Девушки, согласные на все - Маша Царева

– Филипп, – Марьяна стояла перед ним, ее лицо покрылось некрасивыми красными пятнами, ее густо накрашенные губы дрожали, – Филипп… Немедленно поднимись на сцену! Немедленно! Скажи им, что это я «Мисс Апрель». Здесь какая-то ошибка. Не она, а я!

– Черт… Что происходит? Ничего не понимаю! – вслух сказал он.

– Не понимаете? Что же тут непонятного?

Филипп обернулся – перед ними стоял как ни в чем не бывало улыбающийся банкир Георгий Вахновский. Он был почти на две головы ниже Филиппа и вдвое его толще.

– Я финансировал этот проект. Мне по большому счету и решать, кто будет в числе героинь.

– Но Гога… – Марьянин голос был каким-то неестественно тонким, – Гога, но как же так… За что? Почему в последний момент… Если тебе не понравилась фотография… Почему нельзя было сразу об этом сказать? У нас ведь было время все переснять.

– Почему же? – ухмыльнулся Георгий. – Фотография мне очень понравилась. Мне кажется, это была лучшая фотография во всем календаре.

– В чем же дело?

– Ты на той фотографии как живая… Снимок дышит эротикой и… и любовью. Догадываешься, почему так получилось? Думала, я совсем дурак и ничего не замечу?

– Но… Ничего не было… Тебе насплетничали, они все врут, – принялась неумело оправдываться Марьяна.

Филипп ее перебил:

– Нет. Не врут. Ваша жена действительно вам изменила. Со мной. Потому что мы любим друг друга и собираемся пожениться.

– Браво! – Георгий улыбнулся, но взгляд его оставался холодным и цепким. – Обожаю прямолинейных людей. Это здорово, что вы собираетесь жениться на моей законной жене. А фотография ваша мне действительно понравилась. Повешу ее в спальне, чтобы любоваться на такую красивую Марьяшу каждый день.

– Ты меня убил… – прошептала Марьяна. – Ты убил меня. Ничего хуже ты придумать не мог.

– Знаю, дорогая, – он заботливо поддержал за локоть супругу, которая, похоже, собиралась лишиться чувств, – знаю, что ты мечтала прославиться. На самом деле это вообще единственное, что тебе нужно в жизни. Тебе ни я не нужен, ни даже вот этот смазливый попрыгунчик, – он презрительно кивнул на Филиппа.

– Я не переживу. – До Марьяны, казалось, не доходил смысл его слов. Она была раздавлена, потрясена, уничтожена.

– Переживешь, – ухмыльнулся Вахновский, – гарантирую.

– Я выброшусь из окна. Я вены себе перережу… сегодня же. Прямо сейчас! Я выпью полную бутылку жидкости для мытья посуды.

– Дорогая, советую определиться. Не можешь же ты, в самом деле, попробовать все из вышеперечисленного, – откровенно веселился Вахновский.

– Вы просто садист, – не выдержал Филипп. Из последних сил он старался не выходить за рамки негласных законов светскости, хотя больше всего на свете ему хотелось схватить Георгия за атласные лацканы его вечернего пиджака, приподнять его у себя над головой и резко отпустить – чтобы бизнесмен смешно грохнулся на пол, как бесформенный куль с картошкой.

– Марьяша, пойдем отсюда, – Филипп схватил глотающую слезы любовницу за руку, – пойдем, малыш. Ты обязательно станешь звездой, я тебе обещаю. Я тебе не говорил об одном проекте… он принесет мне много денег. Очень много денег. Мы сможем снять клип и оплатить эфиры на всех музыкальных телеканалах…

Филипп говорил и говорил, а она смотрела мимо, словно и не слушала. Словно ей было наплевать, что на расстоянии вытянутой руки от нее находится человек, способный на все ради нее, ради ее карьеры дурацкой.

– Ладно, пора заканчивать цирк, – вздохнул Георгий. – Марьяна, мы сейчас же едем домой.

– Нет! – Она дернулась, словно ее кнутом по спине ударили.

– Не-ет? – Он не спеша достал из кармана белоснежный накрахмаленный платок и аккуратно промокнул розовую лысину, покрывшуюся бисеринками пота. – Милая, ты что, не поняла? Я тебе даю еще один шанс. Подумай хорошо, зачем тебе этот нищеброд? – Он презрительно кивнул в сторону Филиппа. – Я решил нанять для тебя Регину Родину.

Марьяна недоверчиво посмотрела на супруга. Филипп раздраженно вздохнул. Регина Родина была известным пресс-агентом, она работала со многими звездами.

– Регину Родину, слышишь, дура? Твои гребаные фотографии появятся во всех журналах, если ты этого так хочешь. Я люблю тебя, стерву. Я сделаю тебя звездой.

– Ты опять обманешь, – неуверенно всхлипнула она.

– Тебе решать. Я жду тебя в гардеробе. Жду ровно десять… нет, пять минут. Прощайся со своим слащавым секс-гигантом и поехали домой.

Он круто развернулся на каблуках – очень эффектно это у него получилось – и ушел.

– Я надеюсь, ты ему не веришь? – Филипп схватил ее за плечи. Марьяна безвольно, словно тряпичная кукла, обмякла у него в руках. – Он врет, Марьяша. Я снял для нас замечательную квартиру. Шикарную квартиру. Скоро мы будем богатыми.

– Почему ты так решил? – невесело усмехнулась она. – Ты знаешь, где прячется Усама бен Ладен?

– При чем тут он?..

– За его поимку обещают хорошие деньги. Мы бы смогли переехать в Голливуд, – она как-то странно, визгливо рассмеялась, словно пьяной была, хотя Филипп знал, что она выпила всего лишь один бокал шампанского.

– Я не шучу. – У него пересохло во рту, он поискал глазами официанта с подносом напитков. А вместо этого увидел порноактера Валеру – тот стоял в нескольких метрах и внимательно за ними наблюдал.

«Начистить ему рожу, что ли? – индифферентно подумал Филипп. – Что это он вокруг меня околачивается? Хотя что с него возьмешь, он же псих…»

– Ладно, Филипп, – Марьяна вытерла тыльной стороной ладони слезы, размазанные по щекам, – пойду я. Гога ждет.

– То есть… то есть как?

– Ну не сердись, милый, ты же должен понять, – сказала она тоном капризной девочки. – Мы с тобой потом созвонимся. Гога – он такой. Он меня растопчет, если я сейчас не пойду к нему.

– Но ты же его ненавидишь. Тебя же тошнит, когда он лезет с поцелуями. Ты сама мне это говорила…

– Я привыкла, – с буддистским спокойствием улыбнулась она. – Он не обманет. На этот раз не обманет. Я это чувствую, – она спохватилась, обернулась, посмотрела на настенные часы. – Ладно, Филипп. Созвонимся!

И, почти веселая, она заторопилась прочь. Филипп ошеломленно смотрел ей вслед. В этом будничном «созвонимся» было столько равнодушия, столько наигранной светскости и предсказуемого обмана! Она так беспечно произнесла это, хотя прекрасно знала, что, скорее всего, они не увидятся и не созвонятся никогда…

Он прислонился спиной к стене. Мимо него проходил официант – слабеющей рукой Филипп взял с подноса бокал, который внезапно показался ему свинцово тяжелым. У него разболелась голова – словно невидимые стальные ладони изо всех сил сжимали виски. Он ощущал, что кровь отхлынула от его щек и руки стали ледяными. «Может быть, меня отравили?» – подумал он и тотчас же сам опроверг эту дикую мысль. Бред. Кому надо лишать его жизни – не Вахновскому же! Он и так талантливо с ним расправился – светским и деликатным способом.

Никто не обратил внимания на болезненно бледного блондина, стоящего у стены. Хотя, по идее, этот самый человек должен был стать одним из главных героев вечера. Почему-то Марат Логунов даже не пригласил Филиппа подняться на сцену, хотя он давно уже представил всех моделей календаря, и теперь публика чествовала его создателей. Роскошные, заранее заказанные у дорогого флориста букеты получили Марат, его заместительница Ирена, его ассистентка Ксения, одетая в дурацкое пышное платье. Даже стилистке букет подарили, даже костюмерше. Только Филиппа, главного постановщика, проигнорировали. А у него просто не было сил на то, чтобы возмутиться или обидеться…

– Филипп Дмитриевич! Вам нехорошо?

Филипп раздраженно обернулся. Перед ним стоял неизвестно как научившийся говорить Валера, обладатель смазливого смуглого лица и сложного психиатрического диагноза.

– Чего тебе? – грубо спросил Филипп. – Что ты за мною весь вечер ходишь?

Валера улыбнулся.

– Нехорошо, Филипп Дмитриевич. Почему вы грубите старым друзьям?

Филипп посмотрел в Валерины смеющиеся глаза и неожиданно понял все. Этот тип решил его шантажировать. В известном фотографе Филиппе Меднове он узнал того самого режиссера порнофильмов, перед чьей камерой ему не раз приходилось работать.

– Сколько? – усмехнулся Филипп. – Ну говори. Говори и проваливай.

– Сколько? – переспросил Валера. – Лет семь-восемь, полагаю. Если судья попадется снисходительный, можете рассчитывать на пятерку.

– Ты что, не понял, говнюк? – взвился Филипп. – Можешь не играть на моих нервах. Говори, сколько ты хочешь. Если не будешь зарываться, мы договоримся.

– Нет, это вы ничего не поняли. – Валерино лицо внезапно стало серьезным. Он одним ловким заученным движением вытащил из внутреннего кармана пиджака какую-то ксиву в твердом ярко-красном переплете. «Пресса», – прочитал Филипп.

– Валерий Иванович Гроздьев, – с достоинством представился он. – Специальный корреспондент еженедельного журнала «Расследования и факты». Автор разоблачающего материала о порнографии, в том числе и детской. О беспринципном режиссере порнофильмов, который не останавливается ни перед чем.