаясь, что «милая русалка» теперь уже не русалка и, ах, какие волосы она отрезала... Черт-те что! При чем сейчас волосы? Маринка...

– Предоперационная, – открыл дверь в помещение Георгий Денисович, пропуская Дашу вперед. – Сюда никого не пускаем, но для вас мы делаем исключение. Отсюда вы сможете понаблюдать за ходом работы. Извините, стулья не предусмотрены. О, уже начали. Вон и Артур Иванович, видите?

Ничего не видно, одни спины. Даже не разобрать, кто есть кто. Пожалуй, Артур выделяется ростом. Хочешь узнать человека поближе, посмотри на него за делом. И Даша глядела во все глаза. Почти физически она ощущала энергию, от него исходившую.

Артур не присутствовал, ибо присутствовать – значит наблюдать. Он руководил. Движения его были уверенны и выверены до филигранности – ни одного лишнего, отдавал он команды четко, хотя слышно не было, но по реакции и быстрому исполнению врачей ясно читалось. Ну и работка у них...

Дарью покоробило обилие крови, подкатывала тошнота. Даша подумала: «Только бы не вырвало. Артур... что он делает? А говорил, не станет к столу. Замечательный ты человек, Артур. И я живу благодаря тебе... Прости меня, дуру. Ой, мне плохо. Какая же у них отвратительная работа».

Там случилось непредвиденное: засуетились врачи, стали часто посматривать на показания приборов, которые Даше ровным счетом ничего не говорили. Похоже, Марине худо. Даша перекрестила операционную и вышла, ибо еще чуть-чуть – и на стол положат ее, дабы вернуть к жизни.

Ее едва не сбила с ног сестра, вылетевшая из операционной. Даша стала у стены и проглатывала тошноту. В операционной что-то не так. Туда-сюда сновали люди в закрытых повязками лицах, приносили какие-то пакеты... Сумасшедший дом. Там Марина... она умирает...

Они дружили с детства, учились в одном классе. Даша не размазня, но все же противоположность подруге, втайне завидовала ей, считая, что не имеет, к сожалению, доли той наглости и свободы, которые присущи Марине. Она всегда поддерживала Дашу, даже когда та была не права, потом наедине объясняла, где ее просчеты и как с честью вырулить из создавшейся ситуации. Дело в том, что Даша обладает одним ненужным качеством: упряма, как осел. И Марина очень здорово помогала нивелировать эту негативную черту. Без подруги Даше было бы значительно сложнее работать в газете.

Даша опять вернулась к размышлениям об Артуре. И мысленно она говорила себе: «Да он носится с тобой, как с писаной торбой, окружил заботой и вниманием, потому что любит. Только до такой тупой, как ты, доходит в последнюю очередь. До Евгении дошло много раньше. А ты, балда, чем платишь? Записалась в принцессы и великодушно разрешаешь нянчиться с собой. Какие тебе еще нужны доказательства? Не пора ли сделать шаг навстречу? Но мы же гордые, это у нас в ногах должны валяться. Вот дура! Вдруг жить осталось всего ничего? А если много осталось, что, ждать будешь, когда он первый объяснится? А если не дождешься? Может, у него тоже комплексы, как у тебя. Ты ведь когда-то ему дала от ворот поворот, ты».

Стало вдруг жаль упущенных лет, жаль себя, сына, маму... Все было не так! Навернулись слезы, Даша всхлипнула.

– Не плачь, Даша, – сказал Кирилл. – Он гений, он все сделает.

– Как ты меня напугал! Я не слышала, когда ты подошел.

– Видела его за работой? – не слушая ее, говорил он, глядя в пол, говорил с долей зависти и грусти. – Он великолепно работает, красиво и четко.

– Ты не сердишься на него? Он ведь сгоряча...

– Правда всегда обидна, Даша, но я не сержусь на Артура. Он достоин восхищения.

Настало утро. Кирилл нервно курил на лестничной площадке, Даша стояла рядом с ним, прислонившись спиной к стене. Ждали. Появился Артур, доставая сигарету и шаря по карманам в поисках зажигалки. Кирилл поднес ему огонь, рука его жутко дрожала. Артур наклонился прикурить, блеснули капли пота на темном лбу.

– Сделали, что могли, – произнес он, глубоко затягиваясь.

– Ты хочешь сказать... – и губы Кирилла задрожали.

– Я сказал, что операция прошла нормально, – прорычал Артур зло. – Иди к своей Мариночке, она в палате интенсивной терапии, спит.

Бормоча слова благодарности, Кирилл спешно ушел. Глядя ему вслед, Артур проворчал:

– Размазня. Его Мариночку хоть через мясорубку прокрути – выживет.

– Ну, зачем ты так... – всплеснула руками Даша. – Кирилл твой друг, ему сейчас плохо. Не знала, что ты бываешь такой.

– Какой – такой? – шел на конфликт он.

– Нетерпимый. Упрямый. Грубый. Я люблю сильного и мужественного Артура, доброго, а не базарного мужлана.

– Придется полюбить и недостатки, – огрызнулся он, гася сигарету, вдруг на секунду задумался, повернулся к Даше: – Что ты сказала?

– Ты нетерпимый, упрямый и похож...

– Это неинтересно. Что потом сказала?

– Я знаю и люблю другого Артура, – ругательным тоном ответила Даша, ведь было жаль слабого и безвольного Кирилла. Нельзя людей презирать за то, что они слабы.

– А можно без лишних слов? Я люблю Артура – достаточно.

– Я могу сказать как угодно, смысл будет один! – занесло Дашу, она даже руками взмахивала от негодования, выпуская тираду: – Откуда я знала, что ругаешься ты как сапожник, упрямый... хуже, чем я! Максималист! А какой ты бываешь злой... никогда тебя таким не видела. Еще и мстительный! Это твоя святая обязанность – спасать людям жизни, а ты... Кого же я люблю в результате?

Он привлек ее к себе, рассмеявшись:

– Дашка, это лучшее, что я слышал за последние годы.

Валя примчалась впритык. Если Старпер нечаянно узнает, что припоздала на работу, а не явилась за пятнадцать минут, как им предписано, – нагоняя не миновать. Впрочем, ей сейчас не до Старпера, стерпит любые нагоняи, ибо душа ликует и поет. У нее появился поклонник. Полночи провела она без сна, а посему проспала. Да-да, проспала! Впервые за свое существование на земле! Сначала она отказывалась верить, что такой красивый молодой человек может всерьез ею заинтересоваться. Он уже несколько раз встречал ее у дома, дарил цветы, а вчера они долго гуляли. Валя читала стихи, разумеется, из современных аллегоричных поэтов, Виктор внимательно... нет, пожалуй, завороженно слушал. А потом, прощаясь, он поцеловал ее, не в щечку дежурно чмокнул, а по-настоящему, сильно. У Вали внутри все оборвалось. Где уж тут уснуть! Распирало рассказать девчонкам.

Переодевшись, она ринулась искать Ольгу и Женьку. Как назло их нигде нет. Может, курят? Заглянула на лестничную клетку и... замерла, затаив дыхание. Вот это да! Тихонько Валя дала задний ход. Ну, теперь-то просто необходимо найти Женьку до начала работы. Тут такое!.. В «дежурантской» девочки пили кофеек, Ольга зевала, наверно, как всегда не выспалась. Под каким же соусом преподнести Женечке сюрпризик? А почему не в лоб? Женька всегда говорит гадости прямо, почему Валя должна ее щадить? Валя заговорила совершенно безобидным тоном: